Может быть, на корабле что-то пошло не по штатному, или корабль столкнулся с крупным метеоритом? осторожно предположил Стахов.
Не похоже. Наши корабли оснащены современной системой навигации, позволяющей своевременно избегать столкновений с любым космическим бродягой. Нет, скорее всего, корабль с людьми погиб и погиб внезапно. Судя по данным нашей разведки, здесь не обошлось без козней со стороны одной, очень могущественной корпорации. Сейчас «Новая Европа», так называется этот монстр англо-американского мира, имеет внушительный космический флот. И хотя номинально корпорация подчиняется американскому правительству, её флот в полном распоряжении хозяев корпорации. Ещё с самого начала освоения юпитерианской системы «новоевропейцы» точат зуб на наш Ганимед, который мы заняли первыми. В их руках Ио, Европа, Каллисто, почти треть спутников Сатурна, но их жадности нет предела. Сейчас, в связи с гибелью нашего корабля, нужно срочно отправлять замену на Ганимед. Год работы в его непростых условиях люди ещё выдерживают, ну а сверх того
Полковник вздохнул и провёл ладонью по ёжику волос.
Поэтому я и хочу Вас сразу предупредить. На Ганимеде тяжёлые условия труда, но ещё труднее долететь до него и при этом остаться живым. Жестокость, алчность, порождённые на Земле, проникли и в космос. Старая вражда на новых дрожжах не утихает, а продолжает то тлеть, то с новой силой разгораться. Там опасно, сынок. Поэтому я ещё раз спрашиваю Вас, готовы ли Вы служить в Голубом Патруле?
Павел вскочил и горячо проговорил: «Да, полковник, и ещё раз да!»
ГЛАВА 2.
Джон Фьюго с тоской смотрел на ярко освещённый диск Земли, голубые краски которой были чуть приглушены окнами-хамелеонами его лаборатории металлов в северном крыле англо-американской лунной станции, расположенной на границе кратера Ньютон. Впереди его ждал ещё целый месяц нудной, изнурительной, до рези в глазах, работы. Ещё целых тридцать дней придётся дышать затхлым, тысячу раз отфильтрованным воздухом с противным привкусом карболки на языке, лопать полусинтетический паштет и давиться дурно пахнущей ножкой индейки, запивая всё это опостылевшей кока-колой.
Лаборатория новых металлов, где Джон вот уже почти два года тянул лямку после опрометчиво заключённого контракта с одной из американских компаний в качестве рядового лаборанта, стала его настолько тяготить, что он не только дни, он даже часы, оставшиеся до возвращения на Землю, считал. Конечно, он бывал на нескольких корпоративных вечеринках, которые время от времени устраивал в своём просторном офисе толстопузый, визгливый «череп», как почти все сотрудники станции за глаза называли Питера Донахью, их вахтенного директора. Не пойти на такое мероприятие было себе дороже. Сразу заподозрят в психическом или ещё каком расстройстве и, прощай контракт, прощай солидный куш в банке. Хотя, что и говорить, на корпоративах всё было по высшему разряду: дорогие коньяки и вина, паюсная иранская икра, всякая зелень, выращенная в станционной оранжерее, чарующая и расслабляющая музыка. Правда, когда дело подходило к концу, и пора было подавать крюшоны и пунши, такую мелочь, как лаборанты, станционный техперсонал просто нагло выпроваживали вон, мотивируя тем, что, мол, инструкция по безопасности запрещает всему персоналу долго находиться в одном помещении.
Кретины. Все они кретины! И Донахью, и Самсон Крейт, заведующий лабораторией металлов, и Смит Пирро, начальник службы безопасности с его рябой, словно обкусанной бешеной собакой, рожей, и особенно Морис Спейн, станционный врач, чуть ли не в открытую лапающий единственную женщину станции Мери Скотч, которая отвечала за системы живучести их лунного дома.
Да, он через силу терпел каждый божий день эти притворные, приторно-вежливые рожи, готовые в любой момент оскалиться и укусить. Ведь большая часть персонала станции была на ступеньку две, а то и три выше его на иерархической лестнице, и ему приходилось терпеть унижение, когда его чуть ли не в шею выгоняли с вечеринки в самом её разгаре. Кретины Да случись метеоритная угроза третьего и даже пятого уровня, всё за людей сделала бы автоматика. Потянувшись до хруста в спине, Фьюго вялой походкой подошёл к своему столу, где не покладая электронных извилин работал его комп и, мельком взглянув на монитор, обомлел.
За эти почти два года компьютер выдал столько бесполезной лабуды после проведения тестов по созданию новых композиций металлов, что Джон уже давно вполглаза смотрел на его «художества», на сумасбродные компоненты, их чудовищное процентное содержание и, как правило, отрицательный результат в получении конечного продукта. Вот и сейчас комп выдал что-то уму непостижимое. Но какое-то подсознательное чутьё заставило Джона не стереть эту галиматью, а, напротив, вчитаться, вдуматься в скупые строки теста. Рецептура нового металла, подобранная на этот раз компом, была довольно проста. Она состояла всего из трёх компонентов, правда в невероятной, немыслимой пропорции. В конце предлагаемого состава машина поставила аж три восклицательных знака, что говорило о почти стопроцентной уверенности этой мерцающей экраном железки в том, что найдено нечто из ряда вон выходящее.
Согласно инструкции Фьюго был обязан в этом случае открыть новый файл, куда и должен был упрятать подобранную рецептуру, сбросить информацию на диск-накопитель и немедленно доложить обо всём своему шефу, завлабу. Но дрогнула его рука. Он вспомнил сытые, извечно недовольные рожи своих начальников, их измывательства. Поколебавшись немного, Джон решительно внёс найденную рецептуру в личную электронную книжку, закодировав сообщение только ему известным шифром. На его лице, наверное, за многие месяцы пребывания на станции появилась счастливая улыбка человека, выигравшего кучу денег.
Может быть, это мой единственный выигрышный шанс и награда за два потерянных года, пробубнил он себе под нос, после чего безжалостно стёр выданную компом рецептуру, а заодно и вежливое напоминание машины о том, не ошибается ли он в своём решении.
Перейдя к аналитическому детектору, Фьюго нервно защёлкал клавиатурой, и вскоре тот выдал такой ответ, от которого глаза чуть не вылезли из орбит. Выходило, что новый металл будет легче в три раза любого из известных и широко применяемых сплавов, при этом иметь прочность в пять раз больше! Была лишь одна загвоздка. В его состав входил очень редкоземельный металл, который в достаточном количестве добывался только на Ганимеде, спутнике Юпитера. Фьюго не был политиком и, честно говоря, толком даже не знал кому этот планетоид принадлежит в настоящее время.
С нашими акулами я договорюсь. Если Ганимед в руках славян, постараюсь договориться и с ними. Ну, а если не договорюсь, то Лаборант Джон Фьюго зловеще ощерил зубы.
Вернувшись на Землю и пройдя обязательный карантин, Фьюго лишь однажды посетил резиденцию корпорации, чтобы получить причитающуюся ему кругленькую сумму за работу по контракту, и сразу же написал заявление об увольнении по собственному желанию. Был момент, когда Джим Трумен, управляющий департаментом корпорации, принимая заявление из рук Джона, пронизывающе с высоты своего огромного роста посмотрел ему в глаза, при этом кадык на его худой и длинной шее несколько раз колыхнулся вверх и вниз.
Джон, не торопишься ли ты с увольнением? Может, тебе есть смысл сначала отдохнуть, как следует, а потом уже принимать важное для тебя решение. В наше время работа на лунной станции самое высокооплачиваемое занятие, что в Штатах, что в Европе.