Знаю, Семар, но пока мы не разберёмся, отчего «чихает» ПКУ, нужно готовиться к наихудшему варианту развития событий.
И вот, спустя несколько месяцев после этого разговора, Пер, забрав дочь из городища русенов, раскинувшегося на левом берегу Оо, летел в шлюпе на остров Шпиц, располагавшийся примерно посередине между островами Грюнв и Раин. Грюнв борейцы добровольно уступили аталантам для нужд их колонии, поэтому выбор пал на остров Шпиц. На этом острове были огромные запасы угля, причём хорошего угля. Поэтому над наземным вариантом пирамидальной энергетической установки пришлось поломать головы. У таких установок был совершенно другой принцип работы со сложной системой преобразования энергии. Но Семар был прав: останься эта пирамида одна на всё северное полушарие она смогла бы обеспечить приемлемый микроклимат только на самом Шпице.
Аталанты продолжали держать свой корабль на странной орбите, и он продолжал оказывать влияние на работу борейской планетарной климатической установки. Чего они этим хотели добиться? Трудно было сказать. Во всяком случае, Пера не покидало ощущение, что их «коллеги» что-то затевают против них. На Туле, Арране, Раине и Свагаре, островах архипелага Арктиды, кроме борейцев, оставались ещё несколько групп малолетних детей. Последние биры и женского, и мужского пола к этому времени уже умерли. Но в каждом из трёх племён людей, высаженных на континент, насчитывалось от полутора до трёх тысяч человек. Особенно многолюдным было племя ганишей, а самым малочисленным керумов.
Трудно далась переправа через стремительную, мощную реку Ени. Пришлось ждать несколько дней, чтобы безопасно перевезти на другой берег столько людей. На Ени даже любой небольшой северный ветер поднимал крутую волну, и плоты могли развалиться. Но общими усилиями мужчин всех племён переправу закончили за три дня, не потеряв ни одного человека, ни одной лоши (через тысячи лет лошей будут называть лошадьми). А когда дошли до Оо, ганиши и керумы решили остаться на правом берегу, а Ольна со своим племенем переправилась на другой берег, в место, где в полноводную реку Оо впадал приток, берущий своё начало, видимо, уже с отрогов Каменного пояса. Здесь и заложили русены своё временное городище.
Старшина Джама с ганишами начала строить избы напротив поселения русенов, а керумы остановились чуть выше по течению Оо. Такое расселение старейшины племён оговорили между собой заранее. При таком раскладе никто никому не мешал охотиться или рыбачить, пахать, сеять и убирать урожай, собирать дикоросы. Лес тут был ровный, матёрый, поэтому лодки-долблёнки уже через два месяца шныряли по воде и под тем и под другим берегом. Так что некоторая разобщённость в расселении не мешала устраивать общие праздники: начало сева, сбор урожая. Но наиболее любимым и почитаемым для людей всех племён был праздник Славления.
Из уст в уста, от отца к сыну, от матери к дочери передавался сказ о том, как Учителя, их отцы небесные, сотворили первых сынов и дочерей своих и вдохнули в них Святой Дух, и из тварей бессловесных и бездушных произошли люди, то есть они сами. Праздник этот проходил три дня подряд в самые длинные ночи поочерёдно в каждом из племён, но лишь у русенов славление вокруг золотых статуй Лайды и Свара было всенощным. Не рисковали люди лишний раз тяжёлые статуи через реку возить. К этому празднику урожай был уже собран. Кадки были набиты первосолами. Жирные вяленые рыбины с шишаками на спинах уже ждали своих едоков. А под стрехами изб Марфа и знахарки из других племён уже сушили пучки лечебных трав. В глиняных горшках томились до поры до времени чудесные мази. Впрочем, приходилось ими пользоваться часто: дети, особенно сорванцы-малыши, частенько то ссадины получали, то с занозами к мамкам прибегали.
С годами праздник Славления начинался и заканчивался своеобразным соревнованием сказителей. А когда Шив и Семар изготовили и выдали старейшинам по несколько дудок-свирелей и гуслей малых, много охотников было и на них поиграть. Так что весело было, коли праздник наставал. Главное все друг друга понимали. Учителя ведь учили людей одному языку. Хотя уже тогда с годами в каждом племени свой говор наметился. Как-никак, а жили-то раздельно! Например, на последнем празднике одна из молоденьких русенок отвлеклась на секунду и пролила медовуху мимо чашки гостьи Керумы, и у Ольны невольно вырвалось:
Вот мимозыря какая! Ты куда льёшь?
Можно было девушку назвать и разиней, и неряхой, а вот другое словцо вырвалось, и главное точное, к месту. Вот так в каждом племени постепенно появлялись свои своеобразные слова и выражения. Редко теперь Учителя наведывались к людям. Ну да видно, других дел у них было по горло. Потому, наверное, сами люди нашли способ общения с ними через слова любви, песни и восславления, обращённые к Учителям через любимые образы их матушки Лайды да неразлучного с ней отца их Свара, облечённых в сияющие золотом образы.
Благодаря работе полюсной пирамиды, нагревающей воды Северного моря, а через него и воды океана, омывающего архипелаг Арктиды, климат во всём северном полушарии Земли был ровным, мягким и достаточно тёплым. Пшеница, рожь, овёс, ячмень, гречиха, посеянные на тучных плодородных землях долины реки Оо, давали прекрасные урожаи. Лесостепи, простиравшиеся на тысячи километров на юг, север и восток от переселенцев, были полны дичи, дикоросов и дикого мёда. Охота была в основном уделом мужской половины племён, женщины, как водится, обеспечивали быт и комфорт в городищах.
Царями здешних зверей, конечно же, были маны огромные животные с мощными бивнями-клыками, длинными хоботами, заросшие рыжеватой шерстью. Охотники побаивались этих грозных животных и старались не переходить им дорогу. Это на просторах Венеи полудикие орды людей быстро уничтожили и манов, и других крупных животных. Гиперборейцы же были в сравнении с венейцами людьми просвещёнными и никогда не убивали зверей просто ради забавы да в азарте зверином. Здесь, на огромных сибирских просторах, места хватало всем: и людям, и манам, и птахам малым.
Однажды ганиши, охотясь в своих угодьях, наткнулись на двух детёнышей манов. Взрослые маны обычно избегали топких мест. Но в месте, где охотники наткнулись на детёнышей, простирался длинный язык болота с вязким, липучим дном. Видимо, стаду манов удалось благополучно перебраться на другой сухой берег, а двух детёнышей топь не пропустила. Место это было сильно истоптано и взбаламучено. Пытались мамки и другие маны вызволить своих чад из топи, да не вышло у них ничего. У одного из детёнышей, совсем ещё крохи, наружу торчала только голова с хоботком. Он уже и трубить перестал, видимо, сил на это не осталось. Другой детёныш ещё сучил передними ногами, пытаясь вырваться из трясины, и жалобно трубил вслед ушедшему стаду. Но ушло оно, бросив их на погибель.
Охотникам с помощью жердей и верёвок удалось вытащить из топи сначала одного, затем другого зверёныша, и вскоре они оказались в селении ганишей. Завидно им стало, что вот русенам, братьям их старшим, удалось приручить лошей, и что уже многие из них гарцевали на этих красивых, благородных животных. Вот и решили они переплюнуть русенов, приручив манов.
У себя в городище врыли они столбы в землю, привязали к ним спасённых манов да к каждому из них приставили по наставнику. Мальчика-мана назвали Малу, а девочку Бану. Кормили и дрессировали их Атун и Шатур. И уже через три месяца окрепшие детёныши радостным трубным гласом встречали своих воспитателей и друзей, а ещё через полгода научились выполнять простые команды, которые давали им поводыри. Повзрослевшие маны здорово облегчили жизнь ганишам, перетаскивая к городищу сваленные стволы деревьев, огромные вязанки хвороста для костра, да и просто порой веселили людей, особенно детишек, так как привязались они друг к другу и жили без обид. Через тысячи лет, когда маны севера Срединного континента вымрут от холода и голода, ганиши уведут на юг в более тёплые края сотни спасённых прирученных манов.