Глава четвёртая. Без вести.
Когда муж ушёл на войну, Татьяне совсем стало тяжело беременной управляться с хозяйством, смотреть за детьми, а ещё и работать. Мать тяжело болела и уже почти не ходила. Отец постоянно находился около неё. И свёкор Григорий с женой стали, как могли, помогать Татьяне. Золовка Аня, сестра Сани, приходила иногда помочь. В сельсовете жёнам фронтовиков стали давать пособие, и стало полегче.
Письмо от Сани Татьяна получила в августе. Писал, что только обучают. На передовой ещё не был. Что любит и помнит. Что вернётся домой с победой. И чтобы поцеловала детей. Аня тоже получила письма от Петра и от Ивана для родителей. А когда Татьяна навещала больную мать, отец читал письмо от Василия
В сентябре Татьяна разродилась девочкой. Назвали Галиной. Но на одно пособие не проживёшь с тремя детьми, и Татьяна сразу начала работать. Дочку привязывала к себе и работала.
Все ждали писем с фронта. Но в октябре в деревню пришла первая похоронка. И с этого дня люди уже не бежали навстречу почтальону, а ждали, и с надеждой, и со страхом. Чью он назовёт фамилию. В чей дом придёт весть.
Когда мужики ушли на войну, председатели не смогли организовать нормальную работу без мужиков, и почти все колхозы план не выполнили. Но арестовывать председателей не стали. Провели разъяснительную работу и наказали. Как результат, колхозникам за работу не заплатили. Но люди всё равно несли в сельсовет всё, что могли, тёплые носки, штаны, кофты, соленья, варенья, всё, что могло приблизить победу. И всё это отправлялось бойцам на фронт
В ноябре Татьяну вызвали в сельсовет. Председатель пригласил пройти в кабинет и сесть, А что, Татьяна, ты давно не получала писем от мужа своего?
Татьяну чуть не хватил удар, но она взяла себя в руки, Неужели, похоронка. подумала она.
В августе последнее было, Татьяна сжала пальцы и напряглась.
Да ты не нервничай, успокойся, неизвестно пока что с ним. Вот, и председатель протянул бумагу.
Татьяна взяла и стала читать, "Извещение. Ваш муж красноармеец Ожегов Александр Григорьевич, уроженец находясь на фронте, пропал без вести в сентябре 1941 г. Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии"
Дайте попить, а то у меня всё перехватило, председатель налил воды и дал Татьяне. Она выпила. Значит пропал. Как же жить-то теперь. Господи, ведь у меня трое. За что же мне это?
Татьяна, перестань причитать! председатель повысил голос, Может быть, найдётся ещё. А дети ваши не пропадут. Государство не бросит. Поможем.
А когда в тридцать третьем у меня дети умирали от голода, вы много помогли?
Замолчи! Тогда у всех беда была. Однако спасли людей, привезли муку и накормили. И сейчас накормим
Татьяна встала и пошла на выход.
Постой, Татьяна, тут такое дело.
Она повернулась к председателю. Что ещё?
Пособие семьи военнослужащего ты больше получать не будешь.
Там про пенсию написано, Татьяна с надеждой посмотрела на председателя.
Там написано, что ты можешь ходатайствовать на пенсию. А её могут утвердить или не утвердить, будет проверка.
Как же так? И без пенсии, и без пособия. Тогда пусть дают пособие. Ведь он может быть живой. Может быть, он воюет где-нибудь.
А может быть в плену. ГПУ будет дознаваться, не перешёл ли он на сторону врага. Возможно, допрашивать будут. И про письмо могут спросить, что он там писал.
Да как они смеют, Николай Павлович. Ведь он с вами колхоз поднимал. Комсоргом был.
У нас всех проверяют. И тех, у кого заслуг побольше будет. И то, что он женился на кулачке, там тоже помнят.
Вы при Александре со мной так не разговаривали.
Ну, знаешь, Татьяна, время такое. Меня тоже по голове не погладят, если узнают, что мы оставили пособие семье предателя.
Услышав про семью предателя, Татьяна так посмотрела на председателя, что он отвёл глаза. Вам стыдно будет за свои слова. Татьяна вышла из сельсовета, слёзы катились по её щекам от обиды. Но она верила, что её Саня не мог стать предателем
В декабре пришло извещение, что пропал без вести Василий, младший брат Татьяны, и почти сразу повестка Семёну, старшему брату. Провожали Семёна на войну всем семейством. Пришли Иван с Татьяной и Антониной, женой Семёна, и Григорий со своими, с женой и Аней. После этого маме Татьяны совсем стало плохо, и вскоре она отошла.
Отец после похорон стал проводить всё свободное время с внуками, и Татьяне жить стало легче. В деревню стали приходить извещения без вести и похоронки. И тогда Татьяна съездила к военному комиссару и добилась пенсии по потере кормильца.
К новому году новости с фронта стали победными. Почти каждый день рассказывалось, сколько освободили деревень и сёл. И настроение у людей стало хорошим. Стали думать, что скоро будет победа, и мужики вернутся домой. Хотя многие понимали, что жить стало труднее, и уже снова маячил призрак голода.
Никому и в мыслях не могло прийти, что война продлится ещё три с половиной года
А Татьяна каждый вечер молилась за Саню, за Василия и за Семёна
Глава пятая. Ранение.
Сашка открыл глаза и увидел небо. Уже светало. Он лежал на ком-то. Голова страшно болела. Он попытался подняться и тут увидел немцев, Так Без паники. Приказа умирать не было.
Они посмотрели на него. Один подошёл к Сашке и стал говорить.
У Сашки путались мысли, Что делать? Немец продолжал говорить и показал ладонью вверх.
Ага, хочет, чтобы я встал. Ладно, посмотрим, что будет. Сашка с трудом поднялся. Голова кружилась, его пошатывало. Он потрогал затылок, там было что-то липкое. Посмотрел на руку, она была в крови.
Немец обыскал его и показал рукой идти в сторону, где стояли несколько наших бойцов. Сашка огляделся. Среди стоящих бойцов он узнал очертания Мишки. Немцы ходили и обыскивали, лежащих бойцов
Сашка подошёл к Мишке. Его трудно было узнать. Лицо было всё разбито. Тут его подозвал немец с большой сумкой и показал рукой сесть на упавшее дерево. Сашку ещё пошатывало, и он сам хотел сесть. Когда Сашка сел, немец сел рядом, достал ножницы, взялся за Сашкину руку и стал разрезать рукав гимнастёрки. Осмотрел рану, показал, что пуля прошла на вылет, потом достал бинт и перевязал руку. Сашка не понимал, что происходит. Немец встал и стал перевязывать голову. Когда закончил, посмотрел на свою работу, сказал, Гут. и показал рукой, чтобы шёл к бойцам.
Сашке было плохо, подташнивало. Он нехотя встал и подошёл к бойцам, Видели?
Посмотрел в сторону, куда ушёл полк, но там никого не было. Потом стал смотреть, как немцы обыскивали убитых бойцов.
А я уже с тобой попрощался, тут Мишка стал говорить, как он рад, что Сашка живой.
Наши ушли? Сашка взглянул на Мишку.
Да. вздохнул Мишка.
Значит, бросили. А ты как сюда попал? Вырубили, суки Здоровые.
Что происходит? Зачем меня перевязали? Что от нас хотят? Тебе повезло. Тех, кто не мог подняться, они пристрелили.
Пристрелили, говоришь. Тогда не знаю, кому повезло больше. Бойцы переглянулись.
Вдруг немцы закричали. Сашка увидел, как какой-то боец встал и побежал. Немцы кричали, а потом стали стрелять. Боец упал. Немцы подбежали. Боец приподнялся и снова упал. Немцы что-то говорили, смеялись. Потом прозвучало несколько выстрелов
Бойцы были возмущены, Вот, гады!
Немцы осматривали место сражения, пока не пришёл офицер. Он что-то сказал, и немцы повели пленных к дороге. У дороги заставили сесть на траву. Примерно через час подошёл грузовик. В кузове были наши пленные и конвой. Конвойные из кузова стали кричать. Немцы нас подняли и со словами Лос! Шнэль! заставили лезть в кузов. Немцы ещё что-то говорили, но эти два слова чаще других, и они станут постоянной командой для Сашки в плену. В кузове наших было человек десять, и нас посадили к ним.