Лайдочка, девочка моя, если ты научишься так же ловко крошить шпинат или морковь, тебе цены не будет!
Ах, ты, хрыч старый, он меня ещё и оценивать решил! Для тебя я бесценна, усвоил?
Ладно, я тебя понял, буду хрумкать морковь целиком.
Их ещё не отпустило напряжение боя. Каламбуря и осыпая друг друга солёными шуточками, они медленно приходили в себя.
Слетай к керумам, да и к ганишам загляни, узнай, как у них там, может, помощь кому потребуется. А я полетаю пока птичкой, может, ещё где стервятники покажутся. Да заодно с сынком разговоры поразговариваю.
Пер удовлетворённо хмыкнул, узнав от отца об уничтожении корабля и катера аталантов.
А мы нагрянули в Атлу как раз в тот момент, когда с площадки у порта взлетали один за другим катера аталантов. Два их катера успели скрыться в неизвестном направлении, один из них мы уничтожили, не дав подняться с земли, а ещё два смыло огромной волной цунами. Помнишь, Яр говорил, что зря аталанты выбрали этот остров в качестве своей базы. Остров держался на стыке двух мощных тектонических плит. Взрыв в Северном океане поро-дил не только цунами он спровоцировал сильнейший сдвиг плит. Короче, Аталантида канула в бездну.
И поделом, Свар нетерпеливо махнул рукой, видя, что сын хочет ему возразить, эти наши «партнёры» и «коллеги», как ты их величал, по-лучили то, что заслужили. Ишь, крысы! Нашкодили и врассыпную. Нужно бы разыскать сбежавших, а то, пока тебя с парнями не будет на Земле, боюсь, много крови ещё выпьют из нас. Ты с их Зеусом не связывался?
Он не выходит на связь. Видимо, сбежал на одном из катеров и где-то затаился.
Так, может, мне тоже подключиться к поискам этих засранцев?
Нет, нет, отец. Вы с Лайдой занимайтесь охраной племён, а поиски аталантов мы уже ведём. Правда, на всё про всё у меня осталось не более трёх дней, иначе мы можем пропустить благоприятное окно для возвращения на Борею.
Понимаю. Ладно, до связи, сынок.
До связи, отец.
ГЛАВА 5
Ао-Луа, дородный тридцатилетний царь Лему, важно сошёл вниз по щербатым полуразрушенным ступенькам лестницы, ведущей от стен обветшалого дворца правителя к самой кромке моря. Сзади, справа и слева от него шествовала многочисленная свита, состоящая из приближённых к царю лемусов. Все они, включая и самого царя, были одеты в яркие, крикливые одежды. Кто-то из свиты нёс в руках корзину, витую из серебряной проволоки. В неё, прежде чем войти в воду, Ао-Луа сложит свою одежду: халат, расшитый золотыми позументами и пого шёлковый разноцветный платок, которым царь прикрывал голову от палящих лучей Солнца. Он сам выменял его всего лишь за одну жемчужину у заезжего купца-ариманина. Другие лемусы из свиты несли подносы с чарками рисовой водки и горками разной снеди: а вдруг дорогому и любимому царю вздумается чуть взбодриться горячительным напитком и тут же подсластиться заморскими сладостями. Их тоже в избытке привозили с той стороны пролива купцы из страны Аримия. Некоторые из свиты непрерывно играли на длинных дудках и двухструнных инструментах, при этом нещадно фальшивя. Впрочем, Ао-Луа панда давно, с детства, наступила на ухо никаким музыкальным слухом он не обладал. Но царь любил слушать музыку, даже нежась в тёплых водах моря, даже занимаясь любовью, даже тужась над серебряным горшком.
Один из визирей царя, одетый, несмотря на жару, в плотный длиннополый кафтан, застёгнутый на все пуговицы, держал в руках двойной рулон из дорогой рисовой бумаги и, изредка посматривая под ноги, непрерывно читал текст, написанный в свитке, где перечислялись заслуги и подвиги, совершённые царём Ао-Луа за период его царствования. Чтение это было бесконечным занятием, так как бумага с толстого верхнего рулона, по мере прочтения текста, плавно наматывалась на нижний рулон, после чего чтец принимался читать то, что было написано на обратной стороне свитка и так до бесконечности.
Царь любил слушать эти, пропитанные лестью, но такие сладостные для ушей слова. И не важно, что подвиги, перечисленные на нём, были когда-то совершены его давними предками первым и вторым царями Лему, О-Лу и Лу-Аном. После того, как Ао-Луа взошёл на трон, жрецы по его приказу быстро переписали Свиток, и теперь весь народ Лему знал: именно Ао-Луа герой на все времена. Нужно сказать, что такую слабость по пе-реписыванию истории и приукрашиванию своих заслуг имели многие правители разных народов Земли, и тут царь Лему мало чем отличался от других. Наконец свита во главе с царём спустилась к самой кромке воды. И тут случилось невероятное! Вода начала убегать от царя!
Видите! Я хотел высечь море, за то, что оно сегодня слишком прохладное, а оно испугалось наказания и стало убегать от меня!
Музыканты заиграли ещё громче, повысил свой голос и чтец, прославляя царя. И лишь один лемус из всей свиты, тощий и длинный, со сверкающей лысиной на голове, стал пристально вглядываться в убегающую волну и, казалось бы, спокойную гладь воды, обозримую с берега. Когда же он перевёл взгляд к самому горизонту, он увидел, что ещё далеко-далеко над морем стала вздыматься единственная волна с бурлящим пенным гребнем. Нет, она ещё не была высокой, но простиралась через всё море, и быстро, подозрительно быстро росла, увеличиваясь буквально на глазах.
Лысый старик, а это был главный жрец храма Левитов, даже поднялся на несколько ступенек вверх, чтобы лучше рассмотреть эту странную волну. Но и после этого он не мог понять, что творится с морем. Он был последним левитом царства лемусов. Но уже давно ему было запрещено использовать свои способности летать, как птица. Царь Ао-Луа пообещал отрезать ему дурную голову, если старик нарушит запрет и вздумает левитировать. Жрец пытался обучить искусству левитации царя, когда тот был ещё совсем юнцом, но принц и будущий царь был слишком ленив и нетерпелив. Так и не научившись летать он «обрезал» крылья и жрецу запретив обучать искусству левитации кого бы то ни было. Тем временем царь, скинув с себя одежду, хохоча и дурачась, пытался догнать отступающую воду и уже порядком отдалился от берега. Из-за гомерического хохота царя, неистовых звуков «музыки» и громогласного чтения Свитка жрец только сейчас услышал далёкий и страшный рокот поднимающейся из моря огромной волны.
Разом взлетели тысячи птиц и, гомоня, устремились подальше от берегов Лему. По всему Майюну столице Лему, вдруг завыли, залаяли тысячи собак.
Жрец пытался докричаться до царя и свиты, размахивал руками, чтобы привлечь к себе внимание, но тщетно. Волна, поднимаясь всё выше и выше, заглушила своим рокотом всё: и лай собак, и вой свиты, и истеричный плач самого царя, только сейчас понявшего, в какой опасности он оказался. А волна, заслонив собой утреннее солнце, с грохотом тысяч водопадов стала неумолимо и грозно накатываться на берег. Все: голый царь, голосящая свита, побросавшая свои инструменты, подносы и Свиток, бросились на берег. Но даже жрец, успевший добежать до дверей дворца, был настигнут волной-убийцей.
Лему был равнинным островом. Лишь в центре его высились горы с одним дымящимся и вторым потухшим вулканами. Именно там, в этих горах, на-ходились заброшенные пещеры Анхо, где когда-то левиты прятали Запретные вещи предков. Пещеры давно уже были пусты, а Запретные вещи для лемусов перестали быть запретными. Волна цунами, вызванная взрывом в Северном океане, пришла и сюда. Сметая всё на своём пути, она докатилась до гор. А отхлынув, забрала с собой тех, кто не успел забраться на высокие деревья или спрятаться за крепкими стенами своих домов. Немногие, очень немногие спаслись в это страшное утро.