После окончания упражнений и скромного завтрака все обитатели Дома шли в медицинский кабинет, где им ставили прививку. Зачем это делалось, Кательса не знала. Ей повезло: процедуру успели осуществить трижды. Почему-то всякий раз после укола ей становилось плохо: она начинала задыхалась и падала в обморок. Испуганная соседка звала врачевателя, который в течение трёх-четырёх часов пытался вернуть Кательсу в действительность. Учитывая данные обстоятельства, инъекцию заменили таблетками, которые не производили такого опасного эффекта.
«Неужели мне суждено погибнуть в этом странном месте? Молодой! Я ещё ничего не видела в жизни! А мама? Она не сможет без меня. Она говорила, что я единственное, что у неё есть. Так вот что имела мама в виду, когда просила запомнить!»
Все живущие в Доме люди легко смирились с уготованной долей, но Кательса была не из тех, кто быстро сдаётся. Несколько попыток бегства провалились: государственная охрана работала на славу. А сегодня Кательса ждала Клира. Девушка познакомилась с ним после болезни. Он один, в отличие от иных людей, был нормальным, двуглазым человеком и знал евразийский язык. Клир пообещал, что поможет ей выбраться в обмен на «пустяковую» услугу. Сказал, что обратится к влиятельным людям, но нужно время, и теперь Кательса надеялась на милость высоких господ.
«Он собирался прийти вечером, думала девушка, сидя в общей комнате. Клир должен дать ответ, и потому лучше быть ближе к входу». Не найдя, чем себя занять, Кательса стала расчёсывать свои великолепные локоны. Несколько мужских голосов послышалось вдали. Не успев заплести косу, Кательса, ещё не зная, кто идёт, встала и пошла навстречу. Высокий симпатичный мужчина в военной форме быстро подошёл к ней и резко взял за руку. Она, недовольная такой наглостью, повернулась к нему лицом и что увидела!
Уберите, уберите от меня это чудовище! Дьявол! девушка громко закричала.
Жители Дома, услышав крик, разбежались по комнатам. Кательса побежала прочь. Она ещё не успела осознать происходящее; инстинкт приказывал: «Беги!» и девушка подчинялась ему, а не разуму.
Кательса уже преодолела коридор и приёмную. Теперь она спускалась с крыльца. Страх был настолько силён, что девушка мчалась вперёд и не смотрела под ноги. Ещё чуть-чуть и споткнулась бы, растянулась, но Кательса, сама того не ожидая, словно пролетела над пятью последними ступенями.
Эмирхат размеренным шагом следовал за ней: он был уверен в охране, и ему было некуда спешить. «От неё всего можно ожидать! Она смелая, дерзкая, бесстрашная и красивая. Хотя нет, я не могу сказать, что она красивая: я не успел разглядеть её хорошенько. Наверное, все смутьяны такие. Нельзя допустить, чтобы из-за неё с моей Империей что-то случилось. Единственный способ спасти мой народ уничтожить землянку, но одного оскорбления для того мало. А как же человеческие законы, законы морали, справедливость наконец? Но ведь никто и не узнает об её смерти, как и о появлении. А совесть? Как же с ней-то быть?»
Добежав до середины двора, девушка оглянулась и заметила улыбающегося мужчину лет тридцати. Давер протянул руки вперёд.
Помогите, спасите меня! Кательса со слезами бросилась в его объятия. Это чудовище догонит меня! Помогите!
Отец впервые прижал дочь к себе, начал было успокаивать:
Этот человек не обидит тебя! Я его знаю, тебе нечего бояться, произнёс он тихо.
Нет, вы, вы все ничего не понимаете! она продолжала плакать. Я землянка! Мой отец земной мужчина, а мать земная женщина! Верните меня домой! с этими словами Кательса вырвалась из рук Давера и побежала в сторону ворот.
Государственные охранники приготовили оружие и только ждали приказа. Неожиданно для всех раздался оглушительный выстрел, и землянка упала на мягкую траву. Давер что есть силы бежит к ней. Он хочет понять, куда попала пуля и смертельна ли рана. «Это было бы очень жестоко, думалось отцу, в один день найти и потерять единственного ребёнка. Смилуйся, Великий Домус! Спаси мою девочку! Я никогда и ни о чём не просил тебя, так помоги мне сейчас!»
Кательса лежит с закрытыми глазами. Ветер теребит её огненно-рыжие волосы и сушит лицо, мокрое от холодных слёз. У девушки больше нет сил. Она не понимает, сон это или явь, вокруг ещё слышны чьи-то голоса. Всё перемешалось в голове, и теперь Кательса жалеет лишь о том, что осталась жива, а значит, страдания и издевательства продолжатся.
Эмирхат, польщённый результатом, подходит к дяде, желая посмотреть на лицо жертвы. Видя, что землянка ранена, к тому же потеряла сознание, Дамир догадывается, что погорячился, что это уже слишком даже для него. Хотя, с другой стороны, Кательса могла и через забор перепрыгнуть, а он всего лишь «подрезал ей крылья». Естественно, Эмирхат продолжает делать вид, что всё по плану, так и надо, но в глубине души он начинает жалеть о случившемся.
Ты чуть не убил её, яростно замечает Давер.
Она заслужила! отвечает Дамир сурово. Охрана, погрузите её в карету!
Трое мужчин, поклонившись, приближаются к раненой. В ту же минуту появляется заведующая.
Что такое? Кто стрелял? Куда вы её тащите?
Добрый вечер, мадаме, отзывается Давер. Девушка хотела сбежать, и потому Эмирхату пришлось применить оружие.
Вы забираете её? С такой раной? Она потеряет много крови и умрёт в дороге. Нужно остановить кровотечение.
Все смотрят на Эмирхата: как он скажет, так и будет. Дамир, считая себя виноватым и проклиная свой поступок, отвечает:
Делайте, только быстрее. Нам нужно успеть до ночи.
Государь! Поймите меня правильно. У меня распоряжение, я не могу отдать Рогнеду, даже несмотря на то, что Вы наш Эмирхат. Я за каждого здесь в ответе. И мадаме Лизабет будет сердита на меня, заведующая исполняла свои обязанности.
Делайте всё, что необходимо, а девушка поедет с нами. Я надеюсь, Вы не забыли, кому служите? в его голосе послышались властные ноты. Прежде всего, Вы должны подчиняться мне и только потом членам моей семьи. Это ясно?
Да, Государь.
Через полчаса Давер и Дамир ехали в карете. Дорога была пуста, кругом тихо и темно. По обеим сторонам горят фонари. Изредка раздаётся собачий лай, но почти сразу же умолкает: хозяин выходит во двор, грозит пальцем и животное прячется в будку.
Разговор не клеится, каждый смотрит в окна кареты и думает о своём. Дамир не желает признавать собственную неправоту, гордость не позволяет ему, а Давер всё ещё сердится.
Кательса спит, но даже во сне она мила. Краски потихоньку оживают на лице, дыхание и пульс становятся ровными и спокойными. Эмирхат (всё-таки сердце не камень) берёт девушку за руку. Холод её ладони обжигает его горячую ладонь. В это самое мгновение Дамир испытывает доселе неведомое ему чувство. До настоящей секунды мужчина и не подозревал, что руки могут быть такими ледяными и безжизненными. А кто виноват в этом? И почему ему стыдно? Эмирхат отпускает её ладонь.
Одного не пойму: зачем ты стрелял? А если бы она, не дай Домус, умерла? Что было бы тогда?
Я не пожалел бы об этом, Эмирхат отвечал так со злости, на самом деле он считал по-другому.
Перестань! Ты не можешь думать подобным образом. Ты, как никто другой, должен знать цену жизни.
В любом случае она преступница. Я намерен оградить её от общества.
Это неправильно, возразил Давер. Она всё-таки моя дочь и твоя сестра. Ты обязан защищать её.
У меня только одна сестра это Нинель. Ладно, откликнулся Эмирхат и вытянул руку вперёд. Давайте посчитаем, сколько государственных преступлений она совершила. Во-первых, оскорбление Государя.
Она не знала, что ты Государь. И на её месте я вообще стал бы драться.
Хорошо, ответил Эмирхат. Положим, это не в счёт. А второе преступление?