И последнее, мой дорогой месье Дюран, дам вам совет. Чтобы остаток вашей жизни не измерялся в часах и минутах, отложите все свои важные дела и займитесь возвращением собственности Морганов. Дом на Гурне-сюр-Марн завтра должен быть готов к восемнадцати ноль-ноль, ключи завезёте. С японцами я все вопросы улажу, поэтому делайте всё, что необходимо.
Префект, как загипнотизированный, следил за револьвером в руке Эдварда и повторял: «Всё сделаю, всё сделаю, всё сделаю» Даже когда отец с сыном вышли из кабинета, в тишине опустевшего здания до них отчётливо доносился монотонный шёпот чиновника.
Как только удаляющиеся шаги по коридору стихли, голову поднял лейтенант Фабиан, который уже пришёл в сознание и притворялся бесчувственным.
Месье Дюран, не волнуйтесь, далеко эти фокусники не уйдут. Дом окружён спецназом. Там их трюки бесполезны. Либо они сдадутся, либо с крыш соседних домов их изрешетят снайперы.
***
Щёки Рене пылали, слова застряли в горле: он не переносил человеческую жестокость, любое проявление насилия вызывало в душе яростный протест и возмущение. Наблюдая, как отец унижал префекта, Бенуа испытал глубочайшее чувство отвращения. Вместо злорадства «так ему и надо» его захлестнуло негодование на отца, что тот опустился до такого поступка.
Тишину эвакуированной префектуры разбавляло тревожное гудение ламп дневного света. У Рене от напряжения звенело в ушах, так что он не сразу услышал, как отец заботливо интересовался, что с ним происходит. Рене неожиданно взорвался упрёками:
Тебе не следовало так поступать! Из героя превращаться в чудовище! Есть границы, за которые приличный человек не должен выходить. Зачем нужен был этот позорный стриптиз? Ну скажи, зачем?
Морган остановился посреди широкой лестницы, ведущей на первый этаж, и с грустью посмотрел на сына.
К сожалению, наш мир далёк от совершенства и методы борьбы за выживание шокируют чувствительных натур. Мне очень жаль, что ты стал свидетелем неприглядной стороны жизни. Голос отца был тихим, невыразительным.
Ох, оставь эту демагогию. Ты бы мог его заставить сделать всё, что захочешь, как с этим капитаном Фабианом! выкрикнул Бенуа.
Дорогой мой Рене, я не могу постоянно контролировать префекта, а нам нужен союзник, который будет самостоятельно принимать решения в нашу пользу. Унизить и растоптать это старый психологический приём, который позволил нам за несколько минут из могущественного врага сделать послушную марионетку. Если ты знаешь способ лучше, пожалуйста, скажи.
Рене прищурился и надул щёки.
Ты даже сейчас пытаешься мной манипулировать. Конечно, я не знаю способа, как бороться с такими людьми, раз оказался в этой ситуации.
Морган опёрся на мраморные перила и, не глядя на сына, ответил:
В нашем обществе сложилась ситуация, когда грязную работу выполняет меньшинство, про которое не принято говорить, а если это не на слуху, то как бы этого и нет. Обычный добропорядочный обыватель не отрубает голову бедной свинке или телёнку, а просто покупает колбасу в мясном отделе супермаркета. По выходным он протестует против жестокого обращения с животными в цирке или зоопарке, а вечером, расположившись перед телевизором с бутербродом из буженины, возмущается жестокостью полицейских, которые превысили полномочия, наводя порядок в городе.
Получается, большинство людей сами себя не защищают, не убивают животных ради еды, не пытают врага, чтобы выиграть очередную схватку необъявленной войны между контрразведками. Они живут в хрупком мире лживой морали, где истинную природу человека принято скрывать.
Поэтому, прошу тебя, не осуждай. Мы ещё подискутируем о том, что должен делать или не делать «приличный человек», у меня есть для тебя основательные аргументы, поверь мне.
За широкими окнами вестибюля солдаты в чёрной униформе уверенно целились короткоствольными автоматами в сторону входных дверей. Морган оценивающе посмотрел на них и продолжил:
Мне сейчас придётся действовать методами, которые тебя шокируют, поэтому определись, со мной ты или нет?
Рене стоявший спиной к окнам, проследил за взглядом отца и увидел полицейские броневики, а за ними шеренги спецназа в сверкающих доспехах. Мысли его смешались, негодование на отца уступило место отчаянью. Способен ли космический солдат справиться с несколькими взводами военными профессионалов при поддержке тяжёлой техники?
Рене вдруг озарило. Словно закопчённые окна после дремучей зимы омылись весенними дождями, и мир предстал ясный, реальный во всей своей правде. Он понял, что они с отцом против всех!
Решать было нечего, всё уже решено! Он, сын своего отца, разделит с ним любую участь, которую приготовила судьба.
Конечно, я с тобой до конца! Фраза получилась немного пафосная, как из дешёвого боевика, но Бенуа ощутил такой прилив энергии, такое воодушевление, что ему показалось: более счастливым он никогда не был.
Эдвард Морган сияюще улыбнулся, выпрямился, запрокинул голову. Его грудь раздалась от глубокого вдоха, и городскую префектуру потряс оглушительный рёв, будто в диких джунглях затрубили тысячи разъярённых слонов, усиленные мегаваттами акустической аппаратуры.
У-у-у-у-у-э-э-э-э Га-а-а-а! Дрожь прошла по зданию, штукатурка посыпалась с потолка, солдаты на улице встрепенулись от неожиданности, а Рене присел, оглушённый криком.
Мой мальчик, я так рад, что ты сделал правильный выбор! Это был боевой клич моего двухсот сорок третьего взвода, к сожалению, ты не услышал его пугающей красоты во всех диапазонах звуковой волны. Но это и не важно, а важно лишь, что теперь я смету всех, кто стоит у нас на пути, потому что спину мне прикрывает родной сын!
Рене поднялся, ухватившись за протянутую руку отца, постарался изо всех сил сжать ладонь. Глаза его выражали не виданную до этого твёрдость духа.
Обменявшись долгим и крепким рукопожатием с сыном, Морган взял деловой тон:
План такой. Я выйду поговорить, заодно оценю пути отхода. Придётся действовать ювелирно: они нам не враги, обычные служивые ребята, обойдёмся без жертв. Ты останешься здесь, займёшь позицию, чтобы меня видеть, а себя не обнаружить. Незачем всем знать, что ты участвуешь в этой заварушке. Когда махну рукой вот так, значит, быстро выходи, будем убегать.
Эдвард криво ухмыльнулся.
Еще ни разу не приходилось спасаться бегством.
Подожди, может, поискать запасной выход? спросил Бенуа в надежде избежать прямого столкновения.
Уверен, здание окружено и все выходы перекрыты. Выйдем через главный вход, как подобает знатным персонам. Отец взъерошил Рене волосы и протянул ему револьвер.
Это чтобы ты мог подать знак, и для самообороны. Умеешь обращаться с оружием?
Воодушевлённый Рене не мог ответить иначе и утвердительно кивнул. Неумело взялся за дуло и попытался засунуть револьвер в карман брюк, но тот зацепился курком. Отец моментально понял, к чему это может привести, и забрал оружие.
Извини, ты можешь навредить себе. Я не могу допустить даже минимального риска для тебя, поэтому оставим его на столе охраны. Кстати, там можно и спрятаться.
Спустившись в вестибюль, они разошлись. Рене присел и гусиным шагом подкрался к стойке охранников, откуда открывался отличный обзор на улицу перед входом, в то же время его самого заметить было невозможно.
Эдвард, отметив позицию сына, уже из тамбура показал ему «окей» и вышел на улицу.
Сказать, что лейтенант Фабиан был обескуражен, значит ничего не сказать. Он был ошеломлён и напуган после того, как добровольно выложил двум подозрительным личностям подробности своих преступных махинаций, в которых боялся признаться даже жене.