Передавайте привет супругу, санжима Овейт.
Вот пламя, сморщилась расстроившаяся Изумрудная, Ари, забудь всё, я ничего не предлагала. Идём, нас ждут.
Самое удивительное, что теперь чёрный дракон шагнул в сторону, демонстрируя, что никто нас больше не задерживает.
Но я уже сама не пошла и с подозрением уточнила:
Так что запрещено?
Уже ничего, широкая нахальная улыбка.
И этот попросту развернулся и через миг затерялся в толпе, оставив нас посреди столицы, а меня ещё и в крайне напряжённом состоянии.
А тут ещё и Нерва решила добить.
Ты не почувствовала? поинтересовалась она деловито.
Не ожидая уже вообще ничего хорошего, посмотрела на неё и не поняла:
Чего?
Сцапав меня за локоть и потащив за собой, санжима неожиданно мечтательно вздохнула и принялась рассказывать:
Личная гвардия аль-Хаенга научилась неощутимо снимать слепок ауры. Наши четыре месяца пытаются понять, как они это делают, и безрезультатно. Ты вряд ли ощущаешь, но сейчас за тобой открыто следуют тринадцать чёрных драконов первого кольца О! Исчезли.
Ушли? совсем не радуясь новой информации, спросила с надеждой.
Мечтай, хмыкнула Гинерва, перешли в режим «искра отследишь». Кто знает, сколько их таких, скрытых от поиска, за тобой присматривает в одном можешь быть уверена: с такой защитой в Хайрассе угрозу для тебя представляет один только айтар. Но он человечками никогда не интересовался, так что выдыхай.
Судя по тому, что от неё не последовало никаких неудобных вопросов, да и удивлённой драконица не выглядела, вывод напрашивался один: Нэрен человечками интересовался, и пристрастий своих не скрывал.
Или у местного населения попросту атрофировано любопытство.
* * *
Гинерва привела нас в детский приют.
Чтобы добраться до него, пришлось взять экипаж, запряжённый традиционно ящерами, которых, как оказалось, называли эмешами, выбраться за пределы Эгары, столицы Хайрассы, и трястись, соскальзывая в песок, добрые полчаса.
Дорог между городами в пустыне не было. Большую часть её населения составляли драконы, способные в любой момент перекинуться и попросту улететь, куда им надо. Остальные, не имеющие собственных крыльев, путешествовали на дирижаблях больших летающих кораблях. К слову, Хайрасса была единственной страной, в которой данный вид транспорта использовался в военных целях.
До пяти лет я жила в приюте и, несмотря на юный возраст, прекрасно помнила то место. Заросшие травой и непроходимыми кустами окрестности, холодный недружелюбный каменный сарайчик, большая продуваемая комната, в которой жили мальчики и девочки от трёх до двенадцати лет, очерствевшие ко всему миру воспитательницы.
Честно говоря, от приюта Хайрассы я не ждала ничего иного, заведомо ненавидя и даже опасаясь подобных мест, но то, что предстало взору, едва экипаж затормозил и распахнулась дверца
Большая, богатая зеленью площадка, так ощутимо выделяющаяся на фоне рыжей песчаной пустыни, ровный светло-серый каменный забор, большое четырёхэтажное здание с квадратными окнами и подоконниками, заставленными цветущими цветами, и множество иных построек поменьше тут и там.
Но самое главное смех.
Искренне радостный детский смех со всех сторон, крики и визги резвящейся ребятни, оживлённые голоса и даже радостное рычание какого-то животного.
Нам запрещалось подбирать бездомных зверей. Нам запрещалось громко разговаривать и кричать. Наш смех вызывал неудовольствие воспитателей, за которым неизменно следовало наказание.
Чего застыла? Гинерва выбралась на улицу вслед за мной, тоже утонула в песке по щиколотку и направилась к каменным воротам, бросив поверх плеча: Не отставай.
Потрясённая до глубины души, я побрела за ней, предчувствуя дальнейшие потрясения.
Изумрудная драконица подошла к воротам впритык, удлинила ноготь на указательном пальце, отыскала незаметное глазу углубление и медленно провела внутри, повторяя какой-то символ.
Закончив, Гинерва вернула руке нормальный вид и сделала шаг назад, а только что нарисованный ею знак принялся мягко светиться, наращивая интенсивность пульсацией.
Пара секунд, и призрачное золотистое свечение окутало все ворота.
Короткая вспышка, и на краткое мгновение стал отчётливо виден защитный купол, который, как оказалось, имелся у приюта, поднимаясь вверх полусферой. Одного взгляда на интенсивное тёмно-золотое свечение хватило, чтобы осознать: кто-то хорошо постарался, чтобы обезопасить это место. Энергии в купол было влито много.
Идём, просто позвала за собой драконица и первой скользнула в медленно и совершенно беззвучно открывающиеся ворота.
Мы шагнули на широкую светлую каменную плиту дорожки песок остался за пределами барьера, наталкивая на мысли о том, что эта защита уберегала ещё и от песчаных бурь.
Но дальше было ещё неожиданнее.
Тётя Нерва! раздался слаженный многоголосый визг.
И со всех сторон к засмеявшейся Гинерве рванули драконята! Десятки детей разных возрастов, поднимая топот и счастливый визг, налетели на хрупкую на вид, но даже не пошатнувшуюся женщину, вскарабкались по её платью, повисли на руках, ногах, шее!
Вечного полёта, шалуны! она была рада каждому из них.
Всех обнимала, тискала, трепала по лохматым головам и тягала за пухлые щёчки, не обделив вниманием никого и умудрившись первой заметить шествующих к нам дракониц.
Их было трое.
Высокие, стройные, как и все представительницы их вида, попросту не способные иметь лишний вес. Те, которые шли по сторонам, излучали тяжёлую ауру властности. Прямые, с высоко поднятыми головами, почти одинаковыми летящими тёмно-красными накидками, скрывающими головы с туго заплетёнными тёмными волосами и всё тело до земли.
Но девушка по центру разительно отличалась. Её походка была лёгкой и непринуждённой, лицо приветливым и открытым, на пухлых розовых губах цвела улыбка. Не девчушка уже взрослая, потрясающе красивая женщина с чуть смягчёнными контурами лица и плавными движениями. Внешние уголки её кошачьих глаз были приподняты вверх, в центре, в окружении густых чёрных ресниц, горели огнём два сапфира. Волосы красивого тёмно-шоколадного оттенка плавными волнами падали на плечи и грудь, платье было лёгким, как и у всех в Хайрассе, и летящим, насыщенно синим, под цвет глаз.
Красивая. Просто невероятно красивая женщина.
И вот она, приблизившись, взглянула на облепленную детьми Гинерву, улыбнулась и нежно проворковала что-то абсолютно мне непонятное:
Рташ ахано эгхт эре.
Язык узнала мгновенно хайрасский, но слов не разобрала. Вообще, у нас тоже раделийский был, как и у почти всех стран имелся свой государственный язык, но проблема в том, что был ещё и элириский общенародный, и он тоже в каждой стране признавался государственным, так что по большей части все предпочитали разговаривать на нём, радуясь тому, что тебя всегда везде понимают.
Да ты что?! не то возмутилась, не то ужаснулась Гинерва, жестом отправляя детей разбегаться, а сама прижимая ладони к груди. Вот только благодаря этому жесту я и осознала, что эмоции её насквозь неискренние, более того издевательские, что лишь подтвердилось от дальнейших слов. Как не стыдно уважаемой драконице такое говорить?
Улыбнувшись шире, она с ещё большей нежностью добавила:
Атвейт.
Ах! у санжимы Овейт, судя по выражению лица, случился наигранный инфаркт. Сама иди! Да я мужу твоему пожалуюсь!
Не прекращая улыбаться и не меняя тона, драконица ответила уже весьма ехидным и всем понятным:
А кто, по-твоему, меня таким выражениям научил?
Гинерва встала нормально, задумалась и честно сказала: