И всё же велика была злость и жажда наживы сынов степи. На восьмой день осады под самое утро метнулись к стенам храма тысячи неясных теней и утром оказалось, что по всему периметру храм понизу завален хворостом и валежником. И ещё весь день рос этот вал древесный, хотя и поплатились нападавшие ещё сотней-другой погибших. Вышеслав был уверен, что кострище рукотворное самим стенам храма навряд ли нанесёт ущерб. Мощные каменные блоки стен первого надземного храма, давно поросшие вековым мхом, были крепки и являлись фундаментом для двух самых верхних храмов. Чтобы их разрушить огнём нужно было устроить здесь геенну огненную, не меньше, но вот от дыма от пожарищ, устроенных степняками, было не уберечься. .И дымы эти уже стали проникать в храмы асгардские. Кое-кто, особенно из пожилых волхвов, уже начали надсадно кашлять, тяжко теперь было стоять у бойниц.
Но столетиями строился Асгард Ирийский. Веками таились секреты его устройства от чужаков и даже гостей желанных. А устроен комплекс храмовый был хитро. Из нижнего подземного храма, о котором степняки скорее всего не знали, под землёй были вырыты лабиринты-ходы. В некоторых из них стояли лари бездонные с зерном и прочими припасами. В других хранилось оружие, конская сбруя, сундуки с меховой рухлядью. Отдельный ход предназначался для всяких солений, в том числе копчёной рыбы, паюсной икры, подкопчённой лесной дичи. А один из ходов шёл к реке и проходил под её дном до
левого берега Иртыша. Там, в укромном урочище с давних пор была устроена «яма», ямщицкая станция. Правда, на ней после ухода на западную границу Тартарии большей части её армии уже не было положенных четырёх сотен лошадей. В лучшем случае их насчитывалось сейчас не больше двух-трёх десятков не лошадей даже, а клячей нестроевых.
Разгорелись снаружи валы древесные, заволокло дымом едучим залы храмовые. Кликнул Вышеслав опять своих помощников в трапезную и молвил он своё последнее слово:
Братья мои! Скоро невмочь будет дышать здесь. Давайте так поступим. Всем защитникам повелеваю спуститься в подземелье нижнее и уходить на левый берег Иртыша, а там, кто на телегах, кто пеше идите к Таре. Там гарнизон хоть и небольшой, да опытный и
с ним, думаю, отстоите крепость, если степняки сунутся и туда. Я же останусь здесь в своей келье на верхотуре.
Сразу несколько волхвов вскочили с места, закричали:
Батюшка-свет, зачем жертва такая от тебя? Пойдём вместе с нами отсель. Отобъёмся от бесермен да и вернёмся сюда и храм поправим, если что с ним приключится.
Но, похоже, Верховный волхв всё уже для себя решил.
Идите, говорю, и не мешкайте. Такова моя воля.
Дым уже выедал глаза, люди чихали, кашляли и уже недосуг было спорить. Каждый из братьев Вышеслава подходил к нему и, получив поцелуй в чело, быстро отходил к малозаметному люку в трапезной, с которого на это время сдвинут был тяжёлый разделочный стол. Все защитники скрылись в подземелье, один Улада стоял теперь перед Верховным волхвом.
Иди и ты! Вышеслав перстом своим указал ему на полузакрытый люк в проёме которого маячили две головы дюжих волхвов.
Ты что, батюшка, на старости лет хочешь геморрой заработать, сдвигая один этот тяжеленный стол?
Вскоре, надвинув стол на люк зашагали они, прижимая ко рту тряпицы, смоченные водой, вверх по каменным ступенькам.
Глава 4
Они сидели вдвоём на берегу океана, тесно прижавшись друг к другу. Эмилия была целомудренной девушкой и позволяла своему возлюбленному целовать только свои солёные от морских брызг узкие ладошки. Осип был старше этой шестнадцатилетней девушки почти на десять лет, но робел он перед ней безмерно. Её чёрные глаза, чёрные длинные волосы, перехваченные на лбу жёлтой атласной лентой, когда их головы соприкасались, вызывали в нём волну дикого восторга, неумолимого влечения, страстного желания раствориться в этих глазах, утонуть в пахнущих розами волосах.
Осип не раз бывал на фактории Тихуана и в доме губернатора Исхо, отца Эмилии и немного поднаторел в испанском языке.
Душа моя, парень прижал правую ладонь к своей груди, в левую вложил её ладошку и в очередной раз поцеловал каждый пальчик пылающими от жара губами, ты даже не представляешь, какой огонь сейчас горит во мне.
Девушка шутливо округлила свои огромные глаза:
Я действительно не представляю, как это огонь может гореть там, она, лукаво посмотрев на Митяева, ткнула пальчиком в его широкую грудь.
Ты опять насмехаешься надо мной?
Нет, нет, Осип, я вовсе не смеюсь над тобой. Я удивляюсь!
Чему?
Она взмахнула рукой в сторону спокойной глади океана.
Месяц назад Тихуану покинул идальго Хуан Перес, капитан каравеллы «Малага». Знаешь, что он сказал на прощанье моему отцу?
Осип коротко пожал плечами:
Я не присутствовал при их разговоре.
Она грустно покачала головой и опустила глаза.
Этот наглец сказал, что намерен в следующее посещение Тихуаны взять меня в жёны. При этом я стояла в шаге от него, но этот надутый от важности индюк даже ни разу не посмотрел в мою сторону! Словно я для него была пустым местом!
Теперь уже Осип нарочито округлил глаза и сотворил на лице выражение с наивысшей степенью глупости:
Так тебя уже сватают?! А как же я?
Она стрельнула глазами в его сторону:
Милый, а ты какой ответ получил от моего папочки несколько дней назад?
Да, неделю назад Осип набрался храбрости и переговорил с отцом Эмилии о его возможной женитьбе на его дочери. Исхо фактически отказал ему, хотя отказ не выглядел слишком категоричным. Он прежде всего сослался на то, что у молодых разная вера и именно это обстоятельство не позволяет истинному католику дать благословение на этот брак своей дочери.
Он со вздохом признался Эмилии:
Когда твой отец фактически отказал мне в моей просьбе, я ответил ему: «Мои Тарх и Тара не хуже вашего Христа, а главное. все они провозглашают любовь мерилом всего сущего, значит они не противоречат друг другу». Дон Исхо приобнял меня, но так больше ничего не сказал.
Осип порывисто схватил её руку, привлёк её к себе и прошептал:
Девочка моя, а давай я унесу тебя на свой коч, и мы сбежим отсюда хоть и на Аляску!
По лицу девушки пробежала грустная улыбка:
Милый, но ведь и твои люди, скорее всего, не поймут нас да ещё осудят за этот поступок. Я католичка, ты несторианец. Нет, Осип, так счастье не ищут
Он не успел ей ответить. В вечереющем небе над местом, где располагалась фактория Тихуана, всё ярче и ярче разгоралась зарница, а до ушей молодых людей стали доноситься ухающие звуки стреляющих пушек. Вскоре в эти звуки вплелись цокающие выстрелы аркебуз. Осип с Эмилией уединились на берегу за первым же от Тихуаны мыском. Когда они взобрались на гряду прибрежных камней, то увидели страшную картину. Лёгкий бриз, дующий сейчас от берега, сносил в сторону океана дымы от занявшихся пожарищ.. Тихуана горела! Часть складов и пакгаузов, три белоснежных дома поселенцев и даже несколько вигвамов, в которых жили местные индейцы, горели.
Осип перевёл взгляд вправо от горящей фактории и похолодел. Не более чем в кабельтове от берега в клубах дыма, сносимых в океан, стоялбарк, тот самый барк, на борту которого он недавно побывал. Похоже, капитан Гарри Митчелл начал осуществлять свои угрозы. Митяев до рези в глазах всмотрелся в сгущающуюся темноту и увидел, что от барка отделились и направились в сторону берега три шлюпки. На носу каждой из них кто-то держал по зажжённому факелу. Осип приобнял девушку:
Эмилия, выслушай меня и исполни всё, что я тебе сейчас скажу. На факторию Тихуаны напали англы, я узнал их барк. Сейчас они намерены высадить на берег своих головорезов и захватить посёлок. Тебе туда возвращаться пока нельзя.