Выборочной. Он расправляется с очередным шотом и снова приступает к лайму. Как минимум реалистичность снов точно следствие гипермнезии.
Если не операция, тогда что могло к этому привести? Спрашиваю и знаю, что он сейчас приведет сколько угодно факторов, не связанных с его поприщем.
Стресс, наследственность, вещества Он откидывается на мягкую шестеренку вместо спинки. Да я же не знаю всей твоей подноготной!
Какие вещества? Я даже с алкоголем завязал. Допиваю сок и смотрю, нет ли поблизости официантки. Вместо этого слышу шипение и замечаю истинный источник дыма декоративные самовары по углам. Еще был случай пассивного курения, но от никотина так крышу не сносит. А психопатов у меня в роду нет.
А стресс?
Какой к черту стресс он имеет в виду? Я не настолько раздосадован расставанием с Мэри, чтобы на почве этого тронуться умом. Да ему и не обязательно знать всех подробностей моей биографии.
Брось. Всему виной штуковина из микроигл в моей голове, и ты это знаешь.
Генри достает из портмоне несколько купюр и кладет на стол, после чего встает с места и накидывает пальто.
Менять что-либо поздно, можно только еще больше навредить. Он берет телефон и начинает листать длинный список контактов. Я знаю одного психиатра, который может помочь.
Я пытаюсь понять, шутит ли он, и похоже что нет, потому что с таким серьезным видом последний раз он говорил еще до операции о ее рисках. Тогда точно было не до шуток.
Психиатр? Ты серьезно?
Не сомневайся.
Спустя полминуты в моей записной книжке появляется еще один номер.
Дакота Браун. Скажешь ей, что ты от меня, она сыграет Морфеуса в юбке и это решит твою проблему.
Так вот, думаю, откуда он черпает жизненные силы. Я всегда подозревал, что человек вроде него не может после рабочего дня выглядеть и вести себя, как журналист с «Вудстока». Но это все не для меня: мне хватает приходов со сновидениями наяву.
Хочешь подсадить меня на какое-то дерьмо?
Генри останавливается у выхода. Замечаю, насколько сосредоточенным он выглядит и понимаю, что речь не о каком-нибудь таразине или метадоне.
Можешь обратиться напрямую в дурку. Там «дерьмо» комбинируют с сеансами электрошока. А у тебя в голове почти тостер, который осталось включить в розетку.
«Хоть бы это не оказались препараты, превращающие человека в овощ», думаю. Но не хуже ли находиться в постоянном сомнении и на каждом углу задавать себе вопрос: реален ли мир вокруг? Видимо, за все приходится платить. Всю жизнь любовался искусством? пришло время расстаться с четким зрением. Хочешь снова хорошо видеть? попрощайся с психикой. Не нравится дереализация? получай зависимость от колес и почечную недостаточность в придачу. Или еще что-то. Вообще закономерность можно найти в чем угодно, если как следует присмотреться к вещам. Слишком уж большой поток информации вокруг, и выудить подтверждение своим домыслам как завалить тест на шизофрению, проводя параллели между мухомором, скарабеем и штакетиной забора. Так что к черту все эти аргументы в пользу неведомых законов вселенной. Мир абсурден, как набор треугольников, оцененный в миллионы долларов. И все на этом.
В кабинете Дакоты Браун царит почти болезненная педантичность. Книги на полках не просто упорядочены, а словно приобретены по нескольким параметрам сразу: буква алфавита оттенок длина ширина. Дубовый стол натерт до блеска и отражает все изгибы потолка, как поверхность озера. Паркет чист и гладок, как будто в кабинет никогда не ступала нога человека. Все вокруг настолько идеально, что похоже на охраняемую достопримечательность, типа «кабинет самого доктора Фрейда», в который можно заглянуть, но ни в коем случае не заходить внутрь и уж тем более ничего не трогать. Словом ни одной зацепки, которая позволила бы мне понять, сплю ли я.
Дакота выглядит как пожилая актриса красотка в прошлом, которую сейчас пригласили для роли докторши только ради звучного имени в титрах. Хотя впервые увидев ее у окна со спины, я поначалу решил, что она старше меня максимум лет на десять так хороши ее прическа и осанка.
Вы от Генри? Дакота садится в огромное кресло, достает из шухляды очки.
Он вам обо мне говорил?
Нет, просто догадалась, на ее лице появляется нечто похожее на улыбку, по тому, с какой ноги вы ступили в кабинет.
Я в последнее время не могу отличить сон от реальности, без приглашения сажусь на стул, все еще не поймав глазами ни одной шероховатости, Генри сказал, что вы сможете помочь.
Как вы думаете, сейчас вы в реальности или во сне? Она приподнимает рукав блузки и смотрит на часы, как будто дает мне время подумать. На синем циферблате поблескивают «женевские волны», и это уже кое-что, потому что всматриваться в морщины на ее лице не хочется.
Думаю, сейчас я в кабинете психиатра.
Дакота снимает очки, словно это жест того, что она меня изучила и готова вынести вердикт.
Вам нужно лечь на стационар и пройти курс лечения, а не закидываться колесами.
Я начинаю недоумевать, на кой черт Генри вообще направил меня к ней. Так мог сказать любой психиатр, и мне не пришлось бы ехать через весь город в «Персомниум Клиникс».
В чем разница, если я буду принимать те же лекарства, только на дому?
В том, что в стенах больницы вы будете постоянно под присмотром, и не убьете кого-нибудь на улице просто потому, что этот кто-то решил испортить ваш сон.
Нет, Генри не мог подсунуть мне кого попало. Тем более, он уже созвонился с ней и объяснил всю ситуацию, в которой и сам играет не последнюю роль. И долго она собирается изображать честного доктора?
Я не убийца и не какой-нибудь псих.
Вот как? Дакота рисует на лице фальшивое удивление. В таком случае докажите, что это не сон. И если у вас получится, тогда и препараты мои вам не нужны.
Я окидываю взглядом помещение, чувствуя, что она смотрит на меня, как на обычного пациента.
Все не так просто. Мои сны ничем не отличаются от реальности. Детали никуда не пропадают и остаются на месте до последней буквы в книге. А все дело в гипермнезии.
Она встает с кресла, медленно подходит к полке и берет книгу. Скорее всего, наобум.
Вы читали «Пробуждение» Эндрю Ричардсона?
Нет.
Садится обратно в кресло, открывает на рандомной странице и кладет передо мной:
Прочтите любой абзац и запомните его.
Я уже это делал.
Вы делали это дома и с теми книгами, которые читали раньше. Я же предлагаю вам нечто новое.
Читаю, передаю книгу ей, мельком глядя на показавшиеся из-под рукава «женевские волны». Она надевает очки, смотрит на тот же абзац, и я с точностью повторяю его.
А следующий?
До следующего я не дошел.
И никаких идей?
Смотрю на потолок и понимаю: эта игра начинает мне действовать на нервы.
Он начинается со слова «Если», насколько я успел заметить.
Если это сон, и вы только что придумали один абзац из книги, почему точно так же не можете придумать следующий?
Потому что это убедило бы меня, что я во сне.
Она захлопывает книгу, снимает очки.
Вы ищете опровержение сна, а не подтверждение реальности.
Удивленно смотрю на нее, и как-то само собой вспоминается, что говорят о психиатрах постоянно работая с полоумными, они и сами становятся не от мира сего.
Есть разница? Спрашиваю и чувствую, что мы махнулись ролями. Но докторский взгляд Дакоты мне не переплюнуть.
Она встает с кресла и снова подходит к окну.
Опровергнув один сон, вы попадаете в другой, чтобы точно так же опровергнуть и его.
Меня забавляет, насколько серьезно она рассуждает на тему моего бреда. От этого чувствую себя еще более умалишенным.
Хотите сказать, мне нравится это состояние?
Ее голос становится сухой и сиплый, словно она резко постарела на сотню лет: