Дарина, позаботься о детях. А мы пока с парнем поговорим, сказал Лукас.
Женщина тут же присела на одно колено рядом с Нессой и Барри, которые до сих пор ревели.
Не плачьте, детишки, произнесла мягким голосом женщина. Пойдемте, я вас покормлю. Вы, видать, голодны.
Несса и Барри подняли заплаканные глаза и уставились на меня.
Идите. Не волнуйтесь, я рядом и не дам вас в обиду никому. Барри кивнул. Я услышал свой голос, но он был не мой. Это был юношеский голос. Конечно, не сопрано, но и далеко не баритон.
Женщина взяла детей за руки и повела в темный угол, откуда и пришла.
Присаживайся и рассказывай, что стряслось и как так вышло, что ты убил коренных.
Я подошел и непонимающе уставился на сидящих за столом мужчин.
Видя, что я туплю, первым заговорил Роб:
Они, по всей видимости, убили их мать. Там женщина лежала в крови.
Пусть сам расскажет, произнес парень, сидящий по правую руку от Лукаса.
Вы все уже слышали, эти ублюдки убили нашу маму. Ни за что, просто ради забавы, ответил я, сжав кулаки. Лукас это тут же заметил.
Да ты успокойся, парень, протянул он. Мы хотим лишь узнать, кто ты и что случилось.
Вы уже достаточно узнали, теперь ответьте, кто вы и кто эта женщина, что увела моих брата и сестру, с вызовом произнес я.
И откуда ты такой дерзкий взялся? буркнул, оскалившись, Лукас. Не будь ты ирландец, я бы тебя собственноручно сдал коренным или в полицию.
Да кто, плять, эти коренные и кто вы такие? не унимался я.
Пока ты дрался, тебе ничем тяжелым по голове не прилетало? произнес худощавый парень, сидящий слева от Лукаса. После чего ухмыльнулся. Мы, как и ты, иммигранты-ирландцы. А коренные, они и есть коренные, те, кто родился здесь и считает эту землю принадлежащей им по праву.
А ты мне нравишься, парень. Давненько коренных никто так внаглую не убивал, произнес Лукас, после чего вышел из-за стола и шагнул ко мне. Тебя будут искать, парень. Но мы тебе поможем. А то эти ублюдки считают себя здесь богами. Лукас схватил меня за правое плечо и слегка сжал. А за сестру с братом не беспокойся, Дарина их накормит и спать уложит. Такое видеть в столь раннем возраста нехорошо.
А как звать-то тебя? произнес Лукас.
Вспомнив слова Агны, я ответил:
Джон, Джон Браун.
Роб, раз ты привел Джона, ты ему все и покажи здесь. А нам с ребятами на работу собираться пора, произнес Лукас. После чего я был полностью уверен в том, что он читать не умел, иначе зачем бы переспрашивал, если в корешках все написано.
Иди за мной, произнес Роб, и мы пошли в тот темный угол, куда Дарина увела детей.
В темном углу был проход в коридор. Пройдя по которому мы вошли в комнату, где стояли кровати и на них уже мирно спали Несса и Барри.
Видишь, они в порядке, прошептал Роб. Дарина знает подход к детям. Пойдем, ты, наверное, тоже голоден.
Да уж, он был прав. В животе действительно бурчало, подавая знак, что неплохо бы чего-нибудь сожрать.
Мы вышли из комнаты, где спали дети, и направились в соседнюю, которая, как я понял, служила столовой или что-то в этом роде. Дарина, увидев нас, сразу что-то налила в глубокие тарелки из огромной кастрюли, стоящей на плите. Поставив тарелки на небольшой стол, она оглядела меня и, покачав головой, ушла.
Пододвинув тарелку ближе, я зачерпнул ложкой содержимое. Мда, это ни хрена не суп, а простая похлебка из морепродуктов. В которой плавали обрезки рыб и прочей морской живности. Конечно, не борщ со сметаной, но есть было можно.
Так кто была та женщина, которую убили? тихонько произнес Роб.
Мама, ответил я, сжав кулак левой руки до характерного хруста.
Понимаю, почему ты их забил насмерть. У Дарины тоже сына убили коренные год назад на День Святого Патрика.
А этот ваш Лукас, он, собственно, кто? тихонько спросил я Роба.
Он старший у нас, к тому же он давно здесь живет. Знает местные порядки.
Мне нужно вернуться назад. Узнать, что там с мамой.
Сейчас нельзя. Там наверняка полиция вовсю рыщет, а начнешь так интересоваться, тебя загребут. Ты посмотри на свои кулаки, они же все разбиты и в крови. А скажешь, что она твоя мать, они сразу поймут, что к чему.
Хм, в этом, конечно, Роб был прав, сопоставить одно с другим было легче всего. Лучше было подождать хотя бы сутки, а уж потом заявить о пропаже в полицию.
Ну а чем вы тут занимаетесь?
Почти все ирландцы работают в доках либо на переработке рыбы. Я предпочитаю доки, не выношу запаха рыбы. Завтра я поговорю с Лукасом, может, и тебя пристроит, куда-нибудь.
Так он что, там начальник?
Да, он начальник смены и неплохо общается с руководством.
Съев всю похлёбку, я обратил внимание на узкие окна, что были почти под самым потолком. За ними уже темнело. День, на удивление, прошел быстро и насыщенно.
Давай ложиться спать, мне завтра рано вставать на работу. Это сегодня повезло, что я отдыхал. После этого Роб проводил меня в комнату и показал место рядом с детьми.
Вот здесь спать можешь, шепотом сказал он.
Я взглянул на кровать, если так можно было выразится, хотя она больше напоминала топчан. Кровать была из досок, на которые брошены мешки и прочие тряпки.
Улегшись, я взглянул на спящих детей и, заложив руки за голову, погрузился в раздумья.
Было ли все происходящее на само деле, или все же я в бреду. Поскольку последнее, что я помнил, это инородец, держащий в руках нож, котором он меня ударил.
Надеясь, что это всего лишь бред, что завтра я проснусь, и все это окажется моим больным воображением. После чего я погрузился в глубокий сон.
Глава 3
Проснувшись с утра и окинув взглядом спальню, я начал осознавать, что это никакой ни сон. А самая настоящая реальность, но осознание того, как я мог попасть сюда, давалось с трудом. Да и как я мог очутиться здесь, в этом, как его, Джоне? Столько вопросов и ни одного ответа, и меня это напрягало. Можно сказать, даже злило. Опять же, если я здесь, то что произошло там? Неужели меня убили там, на теплоходе.
Мысль была как озарение, драка, боль и окровавленный нож в руках инородца. Значит, меня там действительно убили, но я живой. Живой!
Это, конечно, хорошая новость, но, опять же, не совсем понятно, где я нахожусь. Задумался, припоминая вчерашние события. Походу, я в Америке, Бруклинский мост точно говорит об этом, да и имена. Вот, с этим и разобрались, и тут мою голову прострелила мысль: «Я же там, у себя, умер, как же мои родители? Мама, папа. Как они без меня?» Мне аж завыть захотелось от осознания, что я их никогда не увижу. А они будут думать, что их сын мертв, тогда как я здесь, живой и здоровый.
Сев на край своей «кровати» и обняв голову руками, но тут послышались детские голоса.
Джон, а где мама? Что с ней? произнесла Несса.
Я поднял голову и посмотрел на растерянную девочку. У меня, непонятно почему, намокли глаза и возникло дикое желание заплакать. Но тут же взял себя в руки. В том, что убили Агну, отчасти была и моя вина. Хотел ей ответить, но слова застряли в глотке, и я не смог выдавить ни звука. Будь я чуть по расторопней и не считай мух, она бы с большой долей вероятности была сейчас жива. Она просила о них позаботиться, вспомнились последние слова Агны. Теперь я за них в ответе.
С мамой я на миг замолк, обдумывая, что им сказать. Что она умерла? У меня язык не повернулся сказать правду, глядя в эти наивные детские глазенки. Мама сейчас в больнице. Врачи сказали, что все с ней будет в порядке. Я врал им, понимая, что, когда узнают правду, они могут возненавидеть меня, но это будет потом.
А когда мы ее сможем увидеть? спросил Барри.
Нескоро, для начала она должна выздороветь. Сейчас врачи к ней не пускают.
Молодцы, проснулись уже, заглянула в комнату Дарина. Идите завтракать.
Дети вмиг ускакали за Дариной, я же задержался. Накинув свои лохмотья, направился к умывальнику. Подойдя к нему, я заприметил небольшое темное зеркальце и всмотрелся в него. Тут же меня передернуло, в зеркале я увидел совсем молодого мальчишку с голубыми глазами и светло-русыми волосами, прямым носом и впалыми щеками.