В тот же момент лодка прекратила свой безудержный полёт.
Бирхаме зул ринго де, сказала вынырнувшая голова молгира.
Я вновь не понял ни слова, но этого и не понадобилось. Все ясно и так: дальше сам. Первым делом я установил навес, поскольку достопочтенный целитель вряд ли стал бы жариться на солнце. Моя обветренная физиономия после столь стремительного путешествия, конечно, не могла свидетельствовать о том, что путешествовал я достаточно степенно, как и подобает человеку моих занятий. Но об этом Фар-Гадем не подумал куда ему, подводной твари. Потом я достал мешок со дна лодки и вынул из него одежду лекаря. Это был длинный хитон, расшитый изображениями лечебных водорослей. Я оделся и взялся за весла. Шлюха Ванула ждала меня!
ГЛАВА 2. Лазуранна
Во мне всегда жила надежда, что я выберусь отсюда. Вырвусь из плена и будто ветер окажусь свободна. Я чувствовала и верила всей душой, что это не навсегда. Я не знала, как и когда ко мне придет спасение, и это, пожалуй, было мне всё равно. Важно, что вера помогала мне жить, вставать каждый день с постели и держать голову величественно и прямо, как полагается истинной дочери моря. Несмотря ни на что: ни на прутья золотой клетки, ни на ежедневный страх, что Ванул, наконец, потеряет терпение, и его страсть ко мне победит страсть к золоту.
Так было. Но прошло. И глупая надежда умерла, когда я ощутила в своей еде первую щепотку яда
Я не перестала есть. Я горько улыбалась и продолжала принимать дар свободы, пусть даже такой ценой. Конечно, я не знала, кто мой столь щедрый благодетель. Возможно, это была Лашура первая наложница трёхпалого короля, или Кильлим его доверенный советник. А может, и кто-то третий, кто ненавидел меня так же непримиримо, как первые двое. Для меня это стало неважно. За то, какими наполненными стали для меня дни, прежде потерявшие всякий смысл, я простила им все давние обиды.
Я знала, что скоро умру. И с этим знанием смогла почувствовать позабытый вкус каждого прожитого мгновения. Пусть он был щедро приправлен горечью отравы Но сквозь неё смело пробивался и вкус вечности. Такой непреступной, такой совершенной, но трепещущей от того, что моя жизнь гаснет.
Да, я знала, что скоро умру. Но, как могла, скрывала признаки, подступающей, смерти, ведь Ванул мог попытаться вылечить меня. У него было достаточно золота, чтобы собрать лекарей со всего Вечного океана. Когда я поняла, что назад дороги нет, всё равно до последнего не признавалась в причинах своего бледного вида и ходила с гордо поднятой головой. До тех пор, пока не упала, едва не скатившись с высокой террасы вниз головой. Наверное, так даже было бы лучше. Но Ванул стоял слишком близко и подхватил меня. Я видела, как злорадно блеснули тёмные глаза Лашуры, и поняла, что именно ей обязана долгожданным освобождением. Я не удивилась. Кильлим скорее велел бы запереть меня, а не убивать. Ведь никто не режет голову курице, несущей золотые яйца, и кому как не королевскому советнику знать это.
Но после того падения я больше не смогла встать. Рядом постоянно мелькало встревоженное и побледневшее лицо Ванула. Он держал меня за руку и не отходил ни на шаг, дожидаясь вердикта своего личного целителя. И у меня не было сил, чтобы освободить ладонь из его цепкого захвата, как бы я этого ни хотела.
Ларфемус Киридский, озвучил название яда, убивающего меня, лекарь, после проведения некоторых процедур.
Глаза Ванула полезли на лоб, и врачеватель сокрушенно покачал головой, показывая, что надежды уже нет. Король никак не хотел верить в услышанное и обратил внимание на меня.
Как? спросил он, пытаясь понять. Он спрашивал не у меня, этот вопрос был скорее риторическим, до тех пор, пока Ванул не наткнулся взглядом на мою отрешенную улыбку.
Лазуранна! Лазуранна, как ты могла?! трёхпалый король в отчаянии тряхнул меня за плечи. Ведь я держал слово! Зачем?!
Это не я, Ванул, тихо ответила ему я, глядя затуманенным взором. Это не я.
Он отпустил меня, а потом отошёл, держась за лоб в попытках придумать выход из положения. Мы оба знали, что выхода нет. Что золотая клетка больше не сможет сдерживать меня, и что я всё-таки ускользаю из цепких пальцев жадного короля.
Меня отнесли в покои, где служанки принялись причитать и плакать надо мной. Мне не было больно, только немного грустно. Мои глаза закрылись, но ещё долго до сознания доносились жалостливые голоса прислужниц, которые, наверное, единственные любили меня здесь
На следующее утро мне как будто немного полегчало, и я смогла сесть в постели. Всё верно вчера я пропустила положенную дозу яда, не поужинав. Я нахмурилась, прислушиваясь к собственному организму. Неужели он переработает накопившуюся отраву, и я продолжу никчёмное существование в сердце Дола? Но, нет. Я облегченно вздохнула. Это явно временное улучшение, и скоро мне станет хуже прежнего. Я не знаю, что тогда будет со мной. Смогу ли я видеть и слышать? Может, мне будет невыносимо больно. Или я потеряю всю свою внешнюю привлекательность, и тогда Ванул перестанет так убиваться из-за моей кончины. В этом случае ему останется жалеть лишь о недополученном золоте.
Вероятно, около моих комнат дежурил специально подосланный слуга, потому что едва я накинула халат, в покои ворвался трёхпалый король. Он бесцеремонно уселся на кровать и сжал мои руки в своих горячих ладонях.
Душа моя, мне сказали тебе лучше! запричитал он, как старая бабка. Как ты, Лазурька? Моя родная, дорогая моя.
Он стал целовать мне руки, покрывая их нестерпимо-влажным и омерзительно-жгучим дыханием. Я терпеть не могла ни его, ни его манеру называть меня «Лазурькой». Так могла делать только моя мама, которой давно не стало. Я сделала слабую попытку освободиться. Но тщетно.
Похоже, тебе, действительно, лучше, и лекарь ошибся в неутешительных прогнозах, на этот раз холодно сказал Ванул, уязвленный моей реакцией на свои ласки.
Я покачала головой.
Нет, Ванул. Он сказал правду.
Я посмотрела ему в глаза. Равнодушно. Я знала, что это ранит сильнее всего. Я знала, что не просто заложница для трёхпалого короля. Но ничего не могла с собой поделать. Не после всего, что мне довелось пережить из-за него.
Я в очередной раз прислушалась к своему телу. Когда меня только стали травить, моя русалочья кровь спасала меня против воли, пряча крупицы отравы в надежде, что со временем получится нейтрализовать их. Но поступления яда не прекращались и вскоре его стало негде прятать. Тогда я почувствовала первые признаки отравления. Теперь же я перестала получать яд, и силы организма воспрянули, занявшись стремительным избавлением от смертельного зелья. Просто его было уже слишком много. И такое количество, попав в кровь, убьет меня быстрее, чем если бы получилось доставать его постепенно. Поэтому я была абсолютно уверена, что жить мне осталось недолго.
Ванул всё понял по моему спокойному виду. Он молча смотрел на меня, сверля взглядом. Его челюсти упрямо сжимались, а в глазах мелькнуло знакомое злобное выражение, которое появлялось там, когда происходило что-то, на что трёхпалый король никак не мог повлиять. Он не мог ничего изменить и не понимал, почему вообще так произошло. Это злило его ещё больше.
Ты знаешь, кто это сделал? Ванул решил найти виновника и дать волю своему гневу.
Безусловно, от этого бы ему полегчало. Но, наверное, ненадолго. В любом случае я не видела причин сдавать Лашуру.
Знаю, просто сказала я.
Но не скажешь кто, верно? поднял бровь Ванул.
Верно, улыбнулась я. Надо же, как он хорошо изучил меня за четыре года плена.
Но почему? не унимался трёхпалый король.
А зачем? удивилась я.