Цикада удивлялся про себя умению Царь-Сокола управляться с мечом тот применял финты и уклоны, известные лишь на крайнем востоке, передающиеся из поколения в поколение и охраняемые, как семейные реликвии. Царь-Сокола, в свою очередь, восхищало мужество изможденного противника, столь искусно владеющего клинком.
Восхищение уступило место ярости, когда наемник нанес ему три глубокие раны в то время, как сам остался невредим. Венед истекал кровью, и Цикада решил уже, что поединщик устал, и пришла пора с ним расстаться. Нанося вертикальный удар сверху, наемник вознамерился обойти отражающий удар и уколоть Царь-Сокола снизу в подбрюшье, нанеся достойному противнику прославленный удар Линь смертельный укол.
Но наемник не ожидал, что в то же самое время венед решит применить прославленную венедскую тактику подставив под выпад Цикады ответвление фламберга, Царь-Сокол молниеносным ударом кулака в нижнюю челюсть отправил противника в трясину.
Подобно незадачливой мухе в капле мёда, Цикада забарахтался в образовавшейся западне, не желая признавать приговора судьбы, но все глубже увязал в утробно урчащем чреве болота. Израненный Царь-Сокол, не спуская глаз с поверженного наемника, в изнеможении опустился на колено, обхватив ладонью крыж меча. Кровь струилась из ран, силы оставляли его.
Наемник уже полностью погрузился в жижу, на поверхности оставалось лишь его лицо, обращенное к небу, с раскрытым в немом крике ртом, судорожно делающим последние глотки жизни. Наконец, мутная вода и тина сомкнулись на месте, где только что человек бился со смертью: «Нет, не такой должна быть воинская погибель!», билось в голове венеда.
Неожиданно, разметав успокоившуюся гладь трясины, на поверхности появилась рука с растопыренными пальцами. Не раздумывая, собрав последние силы, Царь-Сокол рванулся и мертвой хваткой сжал запястье вора.
Сознание венеда померкло.
______________________________________
В теплой вязкой тьме боль исчезла, и он попытался осмотреться, но мрак был настолько непроницаем, что человек готов был раздирать ее руками, лишь бы увидеть хоть отблеск света. Царь-Сокол попытался пошевелиться, и это ему удалось. Его тело легко и беззвучно исполняло его волю, но, тем не менее, он не мог управлять своим положением в этой темноте. Его будто несла невидимая и неосязаемая река, и он принял это, ведь бороться с ее течением было ему не под силу.
Как во сне прошептал он, радуясь уже тому, что слышит шелест своих губ.
Вдали возникло еле уловимое мерцание, слабая растущая точка света, и венед вдруг осознал, что находится на пороге другого мира.
Чертог Отдохновения, уверенно пробормотал он, еще издалека всматриваясь в выход из тьмы.
«Вот он какой» разочарованно подумал Царь-Сокол, оглядывая новое небо, усыпанное незнакомыми созвездиями. «А где пиры, славные вои, медовое молоко и неиссякающее мясо, где Сварог и мои павшие друзья?!»
Ты не слишком-то приветлив. Услышал он тихий голос и по привычке сжал кулаки пусть он и в преисподней, или на небе, и пусть этот мир не похож на все, что он видел ранее, но венед остался самим собой, и подкрадываться сзади никому не позволит.
Но вокруг были лишь насмешливо мерцающие звезды.
Здоровы хоромы, да не веселы! вскипел раздосадованный Царь-Сокол, притащили меня на задворки, где ни медов, ни мяса, ни русалок! Что-то не очень походит эта дыра на вырий И где мой меч?!
Никто не входит сюда с оружием терпеливо разъяснил невидимый.
Аа Боитесь, что я разнесу ваши кисельные берега Право дело, проворчал венед. Мне здесь что-то не по душе. Может, ваши жаворонки что напутали и запихнули меня не в ту загробную сферу, а? Может, это и не ирий? Может, и нет никаких ириев?
Ты должен Постичь. Есть множество Миров. Один внутри другого они образуют вселенные. Их тоже множество. И после того, как ты достигаешь определенного уровня совершенства, ты переходишь в следующий. Если нет возвращаешься в новое воплощение.
Да, я точно помер. Убедился венед. Знаешь, давай договоримся ты вернешь меня обратно, в Правь, где мой меч, моя кровь и плоть, а я за это никому не скажу, какая тут у вас тоска. По рукам?
Твой разум не желает расстаться с земной жизнью. Но твой дух закален волей и готов к новой жизни.
Нет, упрямо нахмурился венед, эти ваши вселенные и перевоплощения, конечно, занятен плод, но все они, вместе взятые, не сравнятся с солнечным светом, ярой битвой и любовью там, откуда я родом!!!
__________________________________________________
Тьма вновь поглотила человека и он, ощутив боль во всем теле, с недоверием приоткрыл глаза. Венед лежал под высохшим деревом аргосского болота. Над ним склонилось вымазанное болотной грязью лицо Цикады. Он обмотал самую глубокую рану на боку Царь-Сокола куском рубахи, пропитанной снадобьями, остальные просто обработал сфагнумом, красным мхом, и перевязал, приложив целебные травы.
Ты бредил, хозяин, сказал вор.
Я беседовал с духами, ответил Царь-Сокол, осматриваясь в поисках оружия, и какой я тебе хозяин?
Ты спас мою жизнь, и теперь она принадлежит тебе.
В таком случае отдай амулет, и считай, что мы в расчёте.
Тонкие губы Цикады расплылись в улыбке.
Ты можешь владеть всем, чем владею я, но там, откуда я родом, спаситель несёт ответственность за судьбу спасённого.
Дивий мир дивьи нравы. Быль глаголят иберийцы: «Прежде чем войти, подумай, как выйти».
Позволь узнать, хозяин, с какими духами ты вел беседу?
С духами чужой сферы. Они сказывали, что я должен жить в их мире, он качнул головой, то был не ирий. В ирии восседает Сварог с павшими воями, они пьют и едят, как положено мужам, и им служат златовласые девы
Народ, который меня воспитал, отправляет своих стариков к Озеру Дракона. Там за ними приходит золотая ладья и уносит их в подземный мир предков.
Пора и нам в путь, пока эта ладья за нами не пришла. Аз голоден, аки медведьшатун!
Наследник.
Полгода до падения Небесной Скалы.
Лебеди проносились над синей гладью Ахерона, над тартарской равниной, над бело-золотыми башнями Великого Новеграда. Медленно текли в зеркале рек серые облака, поля томились в бледно-зеленой поросли, и пронизывающий полуночный ветер трепал по просторам долин рыжие осенние листья. Природа затихла. Праздный шум, музыка и веселье переселились в летний дворец властелина Тартарии, протектора Византии, великого короля Яр-Тура, внука родоначальника царской династии Царь-Сокола.
Бхаратские факиры, туранские крутобедрые плясуньи, глотатели огня забавляли его многоопытных сановников: князя Яр-города, остроносого Мстислава; посадника в Западной Марке беловежца Лютеня, защитника страны от гештайнских дикарей; сурового тауранского князя Тегора, ханского придворного жреца Митры Брулетиуса и хранителя казны, толстяка фряга Лошака. На празднестве присутствовали также горделивые китежские послы Сябры: старший из братьев, Зиновий, преодолел течение Ширки и многодневную скачку, чтобы успеть на Бело-Вежскскую битву, слышал шепот духов и видел пресловутые китежские чудеса.
Гулко стуча копытами, во все концы Тартарии двигались караваны под охраной ордынцев. Замысловатыми тропами, мощеными литым камнем трактами, древней Дорогой Ханей; заносимые метелью Ванахейма и песчаным ураганом Хамата, палимые зноем в иссушенных степях Гиркании, на студёных перевалах Ингерманландии, погруженные во тьму туч подземных домен Чуди они прославляли Тартарию всюду, где реял на ветру черно-золотой штандарт Орды.
Восседавшие на престолах соседних стран монархи, наполовину связанные династическими браками, признавали главенство лествичного права рода Царь-Сокола, а слово его потомка чтилось на бескрайних просторах Западного материка.