Осип снова переглянулся со своим матросом, и тот что-то тихо сказал Митяеву на своём тарабарском языке. Его лицо уже не излучало добродушие и улыбку, а взгляд стал льдистым и холодным.
Мы наслышаны о вашем народе, капитан. Знаем от послов наших, что в Московию ходят, что именно ваши лекари приложили руку к смерти молодой жены царя Московского царства Иоанна 1У.
По лицу капитана Митчелла пошли красные пятна гнева. Никто, никогда не бросал в адрес его соотечественников такие обидные слова, пусть и не бесспорные. А тартарец, не дав возможности ответить англичанину, продолжил:
Прежде чем направлять ваш барк сюда, вы должны были получить разрешение на посещение Новой Тартарии у нашего правителя в Грустине. Или вы уже имеете такое разрешение на руках?
Митчелл повернул красное от злости лицо к своему помощнику, но краем глаза заметил, как от берега отплыл третий коч тартарцев и стал стремительно приближаться к месту рандеву барка и двух кочей. По спине Гарри забегали мурашки страха. Ведь если кочи окружат барк со всех сторон, то никакие пушки его не спасут. Не один так другой коч, более маневреннее чем барк, сблизятся с ним и расстреляют в упор. И он, смирив свою гордыню, не стал отдавать приказ лейтенанту арестовать гостей. Военные действия, это последнее на что решился бы капитан. С картами побережья или без них он доведёт барк до самой Аляски, о которой англичане уже знали. Да, придётся играть втёмную и это усложнит ему задачу, но капитан исполнял до этого дня и другие не менее трудные задачи, поставленные для него его обожаемой королевой.
У меня нет такого разрешения от вашего царя, господин Митяев, но вы же сами мореход и наверняка знаете насколько опасны походы через неведомые воды
В глазах Осипа вновь засверкали весёлые искорки:
Господин капитан, у меня и моих товарищей конечно же, есть карты всего западного побережья, и мы ими постоянно пользуемся. Но вам я их не дам и картографическую съёмку берегов в наших водах делать не позволю. Возвращайтесь-ка вы в свою Англию по-добру поздорову. Это наши воды и наша земля и чужаков мы к себе не допускаем. Так предки наши поступали с пришлыми, так и мы волю их блюдём.
Лейтенант Бэкон, вытаращив глаза на наглого гостя, осатанело крутил головой, словно на его шее стягивалась всё туже и туже верёвочная удавка. Толпа матросов барка начала грозно надвигаться на русов, посмевших отказать в пустячной просьбе войти барку в их территориальные воды Но властный голос капитана остановил расправу.
Убирайтесь с моего корабля. Вы, похоже, так и не поняли кому вы отказали. Не сегодня, так завтра мы, англичане, вернёмся сюда, и вам не поздоровится, клянусь!
Первые географические карты, описывающие западное побережье Северной Америки от Калифорнийского залива до Берингова пролива появились в общедоступном пользовании лишь в конце ХУ111 века. До этого времени тартарцы не допускали в свою вотчину никаких чужаков. Эти карты скорее всего «унаследовала» Русско-Американская компания, образованная после победы коалиции России и западноевропейских стран над армией Великой Тартарии (то есть после подавления, по версии историков дома Романовых, так называемого бунта Емельяна Пугачёва в 1773-1775 годов.)
Глава 2
Всё суровее и суровее становились зимы на северо-востоке Великой Тартарии. Если в Х11, Х111 и даже Х1У веках люди и на Русской равнине и за горами Урала зимой одевались чуть теплее, чем летом, то в ХУ и особенно в ХУ1 веках климат в русских широтах поблажек уже не давал. Волей-неволей русы-тартарцы, жившие по берегам рек Лена, Колыма, Индигирка и даже Енисея начали мигрировать кто в Новую Тартарию, что лежала за далёкой Чукоткой, кто на южный Амур, кто на Алтай, а кто и на Урал и Волгу.
Тесно, людно стало в таёжной части ЗападнойТартарии. Бассейны рек Тары, Тобола и Иртыша вплоть до впадения этой реки в Обь ещё со времён Золотой Орды, были родовой вотчиной джучидов, потомков старшего сына Чингисхана. Но правобережье Оби, её среднее и нижнее течение, а также весь Средний и Северный Урал, вплоть до левобережья Волги, густо заселили русы-тартарцы, пришедшие с северо-востока своей страны. Сюда, на
эти земли волнами доходило тепло от европейской «грелки», течения Гольфстрим. Да, междуречье рек Лены,Яны,Колымы и Анадыря когда-то было самым густонаселённым местом на Земле, а теперь эта территория пустела на глазах. Не рожала больше эта земля хлеб. Северная степь постепенно заболачивалась, превращаясь в тундру. Само нутро этой земли начало сковывать не тающей даже летом вечной мерзлотой.
Охотия, которая включала в себя почти всю нынешнюю территорию Охотского моря, и от которой осталась лишь гряда Курильских островов и Сахалин, начала погружаться в морскую пучину ещё задолго до начала миграции тартарцев с северо-востока своей страны на американский континент. Но ещё работали верфи в нижнем течении Амура, ещё строились морские кочи, на которых тартарцы стали перебираться в Новую Тартарию, расположенную на просторах Западного побережья Северной Америки и Аляски. В летописях китайской империи Цин есть скупые сведения о том, что флот Великой Тартарии на Тихом океане в Х1-ХУ1 веках был самым могущественным
Марью Митяеву, сидевшую в повозке вместе с младшим сыном-последышем Пашкой.на мешках с нехитрой утварью, в очередной раз подбросило, когда колесо телеги наскочило на кочку, и она сердито посмотрела на мужа Матвея, правившего лошадьми с невысокого облучка. Устала она уже корить его за плохую дорогу, за то, что не всё удалось прихватить ей с собой, за то, что разрешил старшему сыну отправиться в Новую Тартарию.. Его ей было жальче всех. Лишь с полгода назад с оказией ей и мужу передали весточку от Осипа с того берега океана Великого. Писал сынок, что добрались тартарцы до самых южных пределов новой земли. Дальше, мол, на юг уже ишпанские земли начинались. И ещё писал он, что сговорились они с ишпанцами на хлеб, что они выращивали, выменивать товары разные заморские и даже пушки для своих охранных кочей. А ещё похвалился, что в Тихуане, фактории ишпанской, познакомился он с девушкой красоты необыкновенной по имени Эмилия. Одно, говорит, плохо веры она католической и над ним, Осипом, подсмеивается она, называя его идолопоклонником. Матвея в этой записке вполне удовлетворила весть, что ладят тартарцы почти со всеми местными туземцами. Потому мясо, добываемое ими, они выменивают на хлеб, рядно и мёд. Так что довольны тартарцы той жизнью и сам Осип не прочь остаться на той земле на веки вечные.
Большая семья была у Митяевых, десять душ. Да вот старший сын, Осип, считай уже отделился . Сенька и Лёшка год уже как службу исполняют на Заволжских Валах, границу Великой Тартарии по западу стерегут от русичей, которые нет-нет да наведываются с той стороны Волги. А четыре дочки все замуж повыходили и три из них тоже этим обозом трясутся к Урал-горам.
Рослава, самая старшая из детей Митяевых осталась в Грустине. Её муж, Фёдор Кречет служит в посольском приказе при дворе царя Святозара. Ещё две дочки: Прасковья и Стеша родились вслед за погодками Сенькой и Лёшкой да перед отъездом из столицы успели и замуж выскочить. Одна, за сына местного атамана казачьего, вторая за подъячего. Мужей их тоже на запад за Урал-горы отправили, ну а куда иголка, туда и нитка. Перед Пашей-последышем родилась ещё одна доченька, Света Да тоже торопыжкой оказалась. Ещё и пятнадцати ей не было, а сама замуж напросилась.
Митяевы давно с семьёй Потаповых дружили. Их сын Иван был одногодком со Светой, и росли они вместе, в играх детских пробавляясь всё своё время, коли оно появлялось, в домашних заботах вместе проводили, так что судьбу этих детей-голубков родители давно определили. А поскольку Еремей Потапов и Матвей Митяев были знатными мастерами по строительству военных укреплений, то и дальше их семьям предстояло жить бок о бок на новом месте.