Ъ ставит силки между временами и ждет, когда в них заплывут дома, бездомные, странствующие, он ловит их сетями, обжаривает на сковороде, где они беспомощно бьют хвостами, Ъ приправляет их пряными пряниками и пряничными пряностями, ест.
Ш-ш-ш разводит руками, не вижу, не знаю, нет никакого дома, это вам показалось, что дом, а так никакого дома нет.
Показалось? Ъ многозначительно посмотрел на свою работницу, а что у вас в саквояже, позвольте узнать?
Ну, знаете, это мое личное дело, отрезала Ш-ш-ш.
Да не скажите а ну-ка открывайте!
Ш-ш-ш распахивает саквояж, дом опрометью выскакивает, Ш-ш-ш прыгает в седло дома, во весь опор скачет через миры и измерения, перепрыгивает целые реальности, дальше, дальше, дальше. Ъ бросается следом, врешь, не уйдешь, Ш-ш-ш командует дому прыгать дальше, дальше, за пределы миров и вариантов, за край света
Негород нечайников
в этом городе
да нет никакого города, что вы несете-то вообще, какой город, где вы здесь город увидели?
Ну, значит, в этом негороде
совсем хорошо. Но уже ближе к истине
так вот, в этом негороде живут разбитые чайники
что вы несете вообще, чайники не могут жить
Ну хорошо, хорошо, значит, неживут разбитые чайники. Они приходят сюда со всех концов света, расколотые, пытающиеся собрать себя из обломков безуспешно.
Он бережно склеивает разбитые чайники, когда не хватает осколка или кусочка, он отламывает кусочек самого себя.
а как его зовут?
а он вам не скажет, его имя лежит в ящике комода под стопками белья, лень доставать.
Он бережно расставляет чайники по улицам, где они по вечерам светят уютными лампами из окон и фонарями на крылечках
стойте, стойте, что вы несете вообще, какие крылечки-окна, это же чайники!
Ну да, крылечки и окна, вы что, чайники не видели никогда? Ну и вот, а потом к городу потихоньку начинают прибиваться разбитые судьбы, даже не судьбы осколки судеб, даже не осколки осколки осколков, которые пытаются собрать самих себя. Он склеивает разбитые судьбы, отводит их в чайники, каждой судьбе достается чайник с уютным крылечком, прихожей, камином и лестницей на второй этаж.
Он все ждет, когда в город чайников придет его собственная судьба а где и как он её разбил, он вам не скажет, он не помнит, или помнит, но не хочет говорить. Он заглядывает в лицо каждой судьбе, качает головой нет, не та.
Последнее время совсем был завал с работой, слишком много пришло разбитых чайников и разбитых судеб, еле успевал склеивать. А потом как отрезало, никто больше в город не приходил. Он
кто он?
Ладно, он как-нибудь достанет свое имя из ящика комода Так вот, он даже повесил на самом высоком чайнике яркий фонарь, чтобы освещал дорогу путникам, но никто так и не пришел. Так он и ходит по городку, ищет свою судьбу. Над ним уже посмеиваются, говорят, что ты ищешь вообще, нет у тебя никакой судьбы и не было никогда, он не верит, или делает вид, что не верит, кто его поймет ах да, он имя вам свое обещал, ладно, как-нибудь поищет
Вечер воспоминаний
воспоминание, требую я.
Я, конечно понимаю, что мне и так дадут воспоминание, и все-таки требую, как будто в глубине души боюсь, а вдруг забудут, а вдруг не заметят, а вдруг вытолкают из очереди, и нужно кричать, расталкивать локтями, чтобы увидели, услышали, вспомнили Наверное, это тоже какое-то воспоминание, только я не помню, какое именно, потому что мне его еще не дали.
Воспоминание, требую я.
Мне дают воспоминание осеннее, зябкое, подернутое туманами, пахнущее пряностями и прелыми листьями в лесу, куда мы идем собирать тыквы, их нужно срывать с веток, большие, тяжелые, сияющие горящими глазами, мы складываем их в корзины, тащим домой, расставляем по темным залам, чтобы осветить темноту осенней ночи
не так, не так, все не так, кричу я, так не бывает, тыквы не растут на деревьях, они вьют гнезда или прячутся в дуплах, вылетают по ночам, оглашая темноту осенней полуночи гулким У-гу-у-у-у! и и и нет, опять я все путаю, все-все-все, все должно быть не так, а как, я не помню.
Воспоминание! требую я, воспоминание!
Меня не слышат, мне дают понять, что мне уже дали воспоминание, больше одного за раз не дают, а хочешь еще, иди, исполняй, что потребуют
Я иду, исполняю, что потребуют я не знаю, что требуют, память не говорит мне этого, мне не дают воспоминания о том, что я делала. Возвращаюсь откуда-то из ниоткуда, спскаюсь на землю на парашюте, снимаю верхние покровы, на которых радиация, надеваю новые покровы, на которых тоже радиация, здесь везде радиация.
воспоминание, требую я, когда возвращаюсь.
Мне дают воспоминание до неприличного быстро, даже не дали крикнуть второй раз, обратить на себя внимание, просто бросили на меня воспоминание, которое вцепилось когтями в разум, мяучит, царапает, не оторвать. Мы пашем землю и сажаем пряники, красивые, печатные, имбирные, у сестренки не получается, родители ноют, а-а-а, помоги-и-и е е-й, она же мла-адшенькая Помогаю, не успеваю засеять свое поле, уже понимаю ничего не вырастет, обидно до слез.
По осени бежим к полю, с нетерпением смотрим, что получилось, собираем пряничные дома, у меня на поле вырос добротный дом, не дворец, но хороший дом, в таком жить и жить. С восторгом поднимаюсь на крыльцо, открываю дверь, вхожу в просторный холл с лестницей на второй этаж, а где-то там еще мансарда Младшенькая захлебывается ревом, ничего не проросло, так, какие-то жалкие кусочки стен, и все. Родители бросаются ко мне, а-а-а, отдай, уступи сво-о-ой, она же мла-адшенькая Срываюсь на крик, прогоняю всех, а ну не смейте, это мое, мое, мое. Поворачиваю рычаг, дом расправляет крылья, только меня и видели, провалитесь вы со своей младшенькой..
трясу головой, все не так, не так, не так, дома не выращивают на поле, их пекут в печи, у меня получилось, а у младшенькой нет или все было не так я не помню, я снова требую:
Воспоминание!
Меня не слушают, мне напоминают, что воспоминания просто так не дают, получите задание, там и дадут что-нибудь вспомнить
Выхожу на улицу, еще одна я бросаюсь ко мне, пытаюсь вырвать воспоминание, которое я прижимаю к груди, вторая я кричу пронзительно, надрывно:
Отдай! Это мое, мое, мое!
Убиваю вторую себя одним выстрелом, вторая я падаю на тротуар, рассыпаю воспоминания. Хочется подобрать их, вдруг там что-то, чего нет у меня не подбираю. Не хочу опускаться до того, чтобы отнимать что-то у убитой а вот других меня это не смущает, другие я бросаются к умершей, растаскивают воспоминания, даже не замечают, что хватают те, которые у них уже есть, уносят, как бы никто не отобрал, ссорятся, а у тебя не настоящее, потому что у меня такого нет, а у меня настоящее воспоминание, то-то же, да врешь ты все, это у меня настоящее
Ухожу от них, думаю, кто первый из нас соберет все кусочки памяти, станет свободной, и что это вообще может значить стать свободной
воспоминание, требую я.
Они медлят, поэтому я кричу:
Воспоминание!
Они снова медлят, меня охватывает страх, неужели воспоминания кончились, должны же они были когда-нибудь кончиться, вот они на мне и кончились Нет, кто-то бережно протягивает мне воспоминание, осторожно, не разбейте, хочу сказать, что я всегда осторожно, не удерживаю тяжелое воспоминание, роняю, ай, ах, воспоминание разлетается на мелкие осколки. Собираю осколки, пытаюсь хоть как-то склеить, меня прогоняют, идите, идите, не задерживайте очередь, вы что, не слышите ухожу, тут же бросаюсь умолять дать мне еще одно задание, хоть какое-нибудь, я все сделаю за воспоминание, все-все-все
Меня отправляют куда-то в никуда, стартую, выверяю координаты, мне показывают очередную пустынную землю, на которой если присмотреться живут воспоминания. Не мои, чужие одно, два, миллион, воспоминания о том, что было здесь когда-то бесконечно давно, воспоминания о воспоминаниях о воспоминаниях, их нужно собирать одно за другим, оставить после себя безжизненную пустыню, бережно принести воспоминания в ладонях кому-то невидимому, кто даст мне кусочек моих собственных воспоминаний.