Сам Эталмас в молочники тоже не вдруг пробился. После изгнания генуэзцев его отдали одному знатному человеку. Тот определил мальчика за скотом ухаживать. Имелись у него свои луга близ Сарая. Вдоль реки. Тогда ещё с этим проще было город только начал разрастаться. Скота полно, молоко девать некуда. Через несколько лет, когда уже при хане Узбеке Сарай стал быстро пополняться приезжим народом, появился покупатель, который приезжал за молоком. Эталмас тогда договорился с приказчиком, чтобы взять коров на оброк. Тому это понравилось. Никакой головной боли, только получай раз в год деньги. Эталмас был готов чаще платить, но управитель был рад избавиться от лишних хлопот.
Со временем ловкий кипчак сообразил, что не только в сочных заливных лугах можно коров кормить. Молодая зелень из ничейных кустов вдоль реки ничем не хуже. Да и сено можно покупать стали привозить по реке на продажу. Так и совсем ушёл на вольные хлеба. Стал совсем сам себе хозяин. Теперь торговал только молоком. Каждое утро отвозил в лавку. Туда пешком, с парой гружёных мулов на поводу. Обратно налегке с деньгами и базарными покупками.
Сегодня с ним увязался любимый пёс. Эталмас с детства любил собак. Это у него из степи. Там собака верный помощник. Сторож. Без неё не уберечь скота. Потому так ценились хорошие волкодавы. Это здесь в городе учёные муллы могут твердить, что собака нечистое животное. Люди, живущие за глиняными стенами, плохо понимают людей, живущих за войлочными. Было время ханы так и делили своих подданных. Больше всего ценили тех, кто за войлочными. Не мудрено. Сами ханы тоже были из них.
Это теперь настроили дворцов из кирпича. В дедовские юрты отправляются только на лето. Сам хан Узбек теперь султан, защитник веры арабов. Богохранимый Сарай просыпается и засыпает под голоса азанчи с многочисленных мечетей. Новая вера принесла с собой новую силу силу денег. Силу перед которой склонились отважные воины из привольной степи. Из-за войлочных стен.
Вот и Эталмас живёт сейчас в кирпичном доме. Дай ему лук с десяти шагов ишаку в задницу не попадёт. А ведь было время птицу на лету бил. В городе это умение ни к чему.
Сторожевые псы здесь тоже больше для лая. Чтобы чужих встречали. Волков в окрестностях Сарая немного. Да и те людей боятся больше, чем те их.
Эталмас держал небольшого, но крепкого пса бледного окраса. Подобрал щенком прямо на городской улице. В отличие от тех, кто считал, что собака должна искать пропитание сама, хорошо кормил. Благо лишнего молока и творога хватало. Пёс платил хозяину самой преданной любовью. Ни на шаг не отходил. Вот и теперь увязался с ним в город. Вроде охраны.
Хотя какая охрана? В державе славного хана Узбека правит закон и порядок. Эталмас даже кинжал с собой не берёт, только небольшой нож, которым писцы калам очиняют. Хоть и возвращается обратно с кошелём денег. Страшно даже подумать, что какой-нибудь несчастный осмелится напасть на путника в фарсахе от городской стражи. Поэтому, когда пёс тревожно заскулил, молочник удивился.
Собака убегала вперёд и теперь стремительно бросилась к хозяину с настойчивым повизгиванием. Потом снова повернула в сторону от дороги. Явно нашла что-то и хотела показать. Эталмас остановил мулов и пошёл за ней. В нескольких шагах, в придорожных кустах лежал человек.
Молочник осторожно приблизился. Человек был мёртв. Это стало ясно, едва Эталмас до него дотронулся холодное окоченевшее тело. Одет во всё в чёрное. Штаны, кафтан, плащ. Даже тюрбан на голове, обвязанный платком. Уткнулся лицом в землю, вцепившись в неё скрюченными мёртвыми пальцами. Крови видно не было.
Старый кипчак замер в нерешительности. Тело лежало в стороне от дороги. Если бы не собака, он скорее всего и не заметил его. Тем более, что ещё не совсем рассвело. Сразу пришла мысль вернуться к мулам и поскорее убраться подальше, оставив разбираться со всем этим тех, кто наткнётся на тело уже при свете дня, да ещё при свидетелях. Эталмас присел на корточки и внимательно осмотрел траву. Никаких следов. Человек сам сошёл с дороги, чтобы умереть здесь. Перевернул тело. И в ужасе отшатнулся.
Лицо мертвеца было повязано чёрным платком. Таким же чёрным, как и его остальная одежда. Одни глаза выглядывали. Но не это испугало молочника. Остеклевший взор покойника был полон такого ужаса, словно тот увидел в последний миг нечто невероятно страшное.
Вокруг висело мёртвое безмолвие холодных предрассветных сумерек. Страшные безжизненные глаза пристально смотрели в ночную тьму, мрачно нависшую за спиной кипчака. Будто именно там видели то, что способно убить одним только видом. Эталмас втянул голову в плечи, словно боясь обернуться.
Что могло так испугать одинокого путника на ночной дороге?
В этот самый миг до него донёсся крик азанчи. Потом ещё один более далёкий. За холмом раздалась перекличка ночной и дневной стражи. Лучи ласкового солнца коснулись лица, прогоняя наваждение.
Лёгкий ветерок сладко пах молодой полынью.
Скорее! Скорее нужно вернуться на свою дорогу, оставив ночных демонов тем, кто должен раскрывать их страшные тайны!
Схватив повод, Эталмас бодро преодолел подъём на невысокий холм, скрывавший от него городскую заставу и зычно прокричал во весь голос: «Караул!»
II. Собака берёт след
Пятница особенный день для правоверного. Благочестивый человек обязательно старается не пропустить намаз в соборной мечети. Рыжий Хасан всегда соблюдал эту традицию неукоснительно. Как бы не мешали земные заботы.
Кто, как не торговец молоком знает ненадёжность и суетность человеческих упований. Чуть зазеваешься и твой нежный товар превратился в свернувшуюся жижу, цена которой измеряется уже не в звонких серебряных даньгах, а в потемневших медных пулах. Избежать этого невозможно и за долгие годы Хасан не раз отправлял содержимое очередных кувшинов и бурдюков на творог. Просто, чтобы не выбрасывать. Творогом он не торговал. Сам ел, кормил слуг или угощал соседей, бедняков.
Слава лучшего молочника Сарая Богохранимого пришла к нему не сразу. И далась нелегко. Хасан всегда делал ставку на самый дорогой товар. С той самой поры, когда ещё совсем молодым юнцом только-только отпустившим коротенькую бороду, поселился в этом дивном городе на берегу великой реки. С тех пор пристало к нему и прозвище Рыжий. Хасан красил волосы хной. Для новых соседей это казалось непривычным. Тогда многое было по другому.
Город только начинал расти, наполняясь приезжими не только из разных уголков бескрайнего Улуса Джучи, но и иностранцами. Такими, как сам Хасан. Он перебрался сюда из царства ильхана Олджейту, из-за Бакинского моря. Тогда владыка Персии после многих лет вражды протянул руку дружбы могучему повелителю Кипчакской степи Тохте и граница между этими державами вместо военных разъездов покрылась палатками торговцев.
Хасан тогда пытал счастье в другой молодой столице, городе Сольтание, возводимой Олджейту на месте, облюбованном ещё его отцом. Однако, дела не шли. Для хорошего начала нужны деньги, связи и знакомства. Откуда они у бедного пастуха с гор? Здесь Хасана все считают персом. Он и сам так себя называет. Хотя по рождению он курд. Многие его родичи были весьма известными в родных горах разбойниками, охотниками за караванами. Никому из них этот промысел не принёс ни богатства, ни счастья.
Хасан с детства привык возиться с молоком. В горах его девать было некуда, поэтому делали на продажу сыр, который возили на базар в ближайшем городишке. На большую семью того, что давал тощий скот, не хватало и братья один за другим отправлялись искать лучшую долю. Настало время и Хасана.