Интеграция истребителя-бомбардировщика пятого поколения F-35 в региональную ПРО указывалась в «Обзоре ПРО-2019» как перспективный проект. Считалось, что сенсоры на данном самолете и возможность создания для него специальной ракеты для перехвата БР на разгонном участке сделают F-35 серьёзной частью архитектуры ПРО. Но в 2020 г. выяснилось, что и эта программа уже едва ли рассматривается как необходимая102.
Гораздо более перспективными считаются программы защиты от ГЗС. Дискуссии о том, насколько ГЗС уязвимы для перехвата имеющимися средствами ПВО/ПРО на разных стадиях полёта, только начались103. Выше уже говорилось о соответствующей модернизации имеющихся РЛС (SPY-6 и AN/TPY-2) и о создании сенсоров на орбите. Для противодействия ГЗС также нужно и улучшение системы командования, контроля и боевого управления104. Кроме того, работа идёт и над созданием перехватчика для ГЗС. Угроза ГЗС для войск США в различных регионах мира несколько раз упоминалась на страницах «Обзора ПРО-2019»105, что могло бы говорить о соответствующем акценте в развитии систем защиты от ГЗС.
В запросе на 2021 финансовый год появилась программа «Региональная система для защиты на планирующей фазе» (Regional Glide Phase Weapon System). В марте 2020 г. директор АПРО адмирал Дж. Хилл изложил амбициозные планы: данная система будет рассчитана на пусковую установку MK-41 морского базирования, затем будут приняты варианты воздушного и наземного базирования. Развёртывание планируется на вторую половину 2020-х годов, а сенсоры HBTSS «в течение трёх лет»106. Ранее обсуждалась возможность провести перехват ГЗС на конечном участке, когда скорость блока объективно снижается из-за входа в атмосферу и из-за маневрирования. Очевидно, решено было сделать акцент на перехват на стадии до входа блока в атмосферу, когда он не так резко меняет направление полёта107.
Меры ПРО «до пуска». При администрации Д. Трампа в стратегию ПРО начала активно внедряться концепция мер «до пуска». Американские высокопоставленные военные и до этого не раз подчёркивали, что нейтрализовать «лучника» это легче, чем пытаться перехватить все его «стрелы»108. К апрелю 2018 г. они были упомянуты во всех программных документах по внешней и военной политике США109. О мерах ПРО «до пуска» много говорится в «Обзоре ПРО-2019». Они включают как высокоточные наступательные средства наземного, морского и воздушного базирования110, так и радиоэлектронные и кибернетические средства для нарушения работы боевых информационно-управляющих систем в целях срыва пуска ракет111.
О техническом развитии концепции ПРО «до пуска» свидетельствует размещённый Министерством обороны США заказ на создание системы для космических спутников «Прототип устройства своевременного целеуказания» (Time-Sensitive Target Mission Payloads Demonstration)112. С одной стороны, перспективы выполнения заказа неясны с учётом темпов развития космических программ ПРО. В «Обзоре ПРО-2019» говорилось об интеграции уже имеющихся систем разведки, наблюдения и рекогносцировки для выполнения операций ПРО «до пуска» в случае необходимости.
Ещё одна система, поддерживающая концепцию ПРО «до пуска», противоракета SM-6, способная решать задачи не только перехвата КР, БПЛА и БРМД на конечном участке траектории, но и уничтожения надводных и наземных целей113. Дело в том, что в отличие от SM-3, «ТХААД» и PAC-3 противоракета SM-6 использует осколочно-фугасный перехват.
Готовность систем
Хотя Министерство обороны США настаивает на том, что упомянутые системы ПРО способны выполнить свои задачи в реальных боевых условиях, это ставится под сомнение учёными в США (например, «Союз обеспокоенных учёных», Центр по контролю над вооружениями и нераспространению и др. организации). Из-за характера испытаний GMD с ограниченной реалистичностью (лишь 11 из 20 испытаний закончились успешно) ставится под сомнение способность GMD отразить атаку одиночной северокорейской МБР114. Даже после второго успешного испытания GBI против МБР в марте 2019 г. Управление по испытаниям и оценке, говоря об общей готовности систем, признавало целый ряд недостатков, которые могут повлиять на реальную эффективность систем ПРО. Среди проблем следующие: качество симуляций, уязвимость перед кибератакой, уровень надёжности, способность взаимодействия между системами, отличие боеголовки от ложных целей115. Все эти проблемы являются следствием агрессивного графика НИОКР, испытаний и развёртывания. Системы продолжают дорабатываться, уже будучи на боевом дежурстве. Зачастую это приводит к отставанию от графика, низкой надёжности систем и росту перерасходов в рамках их доработки.
АПРО было освобождено от стандартных правил закупок еще в 2002 г., чтобы обеспечить скорость развёртывания систем. До сих пор Министерство обороны утверждает, что подобный подход будет применяться в ПРО и дальше, разве что с бóльшим вниманием к качеству испытаний систем и к их эффективности, чем это было во времена администрации Дж. Буша-младшего116. Но упомянутые проблемы продолжаются117.
Тем временем АПРО стало заниматься несвойственной ему работой, а именно закупкой и поддержкой систем. Доля расходов на НИОКР продолжает сокращаться118. Это может отразиться на качестве данных НИОКР и на скорости развития программ. Идеи об ускоренной передаче систем ПРО на баланс видов вооружённых сил неубедительны, так как, во-первых, у самих вооружённых сил есть достаточно своих проблем и приоритетов, среди которых ПРО затеряется, а, во-вторых, как уже отмечалось, сами системы ПРО всё ещё требуют доработки, поэтому должны оставаться на балансе АПРО119.
Перспективы финансирования
Во время администрации Д. Трампа появились два новых инструмента финансирования программ ПРО. Во-первых, это дополнительные запросы средств, которые администрация выдвигала два раза осенью 2017 г. на качественное и количественное наращивание НПРО и региональной ПРО. Во-вторых, с 2019 г. определённое значение для анализа намерений администрации Д. Трампа имеют так называемые «нефинансированные приоритеты» (unfunded priorities). То есть список программ, на которые не хватило средств в запросе МО США, но которые желательно финансировать, если Конгресс изыщет дополнительное финансирование. Сторонники администрации Д. Трампа в Конгрессе таким образом имели ориентиры для повышения финансирования программ ПРО. Эти инструменты позволяют влиять на финансирование лишь на ближайший финансовый год.
В анализе долгосрочных перспектив финансирования программ ПРО необходимо учитывать как минимум два фактора:
1. Роль демократов в Палате представителей. Демократы не являются сторонниками такого развития ПРО США, которое заставляло бы Российскую Федерацию и КНР наращивать свои Стратегические ядерные силы (СЯС) и повышать таким образом опасность для США. Именно поэтому демократы выступили не только против чрезвычайно затратного и сомнительного с оперативной точки зрения проекта перехватчиков космического базирования (SBI), но и против проведения испытаний перехватчика SM-3 IIA против МБР.
2. Остальные приоритеты военной политики США. Например, план наращивания ВМФ до 355 кораблей, полное обновление всех трёх частей СЯС США (создание и закупка новых МБР GBSD, новых ПЛАРБ класса «Колумбия» и новых стратегических бомбардировщиков B-21). Администрации США придётся решить, какие программы ПРО сокращать, какие откладывать на неопределённый срок, а какие вовсе отменять.