Мы со Славой не запали друг на друга с первых взглядов. Так, снисходительно отнеслись к идее друзей о совместном времяпрепровождении, но почему-то не сказали: ребят, на будущее ходите на свиданки вдвоем. Слава иногда звонил тогда звонили на домашний и висели на нем часами, без всякого повода. Просто поболтать. Или спросить, есть ли у меня такая-то кассета, слышала ли я такую-то группу, читала ли такую-то книгу.
Может, сходим на «Сплин»? предложил он ближе к осени. Эти не хотят Васильев распопсел, и дорого слишком. Но я могу без билетов протащить кого-то одного. Как ты?
Волнительно. На халяву мне еще не доводилось бывать на концертах. Некоторые мои знакомые так делали, но походами это назвать трудно: они бессовестно уламывали билетерш и попадали уже на конец мероприятия. Зато потом всем рассказывали, какие они крутые.
Васильев и впрямь распопсел с этими «Новыми людьми», но будет же он играть и старье! К тому же филармония, звук шикарный.
Давай попробуем.
Оденься понезаметнее, инструктировал меня халявщик, никаких толстовок и футболок с «Арией», говнодавов и цепей чем проще, тем лучше.
Слава ждал меня у входа в филармонию в серых джинсах и джинсовой куртке, в кожаной бейсболке, из-под которой торчали темные кудри. Мы практически одного роста и кудри у него такой густоты, что невольно приходит мысль: с возрастом облысеет. Я заранее грущу о нашем будущем.
Пойдем, там у меня знакомая тетка работает, но точно к началу смысла нет. Пусть минут пятнадцать поиграют, иначе будет видно, что нам сесть негде.
Знакомая его обычная толстая тетка в очках и с короткой стрижкой. Пропустила нас, будто ждала. В зал мы не сразу вошли надо было подождать, пока уйдет контролерша. Но мы отчетливо слышали песни из «25-го кадра» и «Гранатового альбома». Конечно, пресловутые «Новые люди» и «Мое сердце», но настоящим подарком стало «Скоро будет солнечно» мы как раз вошли в темный зал и притаились на ступеньках, не решаясь пройти вглубь.
Стой, стой! шикнула я. Это с «Фонаря», я ее очень люблю!
Помню, помню, Слава остановился и всю песню будто не дышал.
Каждую новую песню мы продвигались буквально по ступеньке. Потом отважились спуститься по проходу и к концу концерта почти добрались до сцены. Однако публика была такой тошнотворно попсовой, что все сидели и, если бы мы решили оторваться, как на металле или на панках, нас бы точно заметили, а этого мы еще опасались.
Когда все закончилось, мы смешались с толпой и благополучно покинули здание, полное девочек-подростков в разноцветных «камелотах» и банданах.
Спасибо, Слав, это было очень прикольно! рассмеялась я.
Самому понравилось. Давай чайку дернем?
В том же кафе со сводчатыми потолками, где раньше было овощехранилище. Черный чай с пирожным «абрикос». Мой спутник настаивал, что ему положено угостить девушку и даже не думай возражать.
Признаться, я тебя иначе представлял по Ромкиным рассказам.
От парней тактичности не жди, это я уже поняла.
И какой же?
Ну типа его Ритки.
Я пожала плечами: логично, а что не так?
Ты другая. Не такая пацанистая что ли, женственная.
Это я-то? Вот уж правда, красота в глазах смотрящего. В то лето я коротко подстриглась не планировала, так получилось. Мы с парикмахершей друг друга не поняли, но со временем я привыкла к новому имиджу.
Дан, тебе не десять лет! говорили мне женственные одноклассницы. В те времена короткая стрижка, лифчик и собственная косметика были своего рода инициацией, посвящением в девушки. До четырнадцати лет все ходили в джинсах, олимпийках и с длинными волосами, собранными в хвост. От всех пахло жвачкой и потными носками. В шестнадцать гадкие утята начинали расцветать и источать другие ароматы.
И имя у тебя необычное, мне нравится, я до сих пор помню блеск его глаз и улыбку такую нежную и теплую, будто он пробовал на вкус каждое слово, и оно оказывалось приятно-сладким.
А я тебя никак не представляла, я решила ответить откровенностью на откровенность, вместо меня должна была пойти Аня наша общая с Марго подруга, но она не смогла. Вот она мне и позвонила, попросила спасти положение. У меня не было планов на вечер, так что
Он рассмеялся. Я думала, его это уязвит, но парней не поймешь.
Смешно, от чего иногда зависит жизнь!
Он не спросил, какая эта Аня, что он потерял. Кажется, после того концерта мы оба что-то приобрели.
Проводив меня домой, он чмокнул меня в щеку и сказал:
До связи.
2020
Перенесемся в наши дни, когда свирепствует пандемия, но еще более свирепой оказалась паника, которая страшнее всех болезней. Магазины закрылись, на работу мало кто ходит, а кто может, работает из дома. По улицам ходят в масках и в резиновых перчатках, как мафиози. Особенно смешно в капюшонах.
Я не могу это носить, у меня очки потеют, говорила Рита.
Я вижусь с ней, когда она выгуливает младшего сына. Ему семь лет, и он сильно поправился в режиме домоседства. На детскую площадку они не ходят, но торчать даже в частном доме с тремя детьми больше месяца тяжко.
Как там твои пенаты? Скоро переезжаешь? спросила Рита.
Еще двери не повесили. Купили какие есть, не до жиру. Но к одной не было наличника, к другой ручки Короче, беспредел.
Этим занимается отец. Он уже сон потерял с моим ремонтом, а я, собираясь утром на работу, прислушиваюсь к звукам из их комнаты. Храпят хорошо, нет уже тревожно. Порой мне кажется, я хочу сбежать от чувства страха. От запаха старости, который стал появляться в нашей квартире.
И вот миру напомнили, что он смертен. Мы опять стали заботиться о стариках. Сокрушились идолы цивилизации вера в деньги и государство. Человек стал таким, каким и задуман нагим, беспомощным и пугливым. Уповающим только на Бога, потому как остальное оказалось бессильным против банальной бактерии.
Тревожное время, ничего не радует впрочем, мне грех жаловаться.
Не говори! Вообще непонятно, как жить!
Рита вешается от дистанционного обучения старших детей и тихо звереет от Роминой нервозности. Он химик-технолог и его завод стал. Что, если он потеряет работу? В такие моменты радуешься, что одна, и детей нет.
Славка пишет, из Москвы даже не выпускают. Там вообще концлагерь.
Она редко заговаривает о нем, хотя столько лет прошло Сам факт присутствия Ромы и Риты напоминает о нем, о нашей юности, о возможности другой жизни. Они не говорят о его женщинах, работах и планах. Я не видела его в их соцсетях, не интересовалась у Ромы, как он и что с ним. Чем дальше в жизнь, тем больше сожалений и сослагательных наклонений.
Брехня это, отмахнулась я, у меня там подруга работает, говорит выпускают без проблем, просто проверяют.
Рита пожала плечами.
Через неделю мне тридцать четыре. Я не люблю свой день рождения. Зачастую мне этот день портили то друзья, то родня, поэтому я объявила, что больше его не отмечаю. В двадцать один был последний раз, когда мои подруги потеряли купленный вскладчину подарок и опоздали к столу на час. Меня то забывали поздравить, то путали, когда это надо делать днем раньше или позже, то опаздывали, то требовали накрыть поляну за внимание и подарки. Хватит с меня. Мы ужинали с родителями, ходили куда-то с сестрой, сидели с каждой подругой отдельно. В соцсетях я не писала дату рождения и, оказалось, что помнят ее только учителя. У современного человека мозги в кармане.
Слава поначалу звонил мне, даже когда наши отношения сошли на нет. Из короткого звонка вытекал разговор на полтора часа. Потом на час, а со временем он перестал звонить. Наверное, он больше не один как теперь поговоришь? Рома и Рита молчат как партизаны, а я не любопытствую. Моя юность словно бумажный самолетик. Я верю, что где-то он еще летает, что его не размочило дождем, не опалило костром, что его не склевали птицы и не подбили вражеские ВВС. Я просто больше не вижу его. Иногда до меня долетают отголоски его полета в любимых песнях или во взглядах друзей, но я не хочу верить, что его больше нет. Мои глаза потухли.