Марина Медведева
Побег из ада
Меня нет. Я снова умерла. Когда Алекс обозвал меня уродкой, подвел к зеркалу и в деталях рассказал о моих частях тела, я представила операцию. Будто мне вскрыли живот и теперь копаются в его внутренностях. Без анестезии. Боль такая, что смерть кажется огромным счастьем. Избавлением от мучений. Теплой постелью с пуховым одеялом. Спрячешься под него и никто не достанет. А потом наступит покой.
Я стою и смотрю в зеркало на свои обвисшие бока, выпуклый живот под облезлой футболкой, на желеобразные руки. Бледное лицо с фиолетовыми тенями под глазами. Слишком длинный нос и волосы с седыми перьями, прилизанными и заправленными за уши. Уродка. Такой не место рядом с красавцем Алексом, школьной мечтой одноклассниц и предметом воздыханий коллег.
Мы женаты двадцать лет. Кажется, целую вечность. Первый и единственный любовник и муж. Мой мир и женское счастье длиною в жизнь. День за днем, год за годом он по капле выпивает мою кровь, пожирает мой мозг, вытягивает душу. Каждое его слово ранит и мучает жалкие остатки моего «я». Мне с ним не справиться. Помогите!
Изабелла, твой выход!
Ассистент Донателлы трогает мое плечо и ободряюще улыбается. Я вскидываю подбородок, придаю лицу выражение наглой стервы и выхожу на подиум. Музыка долбит в уши, яркий свет бьет в глаза. Иду по «языку» и ощущаю, как по коже бегут миллионы мурашек, в крови бурлят волны адреналина, тело легкое-легкое, еще немного и взлечу, легкой птичкой воспарю в голубое небо Милана.
Сегодня я открываю два показа. Каждый день приносит новый успех. Телефон не перестает щелкать суммами, поступающими на мой счет. Еще пара сезонов куплю дом в Малибу и сбавлю обороты. А до тех пор буду играть роль королевы подиума, звезды соцсетей с миллионами поклонников и иконы стиля.
После показа, все еще в гриме, выхожу на улицу под прицелы камер, телефонов, взглядов, улыбок. Снова позирую, потом изящно сажусь в лимузин и падаю в объятия своего бойфренда Пола Бучинского. Пол гений бизнеса, создатель и главный акционер топовой соцсети «Коннекшн». Мы вместе два года.
Белла, малышка, ты сегодня неотразима! воркует Пол и нежно целует мои накрашенные губы.
Мы едем на виллу в пригороде Милана, которую Пол арендовал на время модных показов.
Я приготовил для тебя подарок! Ждет дома.
Как мило! А что за повод?
Сегодня годовщина. Ровно два года, как мы встретились. Помнишь, как это было?
Ты толкнул меня посреди Пятой Авеню. Я решила, ты самый грубый и отвратительный мужчина на свете.
Я с первого взгляда влюбился в тебя. Твои синие, как морские волны, глаза пронзили мое сердце. Ты меня околдовала. Я твой навеки.
Еще поцелуи. Я растворяюсь в его руках, и мы сливаемся в огненной страсти.
Лимузин въезжает в ворота и мягко шуршит гравием по двору нашего особняка. Мы отрываемся друг от друга и, смеясь, выбираемся наружу.
Мне нужно в душ. Хочешь со мной? я мягко тяну Пола за руку.
Сперва сделаю аперитив. Тебе, как обычно, белое вино?
Можно шампанское. Я подписала контракт с Versace.
Пол подхватывает меня в объятия, и мы целуемся на фоне заходящего солнца. Обнявшись, заходим в дом. Я спешу в душ снять макияж и убрать лак с длинных светлых волос. Пол идет к бару: сделать коктейли.
Я подставляю лицо под тонкие струи воды и расслабляюсь. День был трудный. С утра примерки, репетиции, потом фотосессия, вечером показ. Кто сказал, что модели не работают? Вода смывает напряжение длинного дня. Выключаю душ и тянусь за полотенцем. Мокрая нога скользит по полу, и я с размаха падаю лицом вниз. Сильная боль, вкус крови во рту. Темнота.
Белла, очнись! Ты меня слышишь? Доктор, сделайте что-нибудь! Почему она не приходит в сознание?
У нее сильное сотрясение мозга. Нужно время и покой.
Сквозь мутный туман слышу голоса. Один мне знаком, другой нет. Говорят на английском. Где я? Что случилось? Расщепляю веки. Кругом белый цвет. Как его много!
Малышка, ты очнулась! кричит Пол и бросается ко мне. Небритое лицо, тревожные глаза, дрожащие руки. На него не похоже.
Синьорина Грэй! Как вы себя чувствуете? Голова болит?
Пытаюсь качнуть головой, виски схватывает резкой болью.
Осторожно, не делайте резких движений. Просто моргните. «Да» один раз, «Нет» два раза.
Моргаю один раз. Открываю рот. В горле пересохло. Слова шуршат, как осенние листья.
Почему я в больнице?
Дорогая, ты не помнишь? суетится Пол. Ты упала в ванной и разбила голову.
Он делает паузу, смущается, глядит на доктора седовласого, с гладким подбородком и маленькими изящными руками.
Синьорина, нам пришлось наложить швы на ваше лицо. Вы ударились о столешницу и распороли щеку.
Не верю. Поднимаю руки и тянусь к лицу. Вместо гладкой кожи касаюсь шершавых повязок. Вся голова в повязках.
Пол, я уродина? не свожу глаз с его лица. Не переживу, если мелькнет отвращение или жалость.
Он берет меня за руку, гладит ладонь, улыбается, а в глазах слезы.
Ты самая красивая на Земле, малышка Грэй!
Не могу сдержаться и плачу. Чувствую, как мокнут повязки на моем новом лице. Плачу сильнее. Пол наклоняется и целует мои руки. Доктор понимающе улыбается. Я не знаю, что будет завтра, и мне страшно.
Ничего не бойся. Я с тобой. Вместе мы все выдержим, шепчет Пол, и я успокаиваюсь. Он рядом, и так будет всегда. Мы любим друг друга.
Катя Елькина закрыла крышку сковороды и выключила плиту.
Алекс, Нина Григорьевна! Идите ужинать.
Никакой реакции. Громко орет телевизор. Свекровь смотрит какое-то идиотское шоу.
Катя сняла фартук, повесила на ручку духовки и отправилась звать к столу мужа и свекровь. В квартире у Елькиных две комнаты: большая и маленькая. Раньше в маленькой жила дочка Лера. Полгода назад Лера стала студенткой и переехала в Москву, а ее комнату заняла мать Алекса. Лерина комната превратилась в «комнату мамы».
Катя про себя чертыхнулась: не иначе сам дьявол подарил ей такую «маму». За двадцать лет ни одного доброго слова. Море желчи и океан злобы. Нина Григорьевна так и не простила снохе, что та забрала ее единственного сыночка. Да еще увела его от матери в «свою» квартиру.
Квартира досталась Кате от любимой бабушки. Та умерла в год, когда Кате стукнуло шестнадцать. И каждый раз, услышав: «Везет же некоторым!», Кате хотелось как следует огреть завистников по башке. Но она сжимала кулаки, до боли пронзая ногтями ладони, и тихо отвечала: «У меня бабушка умерла. Хотите такое везение?». Обидчики замолкали.
Катя и Алекс познакомились на третьем курсе универа. Она филолог, Алекс экономист. Случайно столкнулись в коридоре и вздрогнули, будто между ними пробежал электрический ток. Алекс и сейчас красавец, каких поискать, а тогда мгновенно пронзил Катино сердце голубыми глазами на нервном точеном лице и подтянутым, жилистым телом. Катя в юности тоже была хороша. Тонкая, порывистая, с копной светлых волос, схваченных ободком. Из-под ободка вечно торчали непослушные прядки, как бы гладко Катя не убирала волосы.
Любовь закрутилась завертелась и через полгода Катя дрожащим голосом сказала Алексу, что беременна.
Как беременна? Ты же говорила, что предохраняешься?
Так и было, Катя часто моргала, чтобы не заплакать. Алекс не выносил слез. Видно, таблетки не сработали.
У тебя даже таблетки не действуют, ворчал Алекс. Он хмурил лоб, и тонкая кожа собиралась в мелкие морщинки. Сделай аборт.
Не могу. Большой срок.
Почему раньше не догадалась? По месячным.
У меня сбой из-за таблеток. Я не думала, что так получится.
Она не думала! В этом вся ты. Витаешь в облаках или в проклятых книгах и не думаешь, что беременна.
У Кати задрожали руки. Она схватилась за Алекса, стараясь поймать его взгляд, а он отвернулся.
Я ничего не прошу. Не хочешь сама воспитаю ребенка.