Деревья здесь росли очень тесно: кроны лип, каштанов, буков и вязов плотно переплелись, образовав естественный навес, а их змеевидные корни, казалось, вросли друг в друга, раскинувшись грибницей, в которой уже и не различить, какому дереву они принадлежат. Понизу стелились кусты дикой ежевики, боярышника и жасмина. Похоже, дождь и вовсе не сумел пробиться сквозь лиственную броню: земля здесь была совсем не влажная, но холодная и очень твердая, будто покрытая коркой.
Идти становилось все труднее, и Эшес пожалел, что не прихватил с собой нож, было бы легче прорубать дорогу. Плащ то и дело цеплялся за колючки, да и фонарь не прибавлял ловкости. Когда он уже было решил, что топчется на одном месте, никуда не двигаясь, снова раздалось поскуливание, на этот раз совсем близко, а через пару шагов ветви внезапно ослабили хватку и расступились сами собой. Сперва он ничего не увидел, а потом различил под одним из кустов чернильный сгусток с двумя светящимися точками-глазами. Пес не выбежал ему навстречу и даже не залаял, а тихонько предупредительно рыкнул. Посветив в ту сторону фонарем, Эшес понял почему.
Ланцет был не один: на нем лежала босоногая фигура, бережно укрытая, как одеялом, хвостом пса. Одна рука обнимала его за шею, а вторая была сжата в кулачок возле самого рта, будто девушка до последнего дышала на озябшие пальцы. Колени были подтянуты к самому подбородку, но щеки розовели. Эшес нагнулся и пощупал ее лоб, однако жара не обнаружил. Заменявший печку Ланцет позаботился о том, чтобы она не подхватила лихорадку.
Почувствовав прикосновение, девушка что-то пробормотала на языке, понятном только во сне, и приоткрыла глаза, но тут же зажмурилась от яркого света. Эшес отодвинул фонарь.
Не бойся, сказал он, я ничего тебе не сделаю. Помнишь меня?
Да, мастер.
И давно ты здесь лежишь?
Мне было негде переночевать.
Постоялый двор стоит денег, кивнул Эшес. Зато его преданность ничего не стоит. Он укоризненно мотнул головой в сторону пса, но тот лишь фыркнул, пропуская замечание мимо волосатых ушей.
Не браните его. Если бы не он, я бы уже замерзла, тихонько попросила она и теснее прижалась к своему спасителю.
При этих словах пес пошевелился, довольный, а потом бросил на хозяина выразительный взгляд.
Ну, хорошо, сдался Эшес и пристально взглянул на девушку. Ты можешь поклясться, что ничего не натворила, никого не убила и не обокрала и что тебя не ищут?
Я клянусь, что ничего не натворила, никого не убила и не обокрала, немного подумав, ответила она.
Эшес поднял брови, но она ничего к этому не добавила.
И на том хорошо, вздохнул он. И у тебя точно нет родственников, к которым ты могла бы обратиться за помощью?
Нет, мастер.
Тогда поднимайся. Нечего ему кости мять.
Девушка непонимающе захлопала глазами, но поднялась. Эшес тихонько свистнул Ланцету и шагнул к дыре в травяной стене, через которую только что пришел. Проход чернел, окаймленный трепещущими листиками.
Не услышав за спиной никакого движения, он обернулся и обнаружил, что девушка стоит на прежнем месте, недоверчиво глядя на него.
Ну, ты идешь?
Вы берете меня к себе? Правда?
То сама просилась, то хочет, чтобы ее уговаривали, проворчал он и с досадой глянул на Ланцета, который не отходил от нее ни на шаг. Предатель выглядел ни капли не смущенным.
Я возьму тебя к себе, но не насовсем, пояснил Эшес. Только до конца следующего месяца, пока сам тут буду. За это время решишь, что делать дальше. Угол у меня найдется, да и голодной не останешься, но работу подыскать все же придется, я отнюдь не богат.
Говоря это, он окинул тонкую фигурку взглядом, и сам недоумевая, на какую работу она может сгодиться. Природа ошиблась, послав простолюдинам такое хлипкое дитя.
Конечно! воскликнула девушка, сияя глазами. Их цвет отчего-то не терялся даже в темноте, и сейчас они горели ярче, чем у Ланцета. Я непременно найду, обязательно!
На этот раз повторного приглашения не понадобилось. Пропустив их с Ланцетом вперед, Эшес нырнул следом в разверстый проем. Вспомнив про оставленный на земле фонарь, повернул обратно, но наткнулся на сплошную лиственную стену там, где только что был проход. Ветки, веточки и прутики воспользовались секундной передышкой и прижались друг к дружке, не оставив даже крошечной щели.
Так и не сумев их раздвинуть, Эшес махнул рукой и присоединился к поджидавшим его спутникам. Они вместе выбрались на дорогу.
Кто были те двое, что принесли тебя вчера?
Принесли меня? Изумление в ее широко распахнутых глазах казалось неподдельным. Похоже, эта новость ее напугала. Я думала, что пришла сама
Нет, с тобой были спутники.
Как они выглядели? едва слышно спросила она.
Эшес описал вчерашних посетителей, и девушка, заметно успокоившись, покачала головой:
Я их не знаю.
Эта реакция подтвердила версию про случайных прохожих и вместе с тем укрепила его подозрение, что она от кого-то прячется. Как бы то ни было, Эшес не жалел о принятом решении. Да и Ланцету она явно нравилась, а тот редко испытывал симпатию к незнакомцам. Пес шагал рядом с ней огромной тенью, макушка почти на уровне ее груди.
Заметив, что она ежится, Эшес снял плащ и накинул ей на плечи.
Надо будет подыскать тебе обувь.
Девушка подняла на него благодарные глаза и стянула края плаща на груди:
Это вовсе не обязательно но спасибо, мастер.
Можешь называть меня «мастер Блэк».
Хорошо, мастер Блэк.
Теперь самое время назвать мне свое имя, подсказал Эшес, когда пауза затянулась.
Еще около минуты они шагали в молчании.
Не хочешь не говори. Но как-то же я должен тебя называть.
Когда впереди замаячил крайний дом, она внезапно остановилась и серьезно посмотрела ему в глаза:
Твила. Меня зовут Твила.
Эшес слегка удивился такой торжественности.
Ну что ж, будем знакомы, Твила.
Глава 3. О том, как нелегко бывает найти работу
Служанка явно не обрадовалась новой жилице, но сама Твила была слишком счастлива, чтобы придавать этому значение. Роза так звали девушку, еще изменит мнение, они подружатся.
Твилу накормили, хотя от усталости она почти не чувствовала голода. Сейчас она готова была заснуть прямо на полу, под дверью. Главное, что сухо и тепло. Она уже давно не ночевала под крышей. А еще здесь она ощущала себя в безопасности, хотя дом мастера Блэка никак нельзя было назвать крепостью. Отступило и тоскливое беспокойство, не позволившее ей этим утром уйти из Бузинной Пустоши.
Кухня располагалась в подвале, а почти весь первый этаж занимала гостиная, с креслом, низким столиком на крепких ножках и очагом таким большим, что в нем уместился бы барашек. В задней комнате была устроена операционная. Твила содрогнулась, скорее почувствовав, чем узнав это помещение. Рядом была втиснута еще одна комнатушка кабинет хозяина. Наверное, раньше обе эти комнаты были одним целым, но потом он поставил стену, решив отгородить рабочее пространство. Кабинет был совсем крошечным и включал только стол, стул и книжный стеллаж все чрезвычайно узкое, иная мебель здесь просто не поместилась бы.
На второй этаж вела широкая деревянная лестница. Здесь располагались еще две комнаты одна служила спальней мастеру, другая Розе. А ей самой отвели чердачную каморку со скошенным потолком. В ней было холоднее, чем в других комнатах, но Твила чуть не расплакалась от радости и благодарности. Мастер Блэк перетащил сюда набитый гороховой шелухой тюфяк и один стул из кухни. А потом ей захотелось провалиться сквозь землю, потому что он спросил, не болит ли у нее грудь из-за молока. Твила нашла в себе силы лишь покачать головой: молока у нее не было. Удовлетворившись этим ответом, врач пожелал ей спокойной ночи и ушел.