Топтун отложил остатки тянучки, подобрал очередную крушинку и с каким-то упоением, даже остервенением начал её вскрывать.
Мы многого не знаем. Нам столько ещё предстоит Давно?
Что?
Давно вы слышите?
Парень ответил не сразу:
Вы думаете, я путешествую в Междуречье? сказал он чуть слышно, эту легенду придумала Первая, Бесполезный вздохнул, всё для того, чтобы не задавали вопросов А меня привязали. К дереву. Знаете этот обычай?
Терпеливый кивнул.
Я никого не убил, не ограбил. Но людям не нравилось, когда я стоял и шептался с животным. А я пытался ответить. Просто пытался У меня не получилось. Я не могу издавать эти звуки. Слышать могу, а издавать нет.
Их можно понять, произнёс Терпеливый, Шептуны самые опасные животные. Они шевелят губами, а потом убивают. Возможно, что-то и шепчут, но мы не слышим. Мы только видим их губы Вы делали то же самое, возможно, насылали на порчу так думали люди.
Бесполезный вздохнул:
Я потерял память. Когда очнулся, был день, а я лежал на равнине. Рядом бродил древоходец.
Гээды слепы, ответил искатель, назвав древоходцев более редким именем, но в кронах гээдов струйки, они бы предупредили. Струйки всё им рассказывают, а может, показывают. Обиженный знает, как это всё происходит, Вы не слухач?
Парень задумался:
Нет. Точнее, не помню Но деревья я слышу.
Значит, слухач. Это не ремесло, это способность.
Бесполезный пожал плечами:
Пускай.
Вы прикрытый? спросил Терпеливый, после раздумья, вы же висели.
Не знаю Возможно Наверно.
Искатель улыбнулся:
Любопытные у Вас обороты "не знаю", "возможно". Но вы прикрытый. Иначе бы вы погибли.
Похоже, то, что случилось, пошло мне на пользу. Я стал невероятно способным.
Видимо, да, искатель задумался, спасибо, добавил он вдруг, большое Вам человеческое спасибо. За то, что доверились. И знайте я тоже Вам доверяю Здесь мало кому можно доверять.
Вы имеете в виду Первую? спросил Бесполезный. С тех пор, как они ступили на землю, он чувствовал взгляд, который сверлил ему спину, я ей благодарен. Она спасла мою жизнь.
Если бы Знаете, я родился в самом начале ночи. Шесть дней назад. Мне было четыре года, самый возраст, в котором всё, что открываешь, запоминаешь надолго. Я впервые увидел солнце. Я увидел изменившуюся природу, увидел равнину. До той поры я не знал, что такое листопадная роща. В том могучем зримом Лесу, в котором я вырос, их не было. Все, что я видел до этого это маленькие неказистые кустарники. И вот я увидел берёзы. Я прикоснулся к листочкам, они были нежные, такие нежные, в самом начале дня. Я вдохнул запах листьев. До сих пор для меня это лучший запах на свете К чему это всё? Терпеливый задумался, Возможно, я увидел ваш взгляд. Точно таким же взглядом смотрел тогда я. Я удивлялся и открывал что-то новое.
Парень смотрел.
Любящая с Веселёхоньким стояли под зонтиком и о чём-то беседовали. Первая искала раковинки поземных твердотелок если их раскрошить и приклеить к основе, выйдет точило. Долговязый глядел на небо.
"Вот уж кого ничего не волнует" решил Бесполезный.
Он посмотрел на девушку, как та наклонилась за новой ракушкой и задержался. Первая распрямилась, как будто что-то почувствовав. И посмотрела в ответ, тоже внимательно. "Ну, посмотрела и посмотрела" подумал парень. Но взгляд не отвел. "Она подарила мне жизнь, и я благодарен".
Терпеливый глядел на землю и сглатывал, Любящая с Веселёхоньким продолжали ворковать, а он словно встал на распутье, не зная, что делать.
Ну отвезут они искателей, а дальше то что? Ему то куда? Опять по селениям? И что пойдёт быстрее он, или молва о человеке-шептуне, портящем скот? Кто-то скажет, что стражи считают подобное суеверием. Но где они были, те стражи, когда его привязали к берёзе? И потом это непонятное, и потому пугающее отношение к зримой душе. Вся равнина кается, замаливает грехи, несколько раз в году проводит обряд очищения, ведь завет Обиженного нарушен, и зримых топтунов, прыгунов, ангелов, пыхчиков повсеместно используют. Грехи отпускают, но делают это натянуто, подчёркнуто натянуто, как будто мы вас прощаем, но это в последний раз (и так год за годом). А тут кто-то со зримыми шепчется, чего никто никогда не делал. Что скажут стражи?
Или напроситься к проводникам? Почему-то мысль о том, что он останется с Первой, скользнула вовнутрь, словно струйка в ветвях древоходца, и задержалась. И подняла настроение. Здорово подняла.
Бесполезный, давай помогай, крикнула девушка, и парень тотчас задвигался.
Раковин было немного, но они старались, глядели под кустики, в ямки, заросли злаков, тянучек. Тревожили носатиков, брум. Короче, залезли везде, пошарили всюду. И всё это время рядом, бок о бок.
Мешочек был собран.
Первая аккуратно его завязала и весело посмотрела на парня.
Спасибо, сказала она, пользы от тебя стало чуточку больше. Ты извини, что так называла. Мне неудобно. Но, девушка развела руками, придется пока потерпеть. Слово не шестилап, выбежит не поймаешь, так говорила бабушка.
Пожалей её Обиженный
Да, пожалей Обиженный.
Мне очень неловко, но я должен спросить. Раз уж ты меня назвала. Откуда такое имя Первая?
Всё просто, ответила девушка, я родилась первой. Мои родители хотели второго ребенка, но только хотели. Я как была, так и осталась единственной.
Если бы тебя так назвали
Первая покосилась.
Но ничего не сказала.
Обычно имя давалось поздно, когда человек повзрослеет. То, как тебя называли родители, оставалось в семье. Если кличка, которую давали ровесники, к тебе приставала, она становилась именем.
Но с ней случилось иначе.
Сказался авторитет отца, который был на Посту кем-то вроде старейшины. И если он называл её Первой, Первой называли её остальные. И даже не плохо, что так получилось. Девушка выросла амбициозная, имя ей помогало.
Неплохо так держатся, проводница кивнула на парочку, щебечущую под зонтиком, посмотри, как его выворачивает, она показала на Терпеливого, а им что прыгуну ограда.
Они беседуют. От этого легче. Мы тоже беседуем.
Первая фыркнула.
Давай в карету, сказала она, улыбнувшись, давай собеседник.
Долговязый запряг топтуна. Прогулка закончилась.
Путники зашли в дилижанс, отдохнувшие от нескончаемой тряски, от духоты, помещения, в котором было темно и тесно.
Облака по-прежнему покрывали небо, и ставни решили не закрывать.
Он постучит мы закроем, сказала Первая, имея в виду Долговязого.
Бесполезный смотрел в окно, пытаясь унять неспокойные мысли, но те носились, как стая слетевшихся стриклов. "Может, так прямо ей и сказать я прикрытый, хочу в вашу гильдию? А может, чуть подождать, заслужить доверие? Тогда не откажут Но нужен я ей?"
Последняя мысль казалась ключом ко всем остальным, и он посмотрел на девушку
Проводница глядела в окно.
Невозмутимая, как кошка при встрече с саммакой. И даже не посмотрела в ответ. "Хорошо, что не считает меня разбойником, успокоил себя Бесполезный, я думаю, уже не считает Надеюсь, что не считает." И он погрузился в раздумья.
Как будто подуло прохладой, откуда-то с гор
Дорога изматывает. Тем более если всю эту дорогу сидишь закрытый, как носатик в кубышке. В карете, лишь изредка освещаемой светом дорожной лампы, которая светит даже не впол, а вчетверть накала. Душно, тесно, темно это ещё полбеды. Однообразие достаёт больше. Однообразие и невозможность принять какую-то особую, конечную позу.
Пятые сутки, Бог мой Обиженный, пятые сутки От бодрости первого дня остались воспоминания. Путники устали, тела внутри дилижанса крутились, как струйки в ветвях древоходца, пытаясь принять новые, ещё не испробованные позы, хотя ехать было и ехать
Днём бы оно было проще. Днём можно нанять прыгунов. Сдать багаж в курьерскую карету, и нанять. Те бы домчали к Посту суток за двое, а может, и меньше. Прыгун животное быстрое, но прыгуну нужен отдых. Долгие остановки. Но остановки днём, при свете солнца не посиделки в темноте, и уж тем более не пылающие.