Тем временем Кольцов и Серегин атаковали еще один «лаптежник», но опять были отогнаны от него немецкими истребителями. Когда справа и слева засверкали трассеры, Серегин резко взял ручку от себя, разогнался на пикировании, а потом резко рванул вверх в облачность. При этом он видел, как один из истребителей (вероятно, Кольцова) врезался в землю и взорвался. Младший лейтенант Ершов тоже «уходил огородами», точнее, на бреющем и облаками. При этом, по его утверждению, удирая от фоккеров, он вскоре увидел впереди идущие тем же курсом два самолета, которые в тумане опознал как свои Ил-2. Какое-то время Ершов летел за ними, затем увидел, как «Ильюшины» заходят на посадку, и в тот же момент осознал, что это «Юнкерсы-87»! Причем экипажи последних, видимо, также были уверены, что их сопровождает свой «Мессершмитт». Первый штурмовик, скорее всего, возвращался с повреждениями, Ершов видел, что тот снижался с креном, а после касания с землей скапотировал и загорелся. Второй же «лаптежник» был им обстрелян и сбит. Затем, достигнув советской территории, Ла-5 приземлился на первом попавшемся аэродроме. А вот что стало с капитаном Синчуком, никто не видел.
Данный воздушный бой (как и предыдущий) показал довольно низкую квалификацию пилотов 254-го ИАП. При атаках вражеских истребителей летчики бросали ведомых и ведущих и практически кидались врассыпную, полностью оставляя инициативу в руках противника. Саму задачу прикрытие наземных войск при этом выполнить не удавалось, сопровождавшиеся своими истребителями «Штуки» продолжали сбрасывать бомбы на различные цели. И это не говоря уже о путанице с определением типов самолетов, которые, впрочем, в тот период были свойственны многим авиаполкам на всех участках фронта.
Немцы же в этом бою сильно завысили свои успехи. В 10.5310.58 обер-лейтенант Вайссенбергер из 6./JG5 в течение пяти минут сбил сразу 5 Ла-5 (на высоте 300500 метров). Примерно в это же время воздушные победы одержали также обер-лейтенант Рудольф Гликнер, лейтенант Эрнст Шеуфеле, фельдфебель Август Морс и фельдфебель Альфред Лехнер. Всего, по немецким данным, в одном бою над станцией Передольская было сбито 9 Ла-5, что втрое превышает реальные потери 254-го ИАП (истребитель Труфанова, по немецким правилам, тоже являлся подтвержденной победой).
Помимо этих самолетов немецкими истребителями были сбиты 2 У-2 из 386-го НБАП, которые на малой высоте доставляли боеприпасы своим войскам. Еще один биплан старшего лейтенанта Иванова, вылетевший для установления связи с передовыми частями, пропал без вести.
В свою очередь, у противника был сбит Bf-109G ефрейтора Хорста Людевига из II./JG5, который погиб. Пропал без вести унтер-офицер Адольф Шад, который сообщил по рации о неполадках с двигателем, но на свою базу так и не вернулся. Также были потери и в составе I./SG5.
Несмотря на то что авиация в ходе операции действовала лишь эпизодически, а точность бомбометания в тумане и облаках оставляла желать лучшего, штаб генерала Рыбальченко оценивал свои заслуги высоко: «13-я В А, несмотря на тяжелые метеоусловия, основные задачи по прорыву обороны противника частями 42-й А и сопровождению наступающих частей на Красносельском направлении выполнила». Потери советской авиации, включая оперативно подчиненный 2-й гв. ИАК ПВО, за две недели составили 107 самолетов, в том числе 49 Ил-2, 15 Пе-2, 12 Як-7, 7 Р-40Е, 6 Ла-5, 5 Як-1, 4 «Харрикейна», 4 Як-9, 3 У-2 и 2 Р-39. Правда, около половины из них разбилось или совершило аварийные посадки вследствие сложных метеоусловий.
30-го числа части советской 67-й армии достигли Сиверского, где с осени 1941 г. находилась крупная авиабаза люфтваффе, за это время подвергавшаяся сотням налетов штурмовиков и бомбардировщиков. Тем временем южнее соединения Волховского фронта также прорвали до того неприступную немецкую оборону на реке Волхов, 20 января освободили Новгород. Отныне сплошного фронта не существовало, основная группировка немецких войск (примерно 14 дивизий) отступала с востока, северо-востока и севера к Луге, а вторая в составе 56 дивизий, распавшихся на отдельные мелкие боевые группы, отходила на запад, к Нарве. Гитлер испугался, что все это превратится в неконтролируемое бегство, в связи с чем снял со своего поста командующего группы армий «Норд» фон Кюхлера, заменив его на проверенного «пожарника» генерал-оберста Вальтера Моделя.
Тем временем самолеты-разведчики фотографировали западный берег реки Нарва, обнаружив там мощную линию обороны из множества траншей и ДОТов. Все населенные пункты были приспособлены к круговой обороне. В действительности это была самая северная часть так называемой линии «Пантера», или Восточного вала, которую немцы начали возводить силами местного населения и немецких подрядчиков еще осенью 1943 г. Она тянулась от Нарвы через Чудское озеро Псков Невель Витебск и далее по возвышенностям восточнее Орши и Могилева. В полосе группы армий «Норд» линия включала в себя около 6000 полевых укреплений (включая 800 бетонных бункеров), 180 километров колючей проволоки и 30 километров противотанковых рвов. В отличие от южного участка фронта, где «Пантеру» даже не успели начать возводить до того, как советские войска форсировали Днепр, на севере все было готово к упорной обороне на новых рубежах.
К началу февраля полки 13-й воздушной армии перебазировались с «насиженных» аэродромов в районе Ленинграда на бывшие немецкие авиабазы Красногвардейск, Пушкин и Горелово. Вообще же продвижение воздушных армий вслед за наступающими фронтами в 19431944 гг. всегда создавало большие проблемы и, так сказать, «пробелы» в работе советской авиации. Пока вылеты осуществлялись с хорошо подготовленных площадок с налаженной системой снабжения и ремонтно-технической базой, одинаковыми маршрутами, над привычной местностью с изученными личным составом ориентирами, совершалось наибольшее количество вылетов, а штурмовики и истребители буквально сопровождали наступающие части. Вышедшие из строя самолеты быстро вводились в строй, а боеспособность подразделений, несмотря на потери, поддерживалась на достаточном уровне.
Когда же линия фронта быстро перемещалась на 100200 километров и более, полкам приходилось перелетать на брошенные противником зачастую в непригодном состоянии площадки. Батальоны аэродромного обслуживания прибывали на автотранспорте, зачастую с задержками, быстро возникали перебои со снабжением топливом, боеприпасами и запчастями. Налаженная система взаимодействия между штурмовой, бомбардировочной и истребительной авиацией нарушалась, а на смену тщательно спланированным рейдам приходила сплошная импровизация. Поэтому на втором и последующих этапах наступательных операций, как правило сопровождавшихся сильными контрударами противника с новых позиций, поддержка с воздуха была значительно слабее.
В условиях зимы 1943/44 г. эти проблемы усугублялись еще и теплой погодой. В житейской психологии лето всегда представляется жарким и солнечным, октябрь непременно дождливым, декабрь и январь морозными и снежными. При этом дождь в декабре, оттепель в январе или холод в июне всегда воспринимаются как «аномалии» в духе известной поговорки «никогда у нас такого не было, и вот опять». Это же касается и фильмов о войне, в которых зимой всегда снежно и морозно, а летом тепло и солнечно. В действительности «аномалии», которые в непредсказуемом континентальном климате скорее составляют норму, случались и в годы войны. Третья военная зима, в отличие от двух предыдущих, выдалась очень теплой и влажной. На всем Восточном фронте (исключая Крайний Север) в основном держалась температура, близкая к нулю градусов, снежный покров был очень тонким, частыми явлениями были туманы и дожди.