Мама, мамочка… - Брюс Ольга

Ольга Брюс

Мама, мамочка

Медленным шагом Юлия шла по кладбищенской аллее, направляясь к могиле матери. Вот уже три года прошло со дня её смерти, а Юля все помнила до мелочей так, будто этот страшный день был вчера.

Маму последние годы часто беспокоило сердце, но никому не верилось, что у еще молодой женщины могут быть такие серьезные проблемы. И сама Татьяна тоже в это не верила. Каждый раз, когда Юля звонила ей и рассказывала про учебу в институте, мать счастливо вздыхала:

 Доченька, я так рада, что у тебя все хорошо. Ну а как с Витей? У вас все серьезно?

 Да, мам,  доверчиво рассказывала Юля.  Знаешь, он так сильно меня любит, и я его тоже люблю. На выходных, прости, я приехать не смогу. Мы с Витей хотим поехать к его родителям, чтобы познакомиться. Они уже давно приглашают нас, а мы все никак не соберемся. Но отменить уже не получится, мы разговаривали с ними по телефону и обещали, что приедем. Так что ты не обижайся, ладно?

Татьяна не обижалась на нее, разве это было возможно? Юля её единственная дочь, такая славная, добрая девочка. Жаль только, что она так быстро выросла. Татьяна и понять ничего не успела, как Юля уже заневестилась. Сейчас она училась на четвертом курсе педагогического института и готовилась стать учителем русского языка и литературы.

 Господи, помоги моей девочке найти счастье в жизни!  поднимала глаза на висевшую на стене икону Татьяна.  Пусть у нее не будет так, как у меня. Очень тебя об этом прошу

Юля никогда не видела своего отца, мать рассказывала ей, что он был пожарным и погиб, спасая чужие жизни.

 И что, у тебя не осталось ни одной фотографии?  не понимала Юля. Татьяна качала головой:

 Нет, доченька. Не осталось Сама не знаю почему пожимала плечами Татьяна, не собираясь открывать дочери свою тайну.

С семи лет Таня воспитывалась в детском доме, куда попала после того как её с маленьким братом Колей забрали у спившейся матери. Отец детей в это время уже снова сидел в тюрьме за разбой и воровство. Его всегда волновала только собственная жизнь, и совсем ничего не хотелось знать о семье. Да, собственно, никакой семьи и не было: Егор не был женат на Светлане и то, что она родила от него сначала дочь, а потом сына, его нисколько не обрадовало.

 Сама свой прицеп наплодила, вот теперь и корми, а я тебе ничем не обязан, поняла?  жесткий кулак пьяного Егора больно ткнул Светлану в скулу.  А еще раз скажешь мне про них хоть что-нибудь, я тебя вообще убью! Поняла? Поняла, спрашиваю?

Светлана, не выходившая из синяков, кивнула. Егор всегда умел объяснять доходчиво и не стеснялся доказывать свою правоту кулаками.

 Выпить хоть дай заканючила опухшая от вечных пьянок женщина.

 Ууу, пьянь!  беззлобно говорил Егор, наливая ей стакан.  Только это и можешь

В это время полуторагодовалый Коля, которого шестилетняя Таня качала на руках, прижимая к себе его худенькое тельце, тихонько заплакал. Этот плач снова вывел Егора из себя, и он набросился на Светлану с кулаками:

 Да заткни ты его, наконец! Расплодилась, как кошка

Светлана, словно только и ждала этого, кинулась к детям и принялась лупить их, не разбирая, куда попадает её тяжелая рука и срывая на них зло за свою такую неудавшуюся жизнь. А потом вытолкала их на холодный, открытый балкон. Несколько часов просидели там голодные, замерзшие дети и если бы не соседка, заметившая их там, может быть их бы уже и не спасли. Но старушка, всплеснув руками, не стала разбираться с соседями-алкоголиками сама и вызвала милицию.

Приехавший наряд ужаснулся тому, что увидел. Всюду грязь, невообразимо отвратительный запах и ни крошки съестного. А еще испуганные, голодные, полузамерзшие девочка и мальчик, отчаянно цепляющиеся друг за друга. Светлане и Егору дали по пятнадцать суток, а детей забрали в больницу, где врачи впервые заметили проблемы с сердцем у девочки. Ситуацию осложняли истощенность детей, простуда и воспаление легких, которого ни Тане, ни Коле избежать не удалось.

Но потом их все-таки вернули в семью, пригрозив Светлане, что будут постоянно наблюдать за ней. Это подействовало на опустившуюся женщину, правда, ненадолго. Уже через пару месяцев она снова принялась бить детей, а когда Егора арестовали за разбой и дали ему максимальный срок, Светлана с горя ушла в бесконечный запой.

Таня хорошо помнила искаженное от ненависти лицо матери, когда она набрасывалась на нее с кулаками, помнила и тихий плач брата, который до ужаса её боялся. И все чаще сердце девочки простреливала острая иголочка. А потом в их квартире появились какие-то люди и забрали у Светланы дочь и сына уже навсегда. Седьмой день рождения Таня встретила в детском доме. Как и восемнадцатилетие. А вот Коля прожил совсем недолго. Подорванное здоровье малыша врачи восстановить не смогли и через семь месяцев после того как его привезли в приют, Коли не стало.

Воспитатели не хотели пускать к нему сестру, но она, всегда тихая и спокойная, впервые за все время, устроила настоящую истерику, и старая нянечка махнула рукой:

 Пусть уже идет. Брат, все-таки. Пока скорая едет, она успеет с ним попрощаться.

Когда приехали врачи, они, немало повидавшие на своем веку, не смогли сдержать слез при виде девочки, которая стоя на коленях перед постелью, прижимала к щеке холодеющую ручонку братика и что-то ласковое шептала ему, не замечая, что он уже не слышит ее.

Потом, когда Таня стала взрослой, она пыталась отыскать могилку Коли, но никто не мог сказать ей, где она находится. И только в памяти девочки навсегда остался кудрявый голубоглазый малыш, доверчиво улыбавшийся своей маленькой сестренке.

За все те годы, что Татьяна провела в приюте, мать ни разу не навестила её, да и сама Таня не хотела видеть её, слишком тяжелые воспоминания остались у девочки о матери. Но когда, незадолго до выпуска из приюта ей сообщили, что Светлану еще зимой нашли замерзшей насмерть под грибочком-песочницей на детской площадке, девушка почувствовала, как её глаза наполняются слезами. В этих слезах смешалось все: и обида на мать, и боль, и тяжелые воспоминания, и разочарование и неизвестно откуда взявшаяся жалость к той, которая подарила ей жизнь, но так и не стала родным человеком.

 Что ты плачешь, глупая, радоваться надо,  сказала Татьяне директор детского дома.  Теперь будет у тебя своя квартира. Да еще и двухкомнатная. Ты же единственная наследница. Наведешь там порядки и заживешь припеваючи. А в наследство вступить мы тебе поможем.

Таня вздохнула, но радость совсем не ощущала. Никто не знал, как она боялась переступать порог своего дома. Она знала, что не найдет себе там покоя и потому твердо решила продать старое жилье и купить себе что-нибудь другое, подальше от того места, где еще ребенком испытала и страх, и боль, и голод.

Так она и сделала. Двухкомнатную квартиру обменяла на однушку с небольшой доплатой. Погасила все долги, которые остались ей от матери, а потом поступила в училище, чтобы получить профессию бухгалтера.

Парни заглядывались на симпатичную девушку, но она панически боялась любых отношений и старательно избегала общения с то и дело появлявшимися ухажерами. Только за закрытыми дверями своей квартирки она чувствовала себя спокойно и уверенно, и думала, что так проживет всю свою жизнь. Но судьба распорядилась по-другому.

Получив диплом, Татьяна пришла работать на одно небольшое предприятие, которое планировало расширяться. Директор, Сергей Ильич, сам провел с ней собеседование и когда узнал, что она выпускница детского дома, покачал головой:

 Я думал, что оттуда выходят совсем другие люди.

 Другие?  не поняла Татьяна.