Карри помолчала ошеломленно, потом у нее вырвалось:
Э-э Как же тут жить? Я слышала, можно домашнюю сеть сделать. Тогда точно никакая информация наружу не выйдет.
Ха! А если шпион в доме? Или даже не в доме, а где-то снаружи Хакер! Взломает домашнюю сеть, увидит и услышит все, что тут происходит. А человеческий фактор? Ну как кто-то в доме по неразумению напутает что Не-не-не, когда люди серьезными делами занимаются, то даже домашняя, отдельная сеть не защитит. Короче, Карина, то есть Карри, делайте тут, что хотите, вас никто не заснимет, тут людям полное доверие с одной стороны. А с другой чтобы и соблазна даже не было ни у кого слить информацию на сторону. Информацию о том, что здесь происходит.
Карри хотела спросить так кто же тут хозяева и чем таким секретным они занимаются, но быстро подавила в себе этот порыв. Уже поняла, что от Германа ничего не добьешься, о дальнейшем поведает сама жизнь.
Герман ушел.
Карри оглядела свою комнату внимательней: она напоминала номер в хорошей гостинице: все нужное и ничего лишнего, симпатичные занавески, цветы в вазе на столе, забавные светильники в каждом углу.
Ванная и туалет сверкали чистотой, и пахло в них тоже приятно, в шкафчике на полках было разложено все то, что могло понадобиться молодой женщине.
Через полчаса в дверь постучали. Это была горничная в униформе добродушная тетушка с азиатскими чертами лица. Она предложила Карри ужин запеченную рыбу, салат, чай, пирожные.
Карри согласилась. Горничная вкатила в комнату столик на колесиках, попросила, по возможности, после ужина выставить его в коридор.
Карри с аппетитом съела все то, что ей принесли, послушно выкатила столик с тарелками в коридор, оглядела его пусто, тихо. Вернулась в комнату, открыла дверь, ведущую на небольшую веранду.
В лицо повеяло свежестью, молодой зеленью, сырой землей. Сад мокрый, темный, тихий. Карри прогулялась бы сейчас в этой части сада, которая, как она поняла, была доступна ей, но побоялась промочить ноги.
Она еще раз обошла комнату, а затем решила ложиться спать.
Проснулась поздно, на удивление хорошо выспавшейся и отдохнувшей опять от стука в дверь. Это принесли завтрак. И тоже очень вкусный, Карри съела его весь, не оставив ни крошки. «Да что ж это такое, я так танцевать не смогу, в свои костюмы не влезу если столько есть!» с веселым раскаянием подумала она.
До обеда Карри гуляла по саду, уже высохшему после ночного дождя, обед проспала и открыла глаза только к вечеру. Она чувствовала себя так, словно отдыхала целый месяц. Полное умиротворение Карри даже забыла о том, с какой целью тут оказалась. Что на нее так благотворно подействовало долгий сон или полное «отключение» от интернета? Или то, что не надо все время беспокоиться об отце?
В восемь вечера заглянул Герман и с порога заявил:
Через полчаса выступление. Будьте готовы к этому времени.
Что исполнять? подобралась Карри.
Да что хотите. В смысле, на ваше усмотрение. Только не веселое, тут балагана не любят. Что-нибудь серьезное, короче.
А сцена? Покажете ее?
Да что там показывать, сцена как сцена, поздно уж что-то придумывать! Я через полчаса зайду.
Герман ушел, оставив после себя густое облако горечи.
Карри, заглянув перед тем в кладовую, переоделась в белую тунику с неровным, словно рваным краем, заколола волосы у висков, чтобы они не лезли в глаза, достала из футляра скрипку.
Готовы? вновь появился Герман. За мной тогда тяжело ступая, он повел Карри по длинному коридору, открывая двери перед собой с помощью обычного ключа, висевшего у него на запястье на цепочке.
За последней дверью оказался выход из дома. Дорожка с мерцающей подсветкой уводила в глубину сада.
Днем было тепло, и, видимо, опять прошел дождь теперь в сумерках клубился туман, отчего пейзаж вокруг казался немного нереальным, сказочным.
Дальше сами найдете, там выход на эстраду, Герман пропустил Карри вперед. Играете на скрипочке, пляшете пока хозяин не уйдет. Со сцены тоже не сходить до того времени, ни с кем не разговаривать, если только не спросят.
Поняла, кротко ответила Карри.
Волнение покинуло ее, она собралась, словно готовясь к бою.
Поднялась по ступенькам и оказалась внутри большой полукруглой беседки, обращенной открытой стороной к дому, это и была сцена, судя по всему. Метрах в десяти находилась полутемная веранда. Там сидел за столом человек в накидке с капюшоном. Лица его было не разглядеть, поначалу Карри даже не поняла, мужчина это или женщина. Потом заметила, что плечи у фигуры довольно широкие Наверное, все-таки мужчина. Да и Герман сказал «хозяин».
На столе перед загадочным незнакомцем стояли блюда с закусками, большой бокал с прозрачным содержимым, скорее всего, белым вином. Бокал светился золотистыми мерцающими искрами это отражались огни небольших светильников, расположенных по бокам веранды.
Карри поклонилась своему единственному слушателю, затем взмахнула смычком и принялась исполнять на скрипке Адажио Альбинони мелодию популярную, ставшую в некоторой степени даже попсовой, но еще не успевшую надоесть публике.
Это адажио окутывали тайны и мистификации то ли сам Альбинони, монах и композитор восемнадцатого века, когда-то сочинил ее, то ли другой музыкант, но уже в наши дни, вернее, в веке двадцатом Впрочем, какая разница? Все устали от неопределенности и от переизбытка информации, мешающего понять истину, ну и Карри тоже.
Она уже давно не думала об истории создания этой мелодии, она просто исполняла ее когда приходилось выходить на сцену. Сейчас Карри с помощью адажио «говорила» с человеком, который сидел перед ней на веранде.
Она рассказывала ему о том, какой странный и непонятный этот мир. Спрашивала есть ли еще счастье в нем или уже нет, впереди одни сумерки? Она, Карри, хочет верить в то, что все-таки счастье есть. Даже когда ночь, когда холодно и тоскливо и ни одной звезды не видно в небе.
Играя на скрипке и медленно танцуя в такт мелодии, Карри поведала незнакомцу и о себе. О том, как она любит музыку и с ее помощью хочет сделать этот мир красивей, привнести в него гармонию.
«А кто ты? наконец обратилась мысленно Карри к человеку на веранде. Ты тоже ищешь счастья, ты тоже хочешь сделать этот мир лучше? Если так, то мы поймем друг друга Мы вместе!»
В своей обычной жизни, общаясь с окружающими, Карри отличалась застенчивостью и робостью («Интроверт, ну что с тебя взять!» не раз с досадой восклицал отец, настойчиво пытаясь вытянуть у дочери хоть какие-то сведения о ее жизни). В соцсетях она тоже не особо открывалась, публикуя на своей странице лишь информацию о себе, как об исполнительнице музыки Одна реклама, по сути!
Но, выступая, Карри словно получала возможность говорить с людьми с помощью игры на скрипке и танца. Она увлекала публику за собой в прекрасные волшебные миры.
Вот и сейчас Карри на языке музыки вела беседу с человеком, который пригласил ее к себе в дом. Она окружала незнакомца мелодией, она вела его в незримом вихре, унося вместе с собой к небесам. Ведь там, за тучами, пряталось чистое небо, усыпанное далекими светилами они тоже вели хороводы, сплетаясь в созвездия, там мерцала золотом луна, и пролетали в праздничном фейерверке кометы. Карри с помощью музыки пыталась увлечь незнакомца в бесконечные дали Вселенной.
Она доиграла мелодию, опустила смычок и скрипку и медленно поклонилась, ощущая, как постепенно тают в ночном весеннем воздухе последние отголоски волшебного адажио. «Улыбайся, кланяйся, улыбайся, изображай изо всех сил радость!» учил когда-то Карри старый клоун заканчивать выступления.
Человек, сидевший на веранде, встал из-за стола, откинул капюшон, захлопал в ладоши и отчетливым мужским голосом, звонким и низким одновременно, воскликнул: