У порога - Яньшин Юрий Витальевич

Юрий Яньшин

У порога

книга седьмая

Моему любимому читателю

и почитателю.

Моему вдохновителю и

Беспощадному критику.

Моей маме

Морозовой Тамаре Павловне.

Моему горячо любимому

соавтору и критику,

моей маме

Морозовой Тамаре Павловне

посвящается

Мы никогда не будем уверены в том,

что именно затевается на просторах

великих и диких Степей Московии.

Лорд Пальмерстон

Глава 60

I.

02.10.2020г., пос. Ново-Огарево, Резиденция Главы Высшего Военного Совета.

После так удачно разыгранного спектакля с приемом индийского премьер-министра, Керженцева осталась у Афанасьева, тихо и практически незаметно влившись в его маленькую, но дружную семью, к вящему удовольствию самого Валерия Васильевича, а паче всего, его охраны, которой изрядно надоело протирать своими штанами ступеньки Вероникиного подъезда. Афанасьев уговаривал молодую женщину оставить свою прежнюю работу ради исполнения роли «первой леди» государства, но, наткнувшись на стену непонимания с ее стороны, уступил, оставив ее в покое. Молодая, но довольно строптивая особа ни в какую не желала поступаться своей финансовой независимостью. Гордая и упрямая женщина на полном серьезе считала свой роман с диктатором не неким мезальянсом, а союзом двух в чем-то равноправных людей, излиха хлебнувших горя и разочарований на своем веку. Единственное на чем он сумел все же настоять, так это на том, чтобы одна из машин, полагающегося ему эскорта, довозила Веронику до места работы, а потом, по окончании трудового дня, забирала ее возле шлагбаума у проходной в Ясенево. Но и это стало возможным, только после того, как удалось отговорить ее от идеи самой сесть за руль, благо, что машина у нее была своя оставшаяся от покойного мужа. В три голоса пришлось убеждать женщину в том, что это никак не решит проблему ее самостоятельности, так как все равно понадобится отряжать штат на охрану. Причем, Петр был более убедителен в своих суждениях, так как опирался, прежде всего, на свой личный опыт в «службе сопровождения». Её доводам о ненужности эскорта Афанасьев пресек всего лишь одной фразой, заявив: «Если с тобой, что случится, то мое сердце уже не выдержит такого удара». На этом все споры и прекратились сами собой. Что же касалось её личных взаимоотношений с диктатором, то к сладкой бочке поздней любви примешивалась одна маленькая ложечка дёгтя. Вероника, испившая горькую чашу вдовьева одиночества и неудач по зачатию ребенка, не торопилась с официальным оформлением новых отношений, хоть и искренне полюбила этого далеко немолодого, иногда неуклюжего, а порой и излишне циничного человека. Полюбила так, как могла полюбить только изголодавшаяся по мужской ласке женщина, уже отчаявшаяся заскочить в последний вагон уходящего поезда жизни. По непонятной причине она вбила себе в голову, что ее отношения к Афанасьеву могут быть кем-то расценены, как желание хорошо и надежно пристроиться за счет всесильного супруга. Это обстоятельство немало угнетало её, и она не раз высказывала опасения на сей счет, как самому Валерию Васильевичу, так и Анастасии, с которой она довольно быстро сошлась, вполне себе, считая, что в ее лице обрела настоящую подругу, с которой можно поделиться самым сокровенным. Нахождение прочных точек соприкосновения между двумя женщинами, конечно, не могло не радовать мужскую половину семьи, озабоченную сохранением ее целостности. Но одновременно с этим неторопливость Вероники внушала опасения в мятежную душу Валерия Васильевича, так как, верный еще советскому воспитательному духу, он всерьез волновался за будущее своей избранницы, в случае, если с ним что-либо приключится. После того, как в результате спланированной иностранными спецслужбами террористической акции было фактически уничтожено все высшее руководство государства, для этих опасений было реальное основание. А статус вдовы полного генерала давал крепкую и основательную материальную поддержку в случае неблагоприятного развития событий. Именно поэтому Валерий Васильевич всячески поторапливал Веронику с принятием окончательного решения, итогом которого должен был быть, по его разумению, поход в ЗАГС. Сомнительные лавры Раисы Максимовны1 и Наины Иосифовны2 никак не прельщали молодую женщину, не желавшую играть роль «первой леди» и служить предметом салонных пересудов. Тут Афанасьеву не стоило большого труда, чтобы успокоить Веронику. Со всем пылом пожилого влюбленного человека он заверил ее, что не имеет никакого желания таскать за собой красивую супругу по протокольным мероприятиям сверх положенного по дипломатическому этикету, чтобы похотливые взоры папарацци обшаривали с ног до головы его сокровище, добытое с таким трудом. Против подобных уверений было трудно устоять. В конце концов «высокие договаривающиеся стороны» пришли к обоюдному решению подать заявление на роспись сразу после того, как Афанасьев вернется из командировки на юг.

Признаться честно, он с огромным нетерпением ожидал этой поездки. Вот уже два месяца он держит в поле своего внимания всё, что связано с работой появившегося словно бы ниоткуда НПО «Мечта», научным руководителем которого была Валентина Игнатьевна Николаева. Вот уже месяц Афанасьев донимал её своими вопросами о состоянии дел с изготовлением первого натурного образца плазмоида. Эти его бесконечные «наезды» порядком нервировали Николаеву и она уже пару раз нелицеприятно высказывалась по поводу его неуемной торопливости, всякий раз напоминая, что работы приходится начинать почти что с нуля, что коллектив только-только собран, что заказанное оборудование и детали поступили всего лишь накануне, а он уже требует с нее неких результатов. В общем, за два месяца, они уже успели, как следует пару раз, хоть и не серьезно, но пацапаться. Правда это нисколько не умалило его уважения к пожилой и заслуженной женщине. Оба они прекрасно понимали, что от скорости внедрения данного образца вооружений напрямую зависит будущее всей страны. Иллюзий никто из них не питал. Если уж янки задумали пустить в ход ядерное оружие один раз в новом тысячелетии, то, что их удержит от повторного его применения? На кону стояло слишком много, как для них, так и для нас. Но если для американцев вопрос стоял всего лишь в потере глобального влияния, то для русских, поражение в этой безумной гонке технологий, означало смерть в прямом смысле слова, ибо Запад, почуяв свою нечаянную безнаказанность, не остановится перед полным уничтожением России, как государства, так и носителя этноса. И хотя в начале сентября империалисты получили-таки изрядный щелчок по носу, не стоило даже надеяться на то, что они успокоятся. Напротив, складывалось такое ощущение, будто все случившееся являлось всего лишь прелюдией к началу чего-то грандиозного и пугающего своей неизбежностью. Даже перевыборы заокеанского президента, обычно притормаживающие всяческую иную внешнеполитическую деятельность Соединенных Штатов, ничуть не затронули их приготовления к реваншу. Вопрос был только в том, где и в каком именно месте он состоится, и какие силы будут брошены на его реализацию.

И вот два дня назад раздался долгожданный звонок в приемную Афанасьева. Звонила Николаева. Сама. В свое время он дал ей не только номер телефона приемной, но и свой прямой номер коммуникатора. И вот теперь она впервые за два месяца им воспользовалась. В скупых фразах (тетка была опытная в делах конспирации) она сообщила ему, что прототип мобильной установки (о том, что установка должна быть мобильной договаривались с самого начала) собран и откалиброван, а значит, готов к натурным испытаниям. Кто бы знал, каким бальзамом в его душе пролилась эта новость?! Он даже почувствовал некую слабость в ногах, поэтому поспешил немедленно присесть в кресло, дабы унять предательскую дрожь в коленях. Как Верховный Главнокомандующий, он, разумеется, был рад тому, что в его распоряжение попала очередная «вундервафля», способная в корне изменить обстановку на ТВД3 при умелом ее использовании, ведь ничего подобного у противника не имелось не только в наличие, о чем докладывала зарубежная агентура, но даже и в чертежах. Фора составляла, как минимум десяток лет, а за такой период, при соответствующих темпах, можно уйти от ближайших преследователей почти на недосягаемое расстояние. Но втайне и больше всего, он радовался тому, что изготовление прототипа установки станет последним этапом перед достижением совсем иной цели. Увидеть Новый Мир и прикоснуться к нему, осуществив заветные мечты детства, в котором он путешествовал с книжными героями в дальние страны, открывая моря и острова, чувствовать себя первопроходцем это ли не лучший венец всей прожитой жизни?! А как верховный Правитель он не мог оставить в стороне мысль об обладании Запасным Миром, который, в случае краха своего земного аналога, сможет послужить базой для дальнейшего развития человечества, в лице его народа. А как же иначе?! Иначе никак нельзя! Скверным бы он был руководителем страны, если бы не заботился, прежде всего, о своей нации. Тут уж никуда не деться своя рубашка ближе к телу. И да, черт побери, сто раз был прав старина Дарвин, утверждавший, что в схватке за жизнь побеждает не только сильнейший, но и умнейший. И если у вас господа западники не хватило умишка додуматься до «машины времени», то это исключительно ваши проблемы выживаемости, но отнюдь не наши. Да, он сильно изменился с тех пор, как надел на себя пресловутую «шапку Мономаха». Очерствел, огрубел, стал более циничным в помыслах и делах. Это даже заметили все окружавшие его люди. Кто-то с немым осуждением, дескать, власть порядком подпортила характер спокойного, уравновешенного, а в целом, достаточно мягкого человека. Но были и те, кто считал на полном серьезе, что в нынешних условиях окружающей обстановки не следует распускать нюни, ибо это чревато для всей страны и всего народа, который поймет и примет, как принял в свое время и Ивана Грозного и Иосифа Сталина. Сам же Афанасьев, (если кому сказать, то не поверят и начнут крутить пальцем у виска) пряча глаза от смущения перед родными и близкими, начал потихоньку зачитываться фантастикой, и не абы какой, а той, в которой описываются похождения «попаданцев» в иные миры и времена. До сего момента он относился к произведениям фантастического содержания с чувством высокомерного недопонимания того, как можно тратить драгоценное время на подобное чтиво. Да, он иногда пролистывал кое-что из того, чем зачитывался внук, но исключительно ради родительского надзора, ну и ещё, чтобы поскорее уснуть ночью. А чтение подобной литературы очень способствовало быстрому засыпанию. Уже где-то начиная с третьей страницы, глаза принимали остекленевший вид, а веки тяжелели, как пудовые гири. Однако столкнувшись не с книжной фантастикой, а с вполне реальной и осязаемой, он резко изменил свое отношение к подобной беллетристике. Конечно, времени на полноценное чтение у него и не было практически, кроме редких минут перед ночным сном. Но и здесь он чувствовал некоторую неловкость перед вопрошающими и недоумевающими взглядами молодой избранницы. «Еще подумает, что я с ума спрыгнул на старости лет»  ёжился он всякий раз, когда ловил на себе испуганный взгляд Вероники. Но к счастью она пока не задавала лишних вопросов, считая его увлечение безобидным чудачеством, а он, в свою очередь тихо радовался тому, что не надо выкручиваться и давать маловразумительные объяснения своему необычному поведению. Все эти «гляделки» могли бы быть легко объяснимы, если бы он с самого начала рассказал всю правду своим домочадцам, но верный своему служебному долгу он хранил тайну научного открытия даже перед близкими ему людьми. На выручку неожиданно для самого Афанасьева пришел внук, с которым он теперь часто общался по телефону. Тот только что поступил в Московское Высшее Общевойсковое Командное Училище, поэтому мог общаться только в редкие свободные от учебы минуты. Кстати, поступил под фамилией отца и дедушка не оказывал ему никакой протекции. Так вот, внук единственный, кто по достоинству оценил новое увлечение деда. Он со знанием дела посоветовал не только хороший «пиратский» сайт, на котором выкладывались фантастические романы в форме аудиокниг, но и помог выбрать подходящий плеер с беспроводными наушниками, чтобы была возможность ему прослушивать нужные аудиофайлы прямо в машине, пока едет на работу и с работы. Это изрядно экономило время и не давало лишнюю нагрузку на уже старческие глаза. Поначалу он был «всеяден», то есть начинал читать все подряд от Михайловского до Злотникова, но вскоре понял, что «копать» надо гораздо глубже, ведь судя по тому, о чем поведала Николаева, придется иметь дело с территорией России, находящейся во временах раннего христианства, как минимум. А значит, литература, где «попаданец», обязательно, или спецназовец мастер на все руки с широчайшими познаниями во всех науках, или IT-шник 80 левела с ноутбуком подмышкой, раздающий советы Петру I и Сталину, будет явно не в тему. Опять пришлось идти на поклон к внуку непререкаемому авторитету в этой области. Через некоторое время Костя прислал на е-мэйл обширный список авторов, специализирующихся на «темных» веках. Тут уже было из чего выбирать. От Абердина и до Щепетнова все авторы старались засунуть своего героя, как можно поглубже во глубину веков и затем наблюдали за его барахтаньями среди троглодитов. Скажете, зачем Афанасьев решил с головой погрузиться в эту тему? Все элементарно, как пятикопеечная монета. Он, в мыслях уже не сомневаясь в реальности проникновения далеко назад по шкале времени, должен был четко определить задачи, которые поставит перед первой иновременной экспедицией. Мало того, он уже на полном серьезе прикидывал будущую кандидатуру на пост главы первого поселения современников в далеком прошлом. Но мыслями своими пока делиться не стал даже с ближайшим окружением, чтобы не прослыть торопыжкой и прожектером. В его годы, солидности предавала неторопливость в суждениях и тем более в принятии судьбоносных решений. А ведь так хотелось успеть