Юэ Цинъюань был хорошим человеком, так что с его стороны бояться было нечего; ещё когда Шэнь Цинцю читал книгу, этот персонаж ему нравился, пусть и с некоторой натяжкой. В тот самый момент, когда Шэнь Юань был готов вздохнуть с облегчением, в его голове таинственным образом всплыли строки:
В тёмной комнате с поперечной балки спускалась цепь, на конце которой крепилось кольцо, охватывающее пояс висящего в воздухе человека если его ещё можно было так назвать. Грязный и нечёсаный, он казался помешанным, но куда страшнее в нём было то, что у него были отсечены все четыре конечности плечи и бёдра представляли собою лишь голые культи. При любом касании он испускал лишь глухой вопль: «А-а-а!» ведь его язык также был вырван, поэтому он не мог произнести ни слова жалобы.
«Конец Шэнь Цинцю», избранная часть из «Пути гордого бессмертного демона»Шэнь Юань то есть Шэнь Цинцю опустил голову и залепил себе фэйспалм.
Куда уж тут вздыхать о печальной участи других, если самый жестокий конец уготован ему самому?!
Ему ни в коем случае нельзя допустить подобной ошибки!
Необходимо искоренить её малейшие ростки.
И, начиная с этого самого момента, изо всех сил пресмыкаться перед главным героем.
Отныне он будет главному герою добрым наставником и надёжным другом, занявшись его обучением со всем усердием и серьёзностью, но вместе с тем ласково и мягко, согревая его заботой и не обходя вниманием ни единую мелочь.
Однако стоило Шэнь Цинцю лишь подумать об этом, как у него в голове взорвался сигнал тревоги, подобный пронзительному вою сотни сирен полицейских машин, в которых заперта сотня мифических зверей[14], и он схватился за голову от мучительной боли.
Шиди, у тебя болит голова? тут же встревоженно спросил Юэ Цинъюань.
Шэнь Цинцю не ответил, будучи не в силах разжать зубы. У него в голове раздался резкий голос:
[Предупреждение! Ваше последнее намерение крайне опасно, поскольку является грубым нарушением. Просим вас оставить его, в противном случае вы будете автоматически подвергнуты штрафу.]
«Какое ещё нарушение?» взвыл про себя Шэнь Цинцю.
[Поскольку вы находитесь на начальном уровне, функция ООС заморожена. Для её разморозки вам требуется завершить стартовое задание. До этого момента любое действие, вступающее в противоречие с ролевыми установками оригинального «Шэнь Цинцю», приведёт к вычету определённого количества баллов притворства.]
Как человек, отчасти являющийся отаку[15], Шэнь Цинцю от случая к случаю почитывал фанфики, а потому, само собой, прекрасно знал, что такое ООС.
Это сокращение понятия out of character, или «вне характера», что в буквальном смысле означает полный крах персонажа фанфика, который ни на йоту не соответствует своему канонному прототипу.
«Ты хочешь сказать, что, пока я не разморожу эту вашу функцию, моё поведение не должно противоречить образу оригинального Шэнь Цинцю?» почёл за нужное уточнить он.
[Совершенно верно.]
Выходит, засунув его в тело Шэнь Цинцю, эта Система продолжает париться из-за таких мелочей, как какое-то ООС?
«Ты только что говорила о каких-то там показателях, которые не должны падать ниже нуля. А что случится, если они всё-таки упадут?» вновь спросил он.
[Уважаемый клиент будет отправлен в его исходный мир.]
«Исходный мир, говоришь? Но ведь там я уже мертвец!»
Иными словами, если эти чёртовы баллы обнулятся, это будет означать для него лишь одно: смерть.
«Ну тогда лучше попросту игнорировать главного героя, не делая ровным счётом ничего, авось да обойдётся», заключил про себя Шэнь Цинцю.
Подняв голову, он обвёл взглядом всех прислуживающих ему учеников. Так и не обнаружив среди них никого похожего на главного героя, он нарочито безразличным тоном поинтересовался:
А где Ло Бинхэ?
При этих словах Юэ Цинъюань замер и как-то странно на него посмотрел.
Хоть Шэнь Цинцю не подал виду, в душе он возликовал: неужто поворотный момент ещё не настал главный герой не был принят в школу и не поклонился ему как учителю?
Шиди, не сердись, наконец произнёс Юэ Цинъюань, и сердце Шэнь Цинцю тотчас охватило зловещее предчувствие. Я знаю, он тебе не по душе, со вздохом продолжил глава школы. Но это дитя весьма усердно и пока не совершало грубых промахов, не стоит снова его наказывать.
Облизнув пересохшие губы, Шэнь Цинцю спросил:
Просто скажи, где он?
Помолчав немного, Юэ Цинъюань ответил:
Разве ты не запираешь его в дровяном сарае всякий раз после того, как подвесишь и изобьёшь?
При этих словах в глазах у Шэнь Цинцю потемнело.
Семья Шэнь Юаня в прошлой жизни была весьма состоятельна он вполне мог считаться богатеньким молодым господином во втором поколении. Поскольку у него было двое старших братьев, ему не приходилось беспокоиться о том, что в будущем ему предстоит унаследовать семейное состояние. Имелась и нежно любимая младшая сестра одним словом, его семья была вполне благополучной.
Он всегда знал, что, даже если всю жизнь будет влачить бессмысленное существование, без миски риса он никогда не останется. Возможно, именно из-за того, что он рос в такой комфортной, расслабляющей обстановке, ему недоставало духа соревновательности: он считал, что если из состязания, где участвуют более десяти человек, он выйдет десятым, то это уже можно будет счесть достаточно высоким результатом.
Потому-то он никогда не мог взять в толк, что движет такими злодеями, как Шэнь Цинцю, которые только и делают, что ищут смерти.
Ведь оригинальный Шэнь Цинцю мог похвастать как достижениями на стезе совершенствования и неплохим послужным списком, так и умением безупречно держать себя; помимо этого, он никак не мог посетовать на недостаток славы и влияния. Будучи воспитанником величайшей школы в Поднебесной, он также мог не беспокоиться о деньгах. Отчего же при всём при этом его благородство совершенствующегося было лишь напускным? Почему он вёл себя, будто от нечего делать нарывающаяся на неприятности вторая жена из семьи старого образца[16]? Не в силах смириться с существованием главного героя, он, будто снедаемая потаённой обидой наложница, только и делал, что денно и нощно придумывал новые поводы, чтобы разбранить и избить его, или подстрекал других делать то же самое.
Даже притом, что Ло Бинхэ был невероятно одарённым, схватывал всё на лету и при этом был отъявленным читером Не могла же быть причиной ненависти, разъедающей душу Шэнь Цинцю, одна лишь зависть?
Однако не стоит винить в этом злодея если кто здесь и заслуживает порицания, так это автор. В его книге подобных мерзавцев было что карасей в реке Янцзы[17] иными словами, они попадались на каждом шагу, так что на их фоне Шэнь Цинцю выделялся разве что особой безнравственностью да тем, что был описан немного подробнее прочих.
Но что же, спрашивается, мог поделать Шэнь Цинцю, если величайшим боссом этой книги был тот самый главный герой? Как посмеет светлячок своим слабым сиянием тягаться с солнцем и луной?
Как бы то ни было, в мире совершенствующихся он прославился как «мастер меча Сюя», а потому его природные данные, как внешние, так и духовные, не могли быть так уж плохи.
При этой мысли Шэнь Цинцю огляделся в поисках зеркала, и, хотя лицо, отразившееся на его латунной поверхности, было бледным, словно мучная болтушка или рисовый отвар, в целом он остался доволен увиденным.
Этот человек обладал правильными чертами лица, тонкими губами, иссиня-чёрными волосами и бровями одним словом, обликом прирождённого книжника. Если добавить к этому подтянутое тело и длинные ноги, он вполне мог считаться красивым мужчиной. Хоть о его истинном возрасте страшно было даже подумать, с виду догадаться об этом было невозможно: в конце концов, речь шла о герое романа в жанре сянься[18], а поскольку Шэнь Цинцю уже достиг средней стадии «золота и киновари»[19], он без труда мог сохранять вечную молодость. Во всяком случае, по сравнению с тем, что представлялось воображению Шэнь Юаня, когда он читал книгу, его настоящий облик был во много крат приятнее.