От ваших изречений веет жестокостью и одиночеством. Нужно стремиться к чему-то, а не бежать от чего-то.
Вы во мне разочарованы? Я польщен! Мистер Гренель, вы хозяин своей судьбы? Что вам дарит свободу?
Возможность выбирать, где быть и что делать.
Можно быть свободным от всего, кроме себя. Не так ли? пытался нахально загнать меня в тупик оскорбленный барон. Человека заставляет бояться то, что он знает о себе, но на самом деле все не такое, каким мы его видим. Наши глаза лгут нам. Все что кажется реальностью лишь часть иллюзии. Предпочитая ложь, мы сохраняем разум.
Хотите сказать, что проще жить в неведении?
Согласитесь, было бы скучно, если бы все делали то, что им велят.
Я лишь развел руками, желая скорее ретироваться из общества докучливого сумасброда. Увидев это, он грубо выругался на немецком и поправил прядь выбившихся волос.
У вас моя вещь, погодя произнес де лю фе Риц.
Не знаю, о чем вы! был выбит я из колеи.
Думаю, вы и сами прекрасно догадываетесь, а если и нет, то скоро поймете
Пока я замешкался, мечтая разукрасить ему рожу, тот с важным видом закурил трубку. Я прикрыл веки и шумно выдохнул, пытаясь поймать равновесие. Затем услышал щелчок пальцев и шорох плаща. Однако открыв глаза, никого не застал. И только дымка со стойким запахом табака свидетельствовали о том, что буквально секунду назад со мной кто-то был в помещении.
Где-то на подкорке закралась мысль, что все это мне показалось или того хуже приснилось. Поэтому, чтобы прийти в чувство я отвесил себе звонкую пощечину. Однако ничего не поменялось.
«Блестяще, Паскаль, ты как всегда самонадеян и поступил опрометчиво», пронеслось в голове. «Хотя чего не сделаешь в бреду».
Новый виток загадочных обстоятельств не давал мне покоя. Хотелось быстрее вырваться из западни мистической ловушки, в которую сам себя загнал.
Не помню, как очутился на улице, видимо ноги сами вели меня по направлению к дому. Пройдя пешком в прострации несколько кварталов, я остановился у самого коттеджа, а потом, добравшись до кровати почти без сознания, даже не разувшись, завалился спать.
Казалось, что ночь длилась целую вечность, окутывая разум липким маревом и самыми жуткими в моей жизни кошмарами.
Глава 3
Утро следующего дня тоже не сулило ничего доброго. Проснувшись практически в полдень с тяжелой головой, я сам себя не узнал в зеркале. Отражение в нем чертовски пугало: лицо сильно осунулось, на висках появилась новая седина, на лбу залегли глубокие морщины, а под глазами красовались черные синяки.
Умывшись, я отправился в душ и стал с остервенением тереть кожу, словно пытаясь убрать с нее отпечатки минувших неудачливых дней. Хотелось отмыться от той грязи, которая вилась вокруг шеи удушливой змеей и сковывала внутренности в тугой узел.
Немного освежившись, я выпил крепкий кофе и наспех оделся, чтобы отправиться к Генри. По дороге меня одолевали тяжелые мысли, плохое предчувствие затаилось в душе.
Сидя в кэбе, я вспоминал свои вчерашние экстремальные приключения. И все ломал голову над тем, что за шаман меня околдовал и затуманил мой рассудок. Не меньше интересовало и то, что это были за фокусы с его исчезновением?
Особняк Гранта приветствовал меня угрюмой серостью камня, который стал еще мрачнее от измороси под пасмурным небом. Сезон дождей был в самом разгаре. Сам хозяин дома не торопился ко мне на встречу. Я застал его в гостиной за чтением прессы.
Товарищ со всем присущим себе благородством, одетый в льняную пижаму, внимательно изучал какую-то статью. Он задумчиво почесывал подбородок и не сразу заметил присутствие гостя, который ворвался без предупреждения.
Кхм, прокашлялся я, чтобы обозначить свое присутствие.
О, Паскаль, встрепенулся Генри и встал с кресла, чтобы пожать мне руку. Не ожидал увидеть тебя раньше вечера.
Не мог больше ждать. Тебе удалось что-то выяснить о книге?
Придержи коней! Держу пари, ты еще даже не завтракал, расплылся в улыбке друг и позвонил в колокольчик, чтобы дать прислуге распоряжение.
Ты знаешь меня как облупленного, смутился я, удобно располагаясь на диване.
Чего желаешь? Для завтрака конечно уже поздно, взглянул Грант на настенные часы, однако для обеда самое то.
Без разницы
Пока тот отдавал приказ, я решил тоже ознакомиться с новостями, взяв с журнального столика газету. Мой взгляд зацепился за публикацию, в которой речь шла о жутком инциденте в стенах Кембриджа. В материале говорилось о том, что студент выпускного курса свел счеты с жизнью.
По моей спине пронесся неприятный холодок. Интуиция подсказывала, что происшествие в университете может быть как-то связано с Томасом Морганом, парнем, который передал мне проклятое издание.
В душе я не находил себе места, однако не подавал виду снаружи, понимая, что не стоит разводить панику раньше времени. Сперва нужно было все проверить, что я собственно и намеревался сделать сразу после визита к товарищу.
Генри молча размешивал сахар в чае и странно посматривал в мою сторону. С тех пор, как я с жадностью набросился на еду, он не проронил ни слова. Не знаю, откуда во мне разыгрался зверский аппетит, ведь буквально еще минуту назад кусок не лез в горло.
Покончив с трапезой, я тяжело вздохнул и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. То ли от плотного перекуса, то ли от напряженной атмосферы мне вдруг стало не хватать воздуха. Нервно комкая край пиджака, я перевел взгляд на Гранта. Он громко сглотнул и облизал пересохшие губы.
Итак, постучал товарищ по деревянному подлокотнику, пожалуй, лучше переместимся в мой кабинет, там будет удобней.
Хорошо, быстро согласился я и проследовал за хозяином дома.
В библиотеке друг был чем-то явно взволнован, ходил взад и вперед, поглядывая в окно, будто бы переживал, что за нами следят.
Хочу сразу внести ясность, произнес он бесцветным тоном. Ты крупно влип и даже пока до конца не понимаешь, во что именно вляпался.
О чем ты? переспросил больше из вежливости.
Книга, которая попала к тебе в руки не что иное, как истинное зло. Она несет в себе силу разрушения, боли и страданий.
Это я и без тебя уже понял, с раздражением фыркнул, проводя пальцами по корешку злосчастного талмуда.
Я проконсультировался с одним коллекционером редких изданий. Имя его, к сожалению, раскрыть не могу. Сам понимаешь, в наше время необходимо соблюдать меры безопасности. Он рассказал мне нечто интересное об этом издании. Оно уникально и не имеет аналогов. В мире есть всего лишь один экземпляр. Тот, что сейчас находится перед нами, указал товарищ на фолиант. Рукопись была опубликована неким печатником по имени Джованни Тариди. Точную датировку назвать сложно
Можно быть уверенным в точности этой информации? с долей сомнения поинтересовался я.
Да, не перебивай, отмахнулся Генри и продолжил. Данная книга проклята. Она может предсказывать судьбы тех, кто к ней прикасался.
Что ты имеешь в виду?
Я не уверен, но мне кажется, что фолиант может навлечь беду в жизнь любого, кто с ней как-то связан.
Озвучив это, Грант распахнул талмуд на одной из первых страниц.
Вот смотри, указал он на символ в верхнем углу листа. То был не известный мне иероглиф в пентакле. Этот знак означает «дорогу в ад». Не в прямом смысле конечно. Но, по словам моего товарища-коллекционера, он служит проводником в загробный потусторонний мир.
Генри стал листать книгу, чтобы продемонстрировать мне еще несколько таких символов. В какой-то момент я одернул его, заметив на одной из страниц гравюру, которой до этого там раньше не было. На ней был изображен молодой человек, летящий вниз с крыши высокой башни. Под гравюрой на латыни было написано: «Оmnis qui vult vivere in aeternum sequitur somnium». Фраза звучала несколько странно.