Саньлан, ты вернулся! обрадовался Се Лянь.
Привет, улыбнулся князь демонов.
Ты славно потрудился сегодня. Староста передал тебе угощение к ужину.
Приятно, конечно но не хочешь ли ты, гэгэ, сегодня отправиться ко мне?
В Призрачный город?
Именно. Кстати, и это с собой захвати, Хуа Чэн указал пальцем на Ци Жуна. Посмотрим, есть ли способ вытащить его душу из человеческого тела.
После недолгого раздумья Се Лянь согласился. Сколько можно тянуть с этим делом? Да и ест Ци Жун за троих на него продуктов не напасёшься.
Услышав, куда его собираются доставить, Ци Жун побледнел от страха и запротивился, но с лёгким хлопком в воздухе повисло облачко дыма: демон превратился в зелёную неваляшку. Хуа Чэн попросил Гуцзы взять игрушку в руки, и вместе они отправились в путь.
Призрачный город бурлил, как котёл. Демоны сразу узнали принца и, только приметив его, загалдели наперебой:
Дядюшка!.. Ой, то есть уважаемый друг главы города, вы вновь к нам пожаловали!
Ба! Неужто соскучились по нашим фирменным закускам?!
Се Лянь как раз прихватил с собой корзинку с куриными яйцами и решил угостить местный народ деликатесами мира смертных. Демоны запрыгали от радости: одни собирались полакомиться гостинцами сегодня же, заправив соусом из собственной крови, другие решили не торопиться, а кто-то даже заявил, что из яйца непременно вылупится оборотень ростом восемь чжанов[1].
Хуа Чэн снял с Ци Жуна заклятие, и, к удивлению собравшихся, в облаке зелёного дыма посреди улицы появился мужчина, сидящий на корточках и обхвативший голову руками. Нелюди тут же учуяли его запах:
Эй, неужто это Зелёный Демон?
Они окружили его, тщательно обнюхали и радостно захихикали:
Да, он самый! Припёрся, хрен тупоголовый!
Мало тебе в прошлый раз досталось? Хватило же наглости снова явиться!
Найдите способ, как вытащить его душу из тела, не повредив оболочку, распорядился Хуа Чэн. И присмотрите пока за малышом.
Слушаемся, господин!
Несколько прелестных демониц тут же обступили Гуцзы, подхватили его на руки и, напевая песенку, принялись убаюкивать. Остальная нечисть затеяла игру в салочки с Ци Жуном: тот, громко завопив, бросился наутёк, а демоны погнались за ним. Хуа Чэн с Се Лянем некоторое время наблюдали за этой забавой, а затем развернулись и направились в храм Тысячи Фонарей.
Они неспешно вошли в зал и приблизились к нефритовому столику для подношений, на котором по-прежнему лежали «четыре драгоценности кабинета учёного»: кисти, тушь, бумага и чернильный камень. Се Лянь в последнее время пребывал в мрачном расположении духа, но при виде письменных принадлежностей не удержался от улыбки:
В прошлый раз я просил тебя чаще практиковаться в свободное время. Но, похоже, с тех пор ты так и не занимался каллиграфией?
Хуа Чэн откашлялся:
Гэгэ, ты раздал всю еду, которой меня угостили за труды. Чем же я буду ужинать?
Принц, подражая его манере, вскинул брови:
Не переводи тему.
Я могу упражняться с мечом, но не с кистью. Когда тебя нет рядом, чтобы учить меня, я переживаю, что делаю всё неправильно, и с каждым разом совершаю всё больше ошибок.
Се Лянь поднял брови ещё выше:
Саньлан, ты такой способный, неужели что-то тебе не под силу?
Хуа Чэн обмакнул кисть в тушь и с деланой скромностью ответил:
Я серьёзно, гэгэ, позанимайся со мной.
Начни, а я посмотрю, вздохнул принц.
Се Лянь наблюдал за тем, как он старательно выводит строчки на бумаге, но уже на второй не выдержал и воскликнул:
Остановись! Ты В общем, хватит.
Ни к чему переводить хорошие письменные принадлежности.
Князь демонов, закончив иероглиф, повиновался и оторвал кисть от бумаги.
Саньлан пожалуйста, никому не рассказывай, что это я учил тебя каллиграфии, покачал головой принц.
Гэгэ, я правда стараюсь. В голосе Хуа Чэна прозвучала обида. Прославленный князь демонов, гроза трёх миров, смиренно выслушивал замечания, словно ученик начальной школы.
Се Лянь, как в прошлый раз, взял его за руку:
Давай попробуем снова. Только повнимательнее.
Хорошо.
Они оба сосредоточились на письме, а спустя некоторое время Се Лянь как бы между делом спросил:
Почему ты вновь выбрал «Думы в разлуке»?
Мне нравятся эти стихи, так же непринуждённо ответил демон.
Мне тоже, но, может, у тебя есть и другие любимые произведения?
Стихотворение состояло из нескольких десятков иероглифов, и вдвоём они написали его уже множество раз, так что пришло время попробовать что-то новое. Однако Хуа Чэн не согласился:
Давай всё же оставим это. Он осторожно подул на бумагу, после чего улыбнулся. Если я что-то люблю, то всем сердцем: в нём не остаётся места ни для чего другого. И так будет всегда, сколько бы лет ни прошло: хоть тысяча, хоть десять тысяч это не изменится.
Се Лянь растерянно улыбнулся в ответ:
Вот как?
Да.
Повисла неловкая пауза, принц опустил руку и откашлялся:
Такое постоянство достойно восхищения Что ж, чу́дно, теперь попробуй сам. Тут он вспомнил кое о чём и добавил: Знаешь, похоже, Ци Жун захворал.
Хуа Чэн отложил бумагу и вновь взял кисть:
Что болит?
Се Лянь перевёл взгляд в сторону:
Говорит, у него жар. Однако я проверил: тело, в которое он вселился, здорово. Не может же он так реагировать на смену погоды!
Как давно это началось?
Должно быть, пару дней назад, сегодня был особенно сильный Но прежде, чем принц успел закончить фразу, он вдруг почувствовал укол беспокойства. Позади него раздался грохот, словно что-то свалилось с потолка. Принц резко обернулся:
Саньлан?!
Кисть выскользнула из пальцев Хуа Чэна, оставив на белоснежной бумаге чёрную кляксу. Лицо князя демонов потемнело, он зашатался, одной рукой ухватился за край стола, а другой прикрыл правый глаз.
Глава 127
Гора Тунлу вновь пробудилась, лишив всех демонов покоя
Князь демонов скривился от жуткой боли.
Что с тобой? Се Лянь бросился к нему.
Уголки губ Хуа Чэна дрогнули, но он промолчал. Голубые вены на руке, которой он опирался о столик для подношений, вздулись казалось, он сейчас опрокинет его. Серебряный глаз на рукояти Эмина распахнулся и начал вращаться с бешеной скоростью. Принц потянулся к Хуа Чэну, но тот отстранился:
Не подходи!
Се Лянь застыл как вкопанный, а Хуа Чэн с трудом выдавил из себя:
Ваше высочество, пожалуйста, оставьте меня. Возможно, я
Как ты можешь просить меня уйти, когда ты в таком состоянии?!
Если останешься, я угрюмо протянул князь демонов.
С улицы послышался шум: нечисть возле храма Тысячи Фонарей истошно вопила и падала, хваталась за головы, словно те вот-вот лопнут. Боль была такой сильной, что смерть казалась им избавлением. Ци Жун с трудом удержался на ногах. В теле смертного его духовные силы заметно ослабли, зато оно служило ему своеобразным защитным барьером. Воспользовавшись шансом, он бросился наутёк. Демоницы, что баюкали Гуцзы, тоже повалились наземь и пронзительно закричали, их колыбельная оборвалась. Мальчик проснулся, открыл глаза и увидел пробегающего мимо Ци Жуна.
Папа! Папа! Подожди меня! взвизгнул он и кинулся вдогонку.
Ци Жун, не останавливаясь, обернулся, высунул язык и закатил глаза:
Сынок, не мешай! Папке надо драпать! Он залился безумным смехом.
Как ни старался Гуцзы пошустрее шевелить своими маленькими ножками, он никак не мог угнаться за «отцом». Видя, что отстаёт всё сильнее, он заплакал:
Папа, я больше тебе не нужен? Папа, возьми меня с собой!
Отвали! Вон! Отцепись уже! выплюнул Ци Жун. Обуза! От тебя одни проблемы!
Брызжущая из его рта слюна попала в лоб Гуцзы тот рухнул как подкошенный и зарыдал ещё горше. Се Лянь не мог больше оставаться в стороне, он выскочил из храма и воскликнул:
Ци Жун!
Завидев, что брат преградил ему дорогу, Зелёный Демон поспешно развернулся и побежал в обратную сторону. На ходу подхватив с земли Гуцзы, он рявкнул: