Ведь в тот день моя жизнь рухнула, и я поняла, что семьи у меня никогда не было, был фиктивный брак, который был нужен миллиардеру, чтобы удовлетворить блажь не очень нормального деда
Помню, как мама замолкла, почуяв неладное, а я я ей сказала, что ухожу
Я ухожу
Вот так вот просто. Два слова. За которыми спрятана огромная глыба боли и тихой ярости, обида и разрушенные надежды маленькой влюбленной по уши девочки
Мама и папа поняли меня с первого слова. Я не вдавалась в подробности, просто сказала им, что не хочу ничего знать об Игнате, что я вычеркнула его из своей жизни, что бегу, и у меня все будет хорошо
Это был наш разговор, после которого очень долго я хранила молчание.
Я убежала в новую жизнь с новыми документами и боялась, что Игнат найдет. Но время шло
Первое время я не могла говорить о том, как меня предали, как обманули, как растоптали, потому что боялась боялась, что сердце папы не выдержит, у него и так оно слабое, и мама следит за его здоровьем, да и стыдно было
Изменили мне. Предали меня. Отняли мой проект, а стыдно мне
Да и больно признаваться что такая дура
Я просто постаралась забыть то, что случилось, маме же сказала, что Игнат не тот человек, за которого стоило выходить замуж.
Они с отцом душа в душу жили, и мама она меня поняла в тот наш разговор
А потом была тишина. Очень долгая. Я весточки лишь изредка посылала, чтобы мама знала, что я жива
Конспирацию я отложила, когда пришло сообщение от Юсупова, выдохнула и первое, что сделала, поехала к своим в деревню. В открытую и впервые за долгие годы позволила себе реветь белугой на руках у матери, потому что было больно, потому что моя беготня от бывшего закончилась, и я перестала скрываться
А ведь я, действительно, скрывалась шарахалась, боялась собственной тени, прятала себя за балахонами и очками на все лицо, шарахалась, когда ко мне подходили парни.
Мне было больно. Очень. После предательства я собирала себя по кускам и разочаровалась во всех мужчинах.
Меня ошпарило так, что я замкнулась, и только учеба спасла, потому что был доступ к мечте, пусть не быть мне архитектором, но все та же стезя, и я с упоением работала, проектировала и пряталась на задних партах, при этом уже ведя проекты в фирме Сергеева.
У меня не было друзей, я была белой вороной, вернее, странной девчонкой в нелепых чёрных одеяниях, которую особо не признавали сокурсники, но от которой фанатели преподаватели
Я скрывалась, и первые два года я даже в родном крае не появлялась. Была лазейка в виде общения с родителями через нашего старого соседа ВДВ-шника, который еще в детстве научил меня в алкогольном угаре азбуке Морзе.
Как говорил дядь Вася, лишних знаний не бывает, и это, действительно, так. Весточки посылала таким способом.
Многое было я возвращала себе уверенность по крупицам, заставляя себя снять нелепые одежды и стать женственной
Потому что в один прекрасный момент осознала, что воспринимают тебя по одежде. Будь ты хоть три раза гений, если на тебе растянутая серая ряса платить миллионы не будут даже миллионеры.
Поэтому однажды я резко изменила стиль. Стала эффектной и роковой, ровно такой, при виде которой у заказчика срабатывал бы инстинкт заплатить ту сумму, какую я укажу в прайсе, а не вариант эконом с выбиванием скидок.
Каждый мой шаг был борьбой, и вот сейчас, глядя в глаза Игната, я понимаю, что худшее из моих предположений подтверждается, он бьет по болевым точкам, угрожает моей семье.
Мне кажется, что у меня земля горит под ногами, и сердце жжет кислотой, потому что абсолютно все, что было хорошее между нами, стало пеплом.
Ничего не осталось. Все было ложью, игрой и обещание которое Игнат дал мне в доме моих родителей под свидетельством луны и звездного неба, также покрывается прахом, самой настоящей плесенью, она выедает абсолютно все.
Однажды ты дал мне слово, что никогда и ни при каких обстоятельствах не навредишь моей семье, говорю на выдохе, не кричу, не истерю больше, даже голоса не поднимаю.
Будто внутри меня все гаснет, и я гляжу в яркие золотистые глаза в ожидании очередной порции угроз.
У Юсупова были все возможности, чтобы навредить моей семье, но я взяла с него обещание, и все те годы, что я скрывалась, он его держал.
Ни он, ни его люди не появились в доме моих родителей, не пытались у них выяснить, где я.
Прежняя Юлия списывала это на хоть какое-то благородство мужчины, давшего слово, а более взрослая Юлия поняла, что Юсупову просто все равно, его не интересовало, где я.
Он выкинул меня из своей жизни, вдоволь использовав и получив доступ к своей корпорации.
Когда-то я верила, что твое слово закон. И ты мне обещал! Ты поклялся, что никогда и ни при каких обстоятельствах не навредишь моей семье. Я думала, что обещание Игната Юсупова хоть что-то да значат а ты Как ты низко пал, Юсупов как низко ты пал
Мои слова повисают в воздухе, и Игнат прищуривается, у него желваки на щеках дергаются
И в какой-то миг мне становится по-настоящему страшно, потому что с таким лицом убивают. И он выговаривает совершенно зло:
Я сейчас не про твоих родителей.
Смотрит на меня многозначительно и обводит взглядом помещение.
Я про вот эту вот шарашку, которая тебе так дорога, и про сотрудников, которые тут числятся, не скажу, что работают, ибо слукавлю, потому что работой это не назовешь, но все же зарплату получают исправно.
Это все равно низко, ты грязно играешь, качаю головой, а Игнат наступает на меня.
Бизнес вообще дело жесткое и грязное. Тебе ли не знать, Юля? ухмыляется как-то многозначительно и вновь сужает глаза. Все равно будет по-моему. Заартачишься всех поувольняю, никто и нигде найти работу не сможет, а если ты, моя дорогая, подумаешь создать свою фирмочку и понабирать своих бывших сослуживцев я врублю рычаги давления, и личностью Моргуновой Юлии Константиновны заинтересуются определенные структуры.
Подонок.
Прекрати сквернословить. Просто прими как данность. Я аннулировал развод. Даю сутки на то, чтобы все обдумать и принять.
А если не приму? отвечаю с нажимом.
Не говорит ничего, лишь раздвигает губы в подобие улыбки, от которой у меня мурашки, и я понимаю, что все. На этом точно все.
Собирайся, дорогая моя жена, ты переезжаешь в мой новый особняк, чьим дизайном и займешься.
А если
Без если.
Ты обещаешь, что никого не уволишь? перехожу в наступление, потому что приходит осознание, что мне отказаться от предложения не дадут.
Да. У тебя нет шанса на отказ. Даже в зародыше нет возможности отказаться. Так что советую свыкнуться с тем, что будет.
Больше ничего не хочу ни говорить, ни слышать, просто разворачиваюсь на каблуках и ухожу.
Не хочу тебя знать!
Игнат меня не останавливает, разве что, когда дохожу до двери, в спину летит:
У тебя сутки. Мои люди заедут за тобой, и советую без глупостей. У тебя нет права на отказ. Просто если ты согласишься на мое предложение вовремя, никто не пострадает, но если ты поведешь себя не очень адекватно, если попытаешь убежать последствия будут жесткими.
Чтобы ты сдох, Юсупов!
Рявкаю и выхожу, со всей дури хлопнув дверью.
Как ощущает себя мышь, загнанная в угол? Наверное, ровно так, как я сейчас. Угрозы Юсупова это даже не метод устрашения: он сделает все, о чем говорит, я это знаю. И, с другой стороны, он не даст мне спокойно жить.
Хлопаю по кнопке лифта. Голова болеть начинает, и, как только створки открываются, я вхожу в лифт и припадаю к стене, меня ноги не держат, кажется, что сейчас рухну.
Я не понимаю ничего из того, что происходит в моей жизни. Прямо сейчас в голове один сплошной белый поток и полное непонимание, почему и зачем я нужна Юсупову.
Лифт доезжает до первого этажа, и я выхожу, иду быстро, но все равно меня замечают. Оля окликает: