Так подряд у нас, хозяйственный дорогу ремонтируем вчетвером, завтра последние штрихи вносим и уезжаем, а сам подумал, что вот только сцен ревности мне сейчас и недоставало.
А Коля Карасёв тоже подошёл ко мне и сообщил, что в институте ходят тёмные слухи о моей связи с Ниной в этом колхозе, и Наумыч очень недоволен ими.
Не было ж ничего у меня с ней, попытался отбиться я, но потом подумал и махнул рукой на чужой роток не набросишь платок особенно, если он с цветочками.
C Пугачёвым у меня ещё отдельный разговор был про Осипа он долго выспрашивал, что да как случилось и почему все уцелели, кроме него. Что я мог ему ответить, кроме правды правду и выложил. Он выслушал все мои речи молча и, по-моему, не очень поверил, но протокол, подписанный местным участковым, мои слова подтверждал Я ещё на дорожку рискнул спросить у него, чем таким этот домовой так дорог председателю колхоза, на что он целую минуту раздумывал, а потом сообщил, что это его родственник. Дальний, по жене, но родственник, а родных надо поддерживать в любых ситуациях.
А завтра мы, как и обещали председателю, доделали свои недоделки, целый самосвал асфальта пришлось привезти. И часть его осталась неиспользованной я предложил в виде бонуса сделать подъездную дорожку к нашей общаге, там от шоссе всего каких-то семь метров. Мы и укатали эту дорожку за часик.
А потом сдавали работу Пугачёву он даже и не стал выезжать на место, а просто отслюнявил нам положенные бабки в правлении. Итого за минусом налогов и за плюсом обещанной премии мне получилось 3040 рупий, а всем остальным соответственно по 1520. Далее мы отстегнули Васе с Фомой обещанные проценты, осталось 1975 у меня и около тыщи у ребят.
Когда в следующий раз приедете? спросил у нас довольный Вася.
В следующем августе наверно, ответил за всех я. А что?
У меня для вас новая работа будет, сообщил он, более денежная. Готовы к такой?
Всегда готовы, сказал я, и мы отправились на остановку автобуса.
Слышь, Камак, остановил меня Аскольд, может, такси возьмём? Деньги-то карманы жгут.
Такси? изумился я, в колхозе «Заветы Ильича»??
Ну не такси, конечно, а УАЗик какой нас как раз четверо, влезем.
А это мысль, почесал голову я, надо с Пугачёвым поговорить.
И через десять минут мы уже катили по свежеотремонтированной трассе Варнаково-Белужская, распевая дорожную песню.
Весёлая картошка была, сказал Аскольд, когда мы пили пиво в станционном буфете, дожидаясь электрички на Нижнереченск, столько приключений у меня в жизни ещё никогда не случалось.
Глава 2. Мирная жизнь
Возвращение к мирной жизни, 1982 год, ИППАН
Маме я так и не сподобился позвонить из своего колхоза, совсем из головы вылетело в связи с круговертью событий. Но она так обрадовалась моему возвращению, что и не вспомнила этот момент.
Иди мыться, а потом есть сказала она мне, я окрошку сделала.
Есть идти мыться, взял под козырёк я, а окрошка из своего кваса или из казённого?
Из своего конечно, обиделась она, тот, что в бочках, слишком сладкий для окрошки.
Да, вспомнил я, нам же деньги заплатили за работу.
И сколько сейчас в колхозах платят? спросила она.
Тыщу, уполовинил я свой заработок, неподконтрольные денежные средства никогда ведь не помешают, вот, и я выложил на стол двадцать зелёненьких полтинников с портретом Ильича в овале.
Ничего себе, ответила потрясенная мама, я столько и за полгода не заработаю.
Денежная шабашка подвернулась, дорогу мы чинили, объяснил я, вот и получили немного побольше. А так-то все остальные ста рублями ограничились.
Ну ты добытчик, расцвела мама, можешь распоряжаться этими деньгами, как хочешь.
Совместно решим, что с ними делать, ответил я и ушёл в ванную.
А наутро я честно сел на шестидесятый автобус и отправился в свой родной уже ИППАН имени академика Семёнова-Ляхова, вот такая сложная фамилия была у нашего большого босса. И сразу попал с корабля на бал. В смысле из колхоза на комсомольское собрание, посвященное неблаговидному поступку одного нашего коллеги, Вити-Витюни, техника из нашего же отдела. Я его всего пару раз видел, в своём синем халате он либо сидел и ковырялся во внутренностях какого-нибудь прибора, либо стоял у стеллажей с запчастями и подбирал комплектующие. Ничем он мне не запомнился, кроме унылой физиономии и синего халата.
Сегодня у нас собрание комсомольского актива отдела 410, сказал комсорг по фамилии Ишаченков. По экстраординарному поводу Виктор Бабичев сам всё расскажет, по какому.
Витя встал, уныло посмотрел на комсомольский коллектив и сказал:
Да чего рассказывать, наверно и так все знают
Я, я не знаю, подал я голос с заднего ряда стульев.
Да, не все знают, так что давай уж, освети вопрос, строго указал ему Ишаченков.
Меня задержали дружинники на радиорынке, всё так же уныло продолжил Витя и впал в ступор.
Ты в час по чайной ложке-то не выдавай информацию, давай уже быстрее, подстегнул его Ишаченков. За что задержали, какое обвинение предъявили?
Задержали за торговлю радиодеталями, продолжил Витя, озираясь по сторонам, детали я взял здесь вот, на этом стеллаже, и он махнул рукой куда-то назад.
Статью какую-то тебе пришили? спросил Аскольд, сидевший тут в сторонке.
Не, мотнул головой Витя, стоимость деталей не дотягивает до статьи. Только телегу на работу составили.
И зачем же ты взялся торговать украденными радиодеталями? сдвинул брови Ишаченков.
Ну как зачем жить-то на что-то надо, резонно ответил ему Витя, а на сто рублей зарплаты не очень-то проживёшь.
Хм подал голос Бессмертнов, он хоть и вышел из комсомольского возраста, но всё равно присутствовал в виде приглашённой звезды, наверно надо было лучше работать и продвигаться по служебной лестнице, если тебе денег мало. А не шарить по нашим стеллажам.
Кстати, высказал на удивление деловую мысль Ишаченков, не имеет ли смысл ограничить свободный доступ к радиодеталям? Чтобы соблазнов не было.
Мы подумаем над этим, отозвался Бессмертнов, а сейчас пусть Бабичев сам охарактеризует своё поведение.
Да чего уж тут характеризовать, сказал тот с совсем уже потерянным видом, нехорошеее у меня поведение было.
И как оно согласуется с твоим комсомольским статусом, расскажешь? потянул одеяло в свою сторону комсорг.
Ну как оно согласуется никак, наверно, не согласуется, вздохнул Витя.
Товарищи, какие будут предложения? перешёл к резюмирующей стадии Ишаченков. Поактивнее, пожалуйста, участвуйте в собрании.
Предлагаю исключить его из рядов ВЛКСМ, выскочил бойкий программист Мишель, потому что комсомольцы не могут воровать радиодетали.
Ещё предложения есть? потребовал комсорг, но чисто для галочки, тут и так всё понятно было. Нет больше предложений тогда ставлю на голосование вопрос об исключении Бабичева из рядов Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодёжи, поименовал он эту контору полностью. Кто за, прошу поднять руки.
Подняли все, кроме меня.
А ты чего, Камак? обратился комсорг ко мне.
Я воздержусь, ответил я, не хочется портить жизнь парню.
Тогда, значит, двадцатью семью голосами за при одном воздержавшемся собрание приняло решение об исключении Бабичева из комсомола. Все свободны а ты, Виктор, пойдёшь со мной в комитет комсомола. В институтский для начала.
А через полчасика после экзекуции над Витюней по внутреннему телефону меня вызвал в свой кабинет Наумыч. Лифты в нашем корпусе ещё не успели наладить, так что побрёл по узкой винтовой лесенке. На втором этаже пересёкся с Пашей-киноманом, он там стоял на площадке перед лифтом и курил, одновременно читая какой-то журнал на английском.
Хай, дьюд, протянул я ему руку, как проходит адаптация к мирной жизни?