Ну, хорошо, понуро согласился с убийственными доводами академика Валерий Васильевич, который, признаться, всегда пасовал перед подобной аргументацией исходящей из авторитетных уст, давайте тогда будем держать кулаки за то, чтобы ваша тонкая аппаратура не подкачала при запуске ракетоносителя.
Давайте, дружно согласились оба ученых.
А теперь ты, любезная наша Валентина Игнатьевна, поведай о делах своих скорбных, обратился он с улыбкой к бодрой старушке.
От чего же сразу скорбных? жеманно повела она сухоньким плечиком на манер кокетливой девицы. Вовсе и не скорбных.
Неужто не мандражируешь перед завтрашними испытаниями? удивился бывший генерал, потому как две недели назад подал в отставку, чтобы не заслонять собой идущих следом.
Отбоялась я своё, Василич, ответила она, сложив губы бантиком. Отбоялась и отстрадалась, повторила она, слегка сузив, свои еще молодые, несмотря ни на что, глаза.
Чтобы как-то сгладить неловкий момент, Афанасьев попытался оправдать свои неловкие слова в её адрес:
Ты меня не так поняла, Валюша. Я имел ввиду совсем другое. Всегда ведь волнительно, когда плоды твоего разума и труда пробивают себе дорогу в будущее.
Да, будет тебе, Василич. Не оправдывайся. Всё я правильно поняла. Лучше плесни даме еще жменьку, подставила она ему свой опорожненный бокал, а пока он с удовольствием наполнял его, продолжила. И нисколько я не мандражирую, потому как уверена в работоспособности плазмоида. Уверена была тогда. И еще более Уверена сейчас.
И что служит источником дополнительного оптимизма? поинтересовался он, передавая бутылку Вострецову, чтобы не обделять академика, и так порядком расстроенного.
Если уж у нас с покойным Римилием Федоровичем все получилось, когда не было ни нужных материалов, ни технологий, ни такой компьютерной техники, то теперь, когда всё это есть, да при должном финансировании, все сомнения в успехе кажутся абсолютно надуманными.
Поверь, Валентина Игнатьевна, приложил он обе ладошки к сердцу, я искренне рад твоей непоколебимой уверенности в благополучном завершении завтрашнего эксперимента. Установка Игоря Николаевича уже продемонстрировала свои выдающиеся качества, а завтра такие же результаты проявит и твой плазмоид. Вы оба даже не представляете свою ценность для народа и страны! И это отнюдь не пафосное изречение! Это истина, не требующая дополнительных доказательств, расчувствовался он, поднимая свой бокал. Давайте, друзья, выпьем за вас, за ваш труд и бессонные ночи, за ваших соратников, что день и ночь куют для страны надежный щит и разящий меч!
За нас! За вас! И за всю Россию! с радостью подхватили импровизированный тост старики.
Выпили. Кипяток к тому времени уже порядком остыл, и можно было пить чай не обжигаясь.
И все-таки, ты уж прости меня Валюша, что чешу и без того болючее место, а никак утерпеть не могу, чтобы не задать вопрос, хитренько взглянул на бабушку Валерий Васильевич.
Да, знаю-знаю, о чем у тебя свербит в одном месте не переставая, хихикнула она в блюдечко, на которое дула, чтобы остудить. Спрашивай, чего уж там?
Вострецов, которого она уже успела посвятить в суть открытия, подался вперед всем корпусом, выказывая, тем самым, сугубое внимание ко всему, что сейчас предстояло услышать. Он, всегда довольно скептически относился к информации подобного рода, которая то и дело мелькала в околонаучных популярных журналах, почему-то сразу и бесповоротно поверил Николаевой, когда она сегодня посвятила его в самую строгую государственную тайну. И даже не потому, что авторитет покойного Авраменко служил этому порукой и даже не потому, что сама Николаева, насколько он знал и соприкасался с ней по смежным вопросам, в свою бытность, никогда не была склонна к каким либо мистификациям. Нет. А просто потому, что он, боясь признаться в этом даже самому себе, был немножечко романтиком, который несмотря на строго научный и логически выверенный склад ума, не переставал, как маленький ребенок верить в чудо, которое непременно должно свершиться, вопреки научным прогнозам и устоявшимся догматам. Поверил и проникся её идеями так, как это может только умудренный жизненным опытом человек.
Я тебя все по телефону доставал со своими ожиданиями, но сама, знаешь, что даже шифрованной связи всего не доверишь, а видеть тебя тоже все время было недосуг, начал он издалека подходить к своему главному вопросу.
Оставь, ты свои политесы, Василич, усмехнулась она вновь. Хочешь спросить, как идут дела с установкой проецирующей портал? Ну, так и спрашивай? Чего стесняться своих-то?
Вот и спрашиваю, подбоченился Афанасьев, как идут у тебя с этим дела?!
Идут потихоньку своим чередом после того, как твой Коченев принес от тебя разрешение на допуск к секретным материалам моих молодых помощников, что прибыли из Шатуры.
Да, помню такое. Подписывал персональные разрешения, кивнул в знак согласия Валерий Васильевич.
Ну вот, мы и занимаемся этим вопросом потихоньку, когда основная масса сотрудников в 17.00 спешит по домам.
И как продвигаются дела? На какой стадии находится установка? нетерпеливо перебил её Афанасьев. Когда можно будет заглянуть ТУДА? мотнул он головой в далекие дали.
Ишь ты, какой шустрый?! подмигнула она ему по-свойски. Не ты ли все уши прожужжал мне про укрепление обороноспособности, про тревожную политическую обстановку в мире? Что, мне, разорваться теперь, или клонироваться, как та несчастная овца, как там бишь её звали?
Долли, вставил машинально Вострецов, который иногда почитывал научную литературу не связанную со своим родом занятий.
Во-во, прихлебнула она чаек. Так её и звали, пока она копыта не откинула от усердия прославиться.
Одно другому не мешает, Валентина Игнатьевна, попробовал поупираться диктатор. У вас теперь целый штат помощников не то, что двадцать пять лет назад, когда вы одни остались с Римилием Федоровичем. Что вам стоит поручить им изготовление образца плазмоида, а самой заняться доведением до ума портала?
Вот, по тебе не скажешь, что ты такой торопыжка! сморщила она свой крючковатый нос. Тебе что важнее: картинку в иномир показать или осуществить проход экспедиции?
Конечно, проход! Я уже начал в уме прикидывать состав и количество разведывательной группы. Но для начала, ты, хоть картинку покажи, ради стимула.
Картинку я тебе смогу показать и на следующей неделе. В этом нет никакой сложности. А вот, что делать дальше большой вопрос.
Как это?! не скрыл удивления Афанасьев.
Вот так! жестко парировала старуха Верховного. Портал находится в нестабильном состоянии. Его края все время пульсируют. При малейшем снижении энергетической накачки он начинает, хоть и медленно, но схлопываться. К тому же очень много расходуется электроэнергии на поддержание портала сечением всего лишь в полтора квадратных метра. А ведь его придется расширять, чтобы можно было просунуть через него габаритную технику, без которой не обойтись. И я даже боюсь предположить, какой океан энергопотока потребуется для его увеличения. Как бы, не в геометрической прогрессии. А это, значит, понадобится целый ядерный реактор в центре столицы. Случись, какой-нибудь сбой в электропитании и никто не сможет гарантировать, что Первая Иновременная Экспедиция застрянет в каком-нибудь третьем веке от Рождества Христова. И еще не факт, что мы при повторном включении сможем попасть именно в то время. Даже расхождение в доли секунды может закинуть спасателей на несколько лет вперед или назад по объективной временной шкале. Мы этого еще не знаем. И процессами этими управлять не можем. Да, мы, вообще, почти что ничего не знаем о портале. Не знаем, ни как он образуется, ни как существует, ни как может воздействовать на организм живых существ, шастающих туда и обратно. Может живые клетки мутируют после прохода? Мы же этого не знаем. А если прохождение было неоднократным, то кто нам гарантирует, что те, кто проходят сквозь время всё ещё люди? Так что, прежде чем готовить экспедицию надо провести еще кучу экспериментов, которые могут занять месяцы, а то и годы, сказала она и будто ушатом холодной воды ополоснула Афанасьева, пребывавшего в состоянии полной растерянности.