Я могу помочь, Мордрем, только не молчи, говори, что мне делать, сказал чужак, смотря на меня с тревогой.
Хочешь помочь смотри за ней, а я в дом, принесу то, чем можно остановить кровь, сказал я чужаку, а сам направился внутрь.
«Насколько вы цените своих родных и близких?», задай каждому такой вопрос, и он или она ответит тебе, что очень и очень высоко, и они не солгут, но и не признают правды. А правда заключается в том, что все мы принимаем наших близких как данность, ведь они же всегда рядом и всегда готовы помочь нам в самых сложных ситуациях. Куда они денутся? И это колоссальная ошибка если не фатальная. Ошибка, которую совершают все без исключений, ошибка которую совершил и я. Мне следовало чаще говорить о том, как сильно я люблю их и ценю и как сильно я благодарю их за то, что они поддерживают меня, за то, что они есть у меня.
Калиста и Август, знали ли они о том, как дороги мне? Знал ли Томас знал ли мой сын в свой последний момент о том, что его старик очень любил его и гордился им? Цените ли вы тех, кто дорог вам?
Вбежав в дом, я сразу же помчался на кухню, где была аптечка и, увидев белый ящик с красным крестом, висящий на стене, схватил, а затем вырвал его из стены. Сбросив все, что лежало на столе рукой на пол, я положил туда ящик и, раскрыв его, начал смотреть: он был почти пуст, в нем не было ничего, кроме пары бинтов и любимых леденцов Августа, которые, видимо сюда прятала от него Калиста. «Да чтоб тебя!», закричал я от отчаяния, а затем вспомнил, как Томас говорил мне давным-давно:
Отец, нам бы не мешало заполнить аптечку, а то чего она пустая висит?
Зачем нам в доме вся эта бесполезная ерунда, забыл кто мы, сын? Ты хоть помнишь, когда последний раз кто-то из нас хоть палец уколол? засмеявшись, ответил я ему.
«Томас, сын мой, прости, что не защитил тебя, как и не смог защитить твою сестру За что вы так со мной, боги?» произнес я, протерев глаза от слез, что застили мне глаза. «Она не умрет, только не она, я не дам ей я не позволю забрать и ее у меня. Слышите меня, боги? Я не позволю!» громко сказал я, взяв себя в руки, а затем, схватив бинты, побежал обратно к Иде.
Вернувшись на улицу, я увидел, как чужак приволок бессознательное тело Завоевателя. «Кто этот чужак и почему он помог нам?», «Кто был тот демон, и почему все случилось так, как случилось?» все это неважно, сейчас меня волнует только моя дочь, она и только она. Затем я увидел ее, и на секунду я забыл обо всем, всего на секунду. Моя дочь она лежала так, словно просто спала, лишь ее платье, что было все в ее крови, омрачало меня, напоминая о печальной реальности.
Она жива, просто потеряла сознание, сказал мне чужак, видимо увидев, как я смотрел на Эриду.
Я знаю, слышу, как ее сердце бьется
Слушай, у меня есть одна знакомая, которая может ее спасти чужак замолк, когда увидел, с какой надеждой я посмотрел на него. Она попытается ее спасти, просто позволь мне
Никто мне уже не поможет, все так как должно быть, все так как мама видела в своих в своих прости меня, папочка, кажется я уми тихо перебила чужака Ида, придя в себя.
Тихо! Тихо Побереги силы, и не говори так, прошу тебя, посмотри на меня дочка, я не дам тебе умереть, слышишь меня, я не дам тебе я не смог договорить ей то, что хотел сказать, потому что мое горло словно свело, а в глазах все начало вновь расплываться от слез.
«Что же мне делать, как спасти ее?», вопрос, который ни на мгновение не покидал меня. Вопрос, который с каждой секундой мог стоить мне жизни моей дочери. Затем послышался некий шорох, который привлек не только мое внимание, но и внимание чужака.
Кажется, сейчас очнется, сказал чужак, направившись к Завоевателю, чтобы это явно исправить.
Не тронь его! Он нужен, остановил я чужака, смотря на Завоевателя, как голодный зверь смотрит на кусок мяса, прекрасно осознавая, как мне спасти мою дочку, а затем, поднявшись, сам направился к нему. И как только Завоеватель приподнял свою голову, я тут же схватил его за волосы и потянул за собой. Швырнув его на ступени, я посмотрел на чужака и сказал ему:
Держи его и покрепче, попросил я, с ужасом слушая, как сердце моей девочки билось все тише и тише пока не стало едва слышным.
Он не стал задавать лишних вопросов, а просто сделал то, что я велел ему, а я направился к Эриде, твердя себе лишь одно: «я не дам тебе умереть, я не дам тебе умереть». Подняв ее с пола на руки, я подошел к Завоевателю, который совсем не осознавал, что происходит. Он попытался вырваться, но сил на это ему явно не хватило. Бережно положив Иду рядом с ним, я посмотрел ему в золотые глаза и достал из-за пояса клинок, который положил в холодную и почти безжизненную ладонь Иды, и в его золотых глазах я увидел смятение, которое переродилось в опасение, а опасение в ужас.
Что ты задумал? Кххх спросил он меня, а затем зашипел как змея, когда чужак сдавил ему глотку и припер его к ступеням своей странной рукой. Остановитесь, я могу ей помочь, я могу выдавил из себя еле слышно Завоеватель, а затем замолк, его лицо напряглось, а взгляд наполнился ошеломлением от того, что я вонзил ему рукой Эриды клинок прямо в его прогнившее и черное сердце.
И ты поможешь, я в этом нисколько не сомневаюсь. Ты умрешь, чтобы моя дочь смогла жить, сказал я ему, смотря, как его взгляд становился все более пустым, и когда его золотые глаза закатились кверху, я посмотрел на мою дочку, надеясь, очень надеясь, что она сейчас очнется. И наступила тишина, словно все замолкло, все замерло в мучительном ожидании, которое стояло вокруг нас рука об руку с неизвестностью.
Ну же, давай, Эрида, открой свои глаза и посмотри на меня, открой свои глаза, прошу, посмотри на своего старика, ну давай, утеряв всякое терпение и контроль над собой, ломаным голосом произнес я. Прижав ее к себе от того, что больше не слышал ее сердцебиения, я ощущал, как жгучая боль появлялась где-то глубоко в моем сердце.
Чудо. Никто не верит и не воспринимает его всерьез, пока тебя не прижмет к стене, схватив за горло, жизнь. Я никогда не полагался на чудеса, как и на удачу, но не в этот раз, ведь видят боги, они нужны мне как никогда, они нужны моей дочери. И в момент, когда я потерял всякую надежду на их участие, легкое и слабое свечение появилось на голове Иды, оно было едва заметным, но с каждой секундой становилось все более осязаемым, вытягиваясь вокруг ее головы. Свечение, которое было поначалу слабым и едва заметным, начало принимать очертание, принимать форму, похожую на диадему. И с каждым мгновением как диадема на голове Иды становилась более отчетливой, диадема Завоевателя исчезала, рассыпаясь в пыль. Эрида распахнула свои серебряные глаза, которые были ярче обычного, и посмотрела на меня.
Ида! Дочка воскликнул я, обнимая ее. Спасибо, спасибо тебе, что не бросила меня, я боялся, я так боялся тихо сказал я ей, все еще обнимая.
Я жива, но как? спросила она, прикоснувшись руками к тому месту, где были ее раны.
Это неважно, главное ты жива, а затем я вспомнил про Агату, которая, наверное, с ума сходит от неизвестности, совсем одна и беспомощная. Боги я сейчас, я быстро. Ты
Амадей! протянув мне свою необычную руку, представился чужак.
Амадей, присмотри за ней, пока меня нет, я быстро! сказал я ему. Мне совсем не хотелось оставлять ее с этим Амадеем, но выбор у меня не велик Не успел я подняться на ноги, как Ида тут же исчезла в мгновение ока.
Эээ она исчезла? спросил меня Амадей, слегка разведя руками по сторонам.
Да неужелиТак, она должно быть мерцала в пещеру к своей матери, я за ними
Подожди, не стоит нам сейчас разделяться, лучше подождем их тут, если она переместилась туда, то и сюда сможет, спокойно сказал Амадей, почесывая себе шею в области кадыка, и признаться честно, первое, что я хотел сделать, это послать его куда подальше, но здравый смысл восторжествовал над моим гневом и я молча кивнул ему в знак моего согласия. Делать было нечего, я был вынужден ждать возвращения Иды. И когда мы отошли к ступеням крыльца, я решил расспросить Амадея о том кто он и почему помог нам. Я хотел знать, что кроится за его деяниями, что движет им или кто, враг ли он или друг моей семье. И как только я хотел присесть, вдруг раздался голос Эриды: