Внутренний собеседник не ответил, но и веры ему не было. Гроу только что называл себя прежним именем. Энже Рамилан Священное, ушедшее в тень имя. Он сможет вернуть его, только когда сомкнет руки на шее дяди и выдавит из него признание.
Пол дрогнул и качнулся. Заскрипели плохо смазанные колеса. Гроу понял, что лежит в движущейся повозке и разлепил веки. Взгляд встретился с плывущей темнотой. Он ничего не смог увидеть из-за плотной льняной ткани, закрывшей от посторонних глаз его и знакомые тюки с элраятским товаром. По складкам ткани пробежали блики от солнца.
Он вспомнил, как перевернул стол, обороняясь от трех крепких наемников, и по полу растеклась медовуха. А рядом корчился и хрипел Красный Жерт, пачкая ковер бордовой кровью. Воспоминания не объясняли нынешнее положение, разве что головорезы одержали верх. Но почему в таком случае он еще не болтается на веревке? И где Хэдж? Где сумка с едой?
Последняя мысль вытолкнула все остальные. Он мог перенести все, но не голод. Дух голода безупречный убийца, он много раз видел его работу, уважал и не забывал приносить ему дары.
Почувствовав, что память встала в оборону, Гроу отступил и прислушался. Если, кроме лошади, тянущей повозку, и извозчика, кто-то был рядом, то вели себя похитители очень тихо. Сосредоточившись, он различил шаркающую поступь еще одного коня. А значит, обоз не сопровождал большой отряд и ехал он по пустой дороге. Гроу осторожно пошевелил затекшими руками и попробовал покрутить кистями. Обидчики связали надежно. Стянули с него перчатки, а между запястий проложили ткань. И кто в Черной Меже мог так о нем позаботиться? Разве что Гроу связал себя сам.
Упершись щекой в пыльное дно повозки, он попытался выплюнуть кляп. Конечно, не для разговора: беседовать с извозчиком было опасно. Но сейчас в его арсенале оставались только зубы, и выбирать не приходилось. Челюсти заныли, на лбу от усилий выступил пот. Кляп тоже оказался закреплен на совесть.
Телегу тряхнуло, справа послышались глухие звуки, словно перекатилось несколько камней в накренившейся бочке. «Свечи», понял Гроу. Из земель иноверцев Хэдж захватил для вионских храмовников пару сотен свечей. Вот только запасаться надо было не дарами, а хорошими клинками. Воск и заморский шелк сейчас казались особенно бесполезными.
Гроу уперся затылком в шершавое дно телеги и перевалился на другой бок. Ноги тоже были разуты и связаны. К горлу подступила тошнота. Он с трудом проглотил вязкую слюну и отдышался. На ум пришла запись в будующей летописи: «Принц прошел через каторгу, несколько раз избежал смерти, но в итоге захлебнулся в повозке собственной блевотиной»
Гроу хмыкнул и согнул ноги. Он решил сползти вниз и вывалиться из повозки. А что потом? Эту мысль он отбросил.
Справа донеслись звон сбруи и лошадиное фырканье.
Стойте! мужской голос звучал устало, но спокойно и уверенно. Так мог обратиться к извозчику постовой или всадник, стерегущий дороги. Патрульных рыцарей в Вионе называли доры, так как им полагался короткий меч дорнак.
Гроу замер вместе с повозкой.
Что везете?
Товар.
Он узнал хриплый голос Медведя и вгрызся зубами в кляп. В жилах закипела кровь, а к горлу подкатила желчь.
Послышался еще один, молодой голос:
Что-то выглядите вы, э-эм, помято, господа?!
Погоди Первый помедлил и спросил, медленно цедя слова: Что за товар, Медведь? И где ты раздобыл эту клячу?
Слушайте, я две ночи не спал. Дайте проехать.
Не торопись, старший заговорил быстрее и тише. Передай сэру Красному, что пеня удваивается. Да-да. Решили, бароны подарили вам земли? Помяни мое слово, скоро ваши башки́ будут висеть на оружейной башне. Ну что набычился? Не слыхал о псах, покалечивших рыбаков в Лунной гавани? Нет? А всадников-грифоносцев не встречал ночью, пока честно трудился? Ты думаешь, я спал? Сидел в сторожевой, смотрел, как к воротам люд тянется, вопя то «иноверцы напали», то «разбойники захватили бухту!» Вы там, в вонючей Меже, очумели все?
Я ничего не слышал, родом клянусь. А чернь им много не надо, волк на горе завоет к войне готовиться. Про пеню передам.
Не торопись, говорю. К вечеру дороги перекрывают. Так что, куда бы вас ни несло, поворачивайте.
Перекрывают? Медведь осип. С чего вдруг?
Праздник Троих, бездушник! зазвенел молодой голос Уважайте, если не своих, то хотя бы наших предков и не показывайтесь в городе. Слышишь, Медведь, держитесь на расстоянии семи полетов стрелы от города и священных капищ!
Погоди, дор. Гроу услышал хриплый голос Хэджа и затаил дыхание. Ишь, какой болтливый. Вас из философских школ, что ли, теперь набирают? Мы и везем воск в храм на праздник. Славного покоя вашим и нашим предкам, кстати.
Э-э-э воск? в голосе юноши прозвучало удивление. Повозку тряхнуло.
Ну да, голос Хэджа прозвучал над головой, и Гроу услышал шуршание совсем близко, там, где стояли бочки. Вот, нюхай, чистый мед. Держи, девице подаришь.
Ну и ну. Вы? И в храм? В голосе второго мужчины прозвучало раздражение. Скорей свинья пойдет в баню. Не похоже на свечу это, не бери, Арон. И пахнет как какая-то ересь. А ну показывайте, что в повозке.
Гроу почувствовал движение ткани и сжался. Покров дернули, и он, хлопнув на ветру, слетел. Глаза резануло солнце. Щурясь, он увидел вытянутое лицо рыцаря, украшенное седыми, пышными усами. Густые брови дора взлетели вверх:
Это что за пес?! А, Олд?
Наш товарищ.
Услышав голос Хэджа, Гроу приподнялся и замычал.
Барон помог выплюнуть кляп:
Давай, оживай. Ночью пил, как караван верблюдов, он перевел взгляд на дора: а когда вино плещется у кадыка, всякий дуреет, верно? Ну, что молчишь, смутьян? Скажешь рыцарю чего-нибудь, или тебя здесь оставить?
Гроу сел на колени и закачался, как младенец. Голова закружилась, а челюсти, уставшие от кляпа, не желали шевелиться. Желудок скорчился, он наклонился к краю повозки и выплюнул горькую желчь.
Да что за день? Рыцарь погладил усы и отступил. С ним поравнялся юноша с карими блестящими глазами. Гроу дал ему не больше, чем себе. Но по всему было видно, что юнец никогда не принимал участия ни в чем, рискованнее охоты на белок. Молодой стражник скривился:
Опусти глаза, бесправник! Дальше поедешь в кандалах.
Погодите, Медведь спрыгнул с повозки и протянул усатому золотой перстень. Вот, за беспорядок, Гроу узнал украшение Красного Жерта: Мы в бухту, а не в город, Медведь вложил перстень в ладонь рыцаря и указал на Гроу, а этого хотите забирайте, только дайте груз отвезти. Еще одно там за нами может несколько человек из Межи ехать, вот им в бухту не нужно
Удивительный ты человек, Медведь, усатый сунул украшение в мешочек на поясе, его глаза заблестели. Вроде понятливый, и отец был славным грумом. Открыл бы харчевню, детей наделал. А так Смотрите, в город не суйтесь и дружка своего, того, спрячьте. Только не под городскими стенами! Не хватало мне еще
Гроу скрипнул зубами, челюсти ответили болезненным спазмом.
Ложись, пьянь! Медведь толкнул его в грудь и набросил ткань. Повозка качнулась, щелкнули поводья, и лошадь тяжело взялась с места.
Выждав, Гроу перевернулся на бок и дернул веревки. Скрученный джут затрещал, но не поддался.
Хэдж? голос сорвался.
Лежи тихо. Впереди люди. Химеры низа, выколите мне глаза, кого я только что увидел? Седой и молодой, Хэдж вспомнил веселую сагу о двух непутевых воинах, проспавших отступление и потерявшихся во вражеских землях, если бы не гербы на пряжках, вылитые шуты. Родные земли я узнаю, а где прежние люди? Воистину, каков лидер, таков и народ. Пайрон наверняка закрылся в замке и не кажет носа он всегда панически боялся рахо.
В замке отсиживается не только герцог, но и вся знать, угрюмо фыркнул Медведь. Нету прежнего Виона, барон, скоро ты соскучишься по элраятам и станешь искать корабль. Только все боятся элраятов и далеко в море не выходят.