На промерзлой земле осталась лежать одинокая листовка. Подняв ее, я вчиталась в текст, прошлась взглядом по нарисованному шатру. Затем сложила лист и засунула за пазуху.
Что это за кабак такой, Гордей Назарович? шепотом поинтересовалась я, когда Ермаков протиснувшись сквозь толпу, вывел нас к дороге.
Выгребная яма, поморщившись, выплюнул он. Обиталище воров, где спускают награбленное. Запомните главное, Софья Алексеевна, в «Малиновке» не принято глазеть по сторонам. Так что иль в пол, иль на меня.
Я кивнула.
А кто такой этот Игла?
Старшина Китежских воров. Ежели кто и знает, что за труп на Пряникова нашли это он.
Но мальчишка сказал, что он уже неделю в кабаке сидит. Пьян поди. Как с ним разговор вести?
Гордей расплылся в лукавой улыбке.
Имеется у Иглы особенность Шибко уникальная, дабы о ней не стало известно в полиции. Хоть ведро водки в пасть ему влей не пьянеет он.
За нами следили.
Я чуяла это отчетливо, каждой клеточкой своего тела. Затылок странно покалывало. Под кожу словно забрался рой муравьев. Оглядывалась. Прислушивалась к посторонним шагам. Никого. Продуваемая всеми ветрами узкая улочка была пустынна. Лишь над головой пронзительно каркало вороньё.
Ермаков, ни о чем не спрашивал. Шел рядом, продолжая удерживать мое предплечье. Наконец послышались звуки скрипки и гитар. Цыганские напевы. Впереди показалось двухэтажное деревянное строение, с висевшей на двери табличкой, с надписью «Малиновка». Покатая крыша занесена снегом. Из окон лил слепящий свет.
Не дойдя до крыльца, я остановилась.
Случилось чего, Софья Алексеевна? приподняв правую бровь, поинтересовался пристав. Иль испужалися?
Гордей Назарович, понизила я голос до едва слышного шепота. Я точно знаю, за нами следят. От самого рынка. А может и раньше.
Думала он удивится. В крайнем случае, недоверчиво покачает головой. И он покачал. Только с ехидной усмешкой.
Экая вы бдительная. И ничего ж от вас не скроешь. Вмиг обличите.
Значит, я права?
Кивнул.
Да вы не тревожьтесь. Стрыков это, с городовыми. Шпионы из них, как из говна пуля. Скрытничать не обучены. Топают, будто не вяжущий лыка тать. Но ежели нужда в них будет, подсобят. Филеров надобно было звать. Да все, зараза такая, при деле.
Все же послушались Поля Маратовича
Полагаете, я осмелился бы рискнуть вашей жизнью за-ради ваших пустых угроз? Ха! Не найди провожатых, запер бы в арестантской, а утром свез бы к вашей любезнейшей тетушке.
И ведь не шутит. Вон как желваки на лице заиграли. Быстро поднялся по ступеням, схватился за ручку двери. Обернулся, ожидая меня.
Царящая внутри атмосфера заставила бы вздрогнуть даже работников сумасшедшего дома. И дело не только в пестрой, шумной толпе и спящем в углу на цепи медведе. Сбивающий с ног стойкий запах кислятины и перегара. Стон вынимающей душу скрипки. Смех и крики. Цветастые юбки пляшущих черноволосых, обвешенных бижутерией девиц. Все это кружило голову, заставляя позабыть зачем мы здесь.
Что там говорил Гордей «не принято глазеть по сторонам»? Господи помилуй, но как тут не глазеть? Легче приказать себе не дышать.
Благо никому до нас не было никакого дела. Кроме местного персонала.
Милости просим, господа хорошие, раскланялся, подскочивший к нам половой [2], Ожидает вас кто? Али отужинать желаете?
К столу веди, кивнул ему Ермаков и потянул меня за руку. Небольшой стол, в самом углу, отыскался враз.
Чего изволите, ваше благородие?
Глядите-ка, а пристава-то узнали. Он, конечно, не распространялся. Но, видимо, не редкий гость.
Выпить, да закусить. И поскорее.
Наливка из морошки у нас высшего качества, не переставал заискивающе улыбаться молодой, кучерявый паренек, с едва пробивающимися усиками. Капустка квашенная. Пирог с перепелами, с пылу с жару.
Неси, все неси, кивнул Гордей. Но прежде, чем половой успел скрыться, схватил его за белую рубаху и притянул к себе. Игле шепни, что разговор имеется.
Глазки маленькие испуганно забегали. Нижняя губа задрожала. Парнишка судорожно сглотнул и резко побледнел.
Оне с барышней в верхних нумерах. Шибко серчать будут, коли побеспокоить
Пристав сурово нахмурился.
Передай, дело есть к нему, срочной важности, голос стал тверже, со стальными нотками. Ежели не спустится, пущай пеняет на себя.
Шумно выдохнув, парень закивал. Дождался, когда выпустят из хватки и исчез. Не прошло и нескольких минут, как к нашему столу подскочил еще один. Положил в центре поднос с графином. Закуску и пирог, чей дразнящий аромат перебил витающую в воздухе удушающую вонь.
Гордей развалился на стуле, закинув ногу в сапоге на колено второй. Отломил себе приличный кусок. Положил его в рот.
Даже завидно.
Мне бы тоже расслабиться. Послушать песни. Капуста, опять же, на вид, вроде ничего. Но от волнения все внутренности сжимались так, что и маленький кусочек в горло не пролезет.
Скорая встреча со старшиной городских воров одновременно нервировала и вызывала нетерпеливое предвкушение. Я даже мысленно не могла представить человека, управляющего такой разношерстной толпой. Заставляющего себя бояться. Возможно, уважать Что за зверь этот Игла?
Какие люди в нашем убогом месте, вдруг раздался за спиной вкрадчивый мужской голос. Господин Ермаков. Чему обязан столь приятным визитом?