Понял, капитан сбледнул с лица.
Знаешь, когда имперцы позвонили и сообщили о мужиках, меня как оглушило: по моей вине взвод погиб. Ведь я его туда отправил. Давно мы не несли таких потерь. Потом подумал: а если бы не послал ребят? Немцы все равно прошли бы у них же чернокнижник. Он разведал бы линию соприкосновения, и ее обязательно прорвали бы. Зря, что ли, они тащили минометы и бронемашину? Взвод сгинул не напрасно. А Гулый и Несвицкий нас спасли, хотя того не понимая. Буду ходатайствовать о награждении их орденами Георгия Победоносца. Остальных из взвода медалями «За храбрость». Полагаю, главнокомандующий не откажет.
Заслужили, согласился капитан.
А теперь слушай приказ. Выясни, откуда слили информацию о ДРГ. Пройдись по всей цепочке. И не церемонься. Выверни их наизнанку!
Сделаю, кивнул Коврига.
К месту боя я послал машины. Заберут Несвицкого, Гулого и мужиков погибших. Похороним их на кладбище героев с воинскими почестями. Выжившим дам отпуск. Пусть ребята отдохнут и подлечатся. Вертолетчик говорил, что один из них, похоже, ранен. Ты тем временем узнай побольше о Несвицком. Кто он и откуда взялся, что умеет. Только не дави на парня: обидится уйдет. Раз в списках его нет, контракт не заключал, следовательно доброволец. Думаю, из империи приехал фамилия не наша.
Похоже, княжеская.
Вот и выясни, откуда у него такая. Волхв нам пригодится.
Что могу ему обещать?
Офицерский чин. Ну, скажем, прапорщика.
У имперцев волхвы ниже капитана чином не бывают.
Так они и много могут. Если Несвицкий патроны только зачаровывает, то ему и прапорщика за глаза.
Гранату он еще зачаровал, напомнил капитан.
Пускай, кивнул майор. Но машины с зачарованной броней на фронте редкость. Мало их у немцев, а у славов вовсе нет. До сих пор, по крайней мере не встречались. А обычную снаряд и так пробьет.
Разрешите выполнять? Коврига встал.
Работай! приказал майор. Как будут результаты сразу на доклад.
Есть!
Капитан взял со стола фуражку, повернулся и покинул кабинет.
Волхв вполголоса сказал майор и взял компьютер. Если в самом деле, то парня нужно брать. Пригодится
* * *
После обеда Николай сходил в посадку к уничтоженной немецкой батарее. Напарник отговаривал: вдруг кто из немцев уцелел и выстрелит в товарища? Но из прошлой жизни Несвицкий знал: после разрыва объемно-детонирующих боеприпасов живых не остается. Гулый тоже знал об этом, но все же сомневался. Короче, Николай отправился и оказался прав: живых не оказалось. Бросив взгляд на уничтоженную батарею и мертвые расчеты, он пересек дымящую посадку, и с обратной ее стороны обнаружил грузовик целый, не сгоревший. Видимо, деревья не пропустили горючий аэрозоль к машине или же стояла она далеко. Грузовик смотрелся мощно и брутально: высокая подвеска, грунтозацепы на толстых шинах, просторный кузов, накрытый тентом. Машину Николай и ожидал увидеть: сомнительно, чтобы немцы шли сюда пешком маневренная группа.
Взяв автомат наизготовку, он заглянул в кабину. Та была пуста. Водитель или убежал, что вряд ли проще было бы уехать, или присоединился к расчету батареи и сейчас лежал среди изломанных разрывом тел. Потом проверил кузов. Там нашлись боеприпасы в ящиках с немецкой маркировкой и форменные рюкзаки солдат. На крышках прикрепленные на липучках фамилии владельцев на немецком языке, естественно. Орднунг, понимаешь ли. Подумав, Николай забрался в кабину. Двигатель заводился кнопкой, Несвицкий нажал ее и с удовольствием послушал, как под капотом зарычал мотор, затем тронул с места грузовик.
Посадку он объехал и встал на поле перед сожженной батареей. Не глуша мотор, выбрался наружу и стал махать руками. У Владислава есть бинокль, пусть сначала разглядит, не то шмальнет из автомата. Из траншеи вылезла фигура и тоже помахала. Николай залез в кабину и покатил к товарищу.
Где взял? спросил напарник, когда Несвицкий, заглушив мотор, спустился на землю.
За посадкой обнаружил. Стоял там, никому не нужный. Вот я и захомячил.
Что в кузове?
Боеприпасы и вещи немцев. Посмотрим, что там?
Давай! ответил Гулый.
Николай стал сбрасывать на землю рюкзаки. Еще один нашелся в железном ящике в кабине. Ящик запирался на замок. Николай свернул его найденной в кабине монтировкой и отнес рюкзак к другим. Стал высыпать их содержимое на землю. Стандартные наборы для солдат: мыло, полотенца, новое белье, носки в запаянных пакетах, сигареты, зажигалки, спиртное, шоколад Из рюкзака, лежавшего в кабине, на землю высыпались деньги запаянные в пленку пачки розовых, сиреневых, салатовых купюр.
Ни хрена себе! воскликнул Гулый, широко открыв глаза.
Это что за деньги? спросил Несвицкий.
Не знаешь, что ли? удивился Владислав. Европейские экю.
Вижу в первый раз, признался Николай.
Ну, ты даешь! напарник взял в руки пачку салатового цвета. Может, где-нибудь в Сибири их не знают, но в наших банках с руками оторвут. Твердая валюта. Наш ефимок по сравнению с экю и рядом не стоял. Постоянно обесценивается.
По какому курсу меняют? спросил Несвицкий.
Пять ефимков за экю.
А сколько получает ополченец?
Рядовой контрактник сто пятьдесят ефимков в месяц.
На жизнь хватает?
Едва-едва, вздохнул напарник.
Как поступим с деньгами?
Ну Гулый опустил глаза. В батальоне трофеи положено сдавать. Но ты доброволец, не на контракте. Тут правила просты: что с бою взято, то свято. Сам решай.
Николай задумался. Владислав смотрел все так же в землю, не выпуская пачку из руки.
У погибших ополченцев остались семьи, так? спросил Несвицкий.
У всех, кивнул напарник. Жены, дети. У холостых родители.
Поступим так, решил Несвицкий. Деньги пересчитаем и поровну поделим на всех по доле на живых и родне погибших ополченцев.
Хорошо, ответил Владислав, и голос его дрогнул.
Займись, сказал Несвицкий. Я тут соберу себе.
Пока напарник раскладывал пачки по номиналу, при этом шевеля губами, Несвицкий подобрал себе белье, носки из ненадеванных, конечно. В одном из рюкзаков нашлись спортивные штаны и джемпер с капюшоном. Николай прикинул на себя сойдут. Забрал. Но самой ценной из находок оказались новенькие берцы темно-коричневые, на толстой, с рубленым протектором подошве. Размер, похоже, его. Присев на землю, Николай переобулся и, встав, прошелся возле рюкзаков. Супер! Нигде не жало, подошва пружинила, лодыжка с голенью зафиксированы и защищены от травм.
Полмиллиона, раздался хриплый голос Гулого.
Несвицкий повернулся. Владислав смотрел квадратными глазами.
Что?
Тут полмиллиона экю.
Сколько во взводе было человек? спросил Несвицкий.
Двадцать, если нас считать.
Значит, делится легко. Сам посчитаешь или мне помочь?
Бешеные деньги! промолвил потрясенно Владислав. За двадцать тысяч можно дом купить: хороший, с садом-огородом, погребом и летней кухней. За пять тысяч взять автомобиль пусть не новый, но с небольшим пробегом.
Вот его и купишь.
Есть у меня, Гулый вдруг вздохнул. Я просто так сказал. Вот что, Николай. Деньги положи к себе в рюкзак и никому о них не говори. Когда приедем в город, разберемся.
Как скажешь, Николай пожал плечами. Так, может, и отправимся? Машина есть, дорогу ты покажешь.
Нельзя! ответил Гулый. Опасно. Машина иностранная, висят чужие номера. На блокпосту задержат тут же, а могут обстрелять. Надо ждать своих.
Пождем, кивнул Несвицкий
Грузовики приехали спустя часа четыре. Оба ополченца к тому времени рассортировали и сложили в кучи взятые трофеи. Николай перепоясался снятым с чернокнижника ремнем с кобурой, конечно. В ней оказался незнакомый пистолет какой-то «Штайер» (Steyr) с магазином на 14 патронов. Калибр 9 миллиметров. Эргономическая рукоятка, отсутствует переключатель предохранителя. Заменяла его клавиша на спусковом крючке, а ход его весьма тугой. Ударно-спусковой механизм, похоже, что с довзводом. Николаю это не понравилось, но другого пистолета у немцев не нашлось. У штурмовиков сплошь автоматы; возможно, пистолеты имелись у артиллеристов, но идти смотреть на изувеченные трупы не было желания.