Я привез домой десятка три хороших и крупных агатов, и летом я их все распилил, так как у меня уже был алмазный круг. Шлифовать и полировать я не стал. Не было у меня таких станков. Часть их я дарил, а часть осталась у меня. Но разрезанные тогда агаты я то и дело встречаю сейчас в ящиках мастерской.
***
Но история с агатами на этом появлении не закончилась. После окончания учебы в институте, уже работая в геофизической партии геологом и начальником отряда, я побывал снова в этих уже знакомых местах.
В мае и в начале июня наш отряд работал в Челябинской области. Наши самолеты летали на одном участке с геофизической аппаратурой на борту, и я приехал в Магнитогорск, к главному геологу, чтобы получить у него дополнительный объём работ. Неожиданно выяснилось, что надо ехать к реке Синаре, чтобы там проверить ряд аномалий.
Мы собрали лагерь, и отправились в дорогу. Доехали до будущего лагеря, на берегу реки, около этого проявления агатов. Пока рабочие трудились на установке палаток, я с геофизиком пошел посмотреть на знакомые места. Они были там, в полной сохранности. И шурфы, и ямы, и даже знакомый лог все они были на месте. Я встретил там целый класс из какой-то школы их было человек двадцать, представился, потом стал пытать вожатого этого отряда, кто ему разрешил тут лазить, на нашей площади. До смерти запугав это парня, я потом разрешил ему со своими пионерами дальше искать агаты и поинтересовался, что они нашли.
Нашли они немного, и я отстал от этих пионеров с вожатым во главе. Дальше мы стали работать на аномалиях, но каждый вечер все рабочие ходили искать агаты. Мне повезло найти огромный агат он был около пятнадцати сантиметров в поперечнике заметил его в одном шурфе и выковырял из глины.
Когда мы закончили поверку всех аномалий в этом районе это случилось через месяц, то вся моя палатка была обложена агатами. Их было там около тысячи. В нашу машину они все не вошли, пришлось большую часть их оставить на берегу реки, где был разбит наш палаточный городок. И мне пришлось долго выбирать из них самые большие и красивые, чтобы увезти домой.
Вскоре мы приехали в Екатеринбург. Полевой сезон закончился, и все привезли в качестве сувениров агаты, даже водитель захватил с собою несколько штук. Когда после отгулов я вышел на работу, то подарил главному геологу и начальнику срезы с агатов, которые я привез. И они были очень довольны.
В будущем я еще наведаюсь в эти места. Пороюсь в этом ручье, похожу по отвалам и загляну на другой берег реки, где на одной из аномалий я встретил кору выветривания базальтов, в которых была масса агатов. Их можно собирать там вёдрами, но они были мелкими до двух сантиметров в поперечнике.
Аметист
Работа была интересной мы ездили по району, который в прошлом славился своими месторождениями самоцветов, и я смотрел на проплывающие мимо пейзажи с березовыми колками и старыми ямами, в которых ждали аметисты, горный хрусталь, или аквамарины.
Одна гамма аномалия оказалась рядом с затопленным старым карьером, в отвалах которого было много пегматита. Значит, находка этих камней для моей коллекции зависела только от моей удачи.
Когда закончил ходить с радиометром по всему лесу и нашел эпицентр аномалии, геофизик принес спектрометр и стал мерять концентрации урана, тория и калия, а я отправился к этому старому карьеру. У воды стоял наш уазик, водитель достал удочку и пытался поймать рыбу. У него, как обычно, не клевало, и он печально смотрел на неподвижный поплавок. Мне пришлось ему напомнить, что по обоюдному нашему уговору он был обязан выкопать шурф. За это получал добавку к своей зарплате. Он сменил удочку на лопату и покорно отправился за мной копать яму. Убедившись, что все подчиненные заняты делом, вернулся к карьеру и на отвалах его развернул поиски минералов. Но мне не везло в этот день. Ни одной, заслуживающей внимания находки. В конце концов, мне надоели безрезультатные поиски, и я вспомнил о работе. Шурф уже был выкопан, и геофизик заканчивал контрольные измерения на своем профиле.
С радиометром я спустился в шурф, померял гамма активность на забое. Она была не очень высокая. Ураном, во всяком случае, тут и не пахло. Оставалась слабая надежда, что в пробах обнаружиться геохимическая аномалия на какой-либо полезный химический элемент. На описание шурфа, замер стенок радиометром и отбор проб у меня ушло немного времени. Потом на аэрофотоснимке сделал прокол, и с обратной стороны нарисовал значок шурфа. Моя работа на этом была почти закончена. Оставалось вечером вычертить изолинии гамма поля и заполнить паспорт этой аномалии. Мы вместе закидали шурф землей, на березе около него я сделал затес и на нем написал карандашом номер аномалии и год.
Можно было ехать домой. Перед отъездом решил проверить, вернулась ко мне удача, и вылез из уазика. Водитель, поспешил узнать, что за остановка. Я ему объяснил, что ищу. Когда он понял, то сказал, что перед самой рыбалкой он выкинул с места, на которое хотел сесть, какую-то пирамидку синего цвета, с гранями. Это был аметист, который я не мог найти. Пришлось ему объяснить, что он выкинул камень, который потом можно было продать за сумму, которую он получал за два, как минимум, месяца работы.
Начались поиски этого аметиста. Водитель лишь приблизительно помнил направление, в котором его выкинул. Втроем за каких-то полчаса мы обыскали все отвалы в этом направлении, но обиженная Серегой фортуна так и не повернулась к нам лицом. Поехали домой, и всю дорогу водитель слушал мои упреки и нравоучения. Наконец, ему надоело, и он пообещал мне, что больше не будет. И лишь тогда я замолчал. Мне было очень жаль аметиста.
Банки
Домашней работы для меня у новой подруги оказалось очень много. Начиная с заготовки дров, постоянных походов за водой и кончая ремонтом дома, который, по-моему, не знал никогда даже косметического ремонта. В нем было холодно. На улице стояла поздняя осень, было прохладно, надо было топить каждый день печку, а дров, увы, не было. Мы спали в шерстяных носках, и все равно мерзли. Надо было в срочном порядке успеть переделать все домашние дела, которые надо было сделать еще вчера.
На работе никаких новых заказчиков не появилось, а у старых не было денег. Я сортировал свои бумаги, и пораньше уходил в новый для меня дом, чтобы трудиться там. В конце концов, я обнаглел и не стал выходить на работу. Появлялся там редко, чтобы просто узнать, что перемен к лучшему нет, и не предвидится. Мой начальник смотрел на мои редкие визиты сквозь пальцы и не осуждал он тоже все понимал.
Так шел день за днем, и как-то перед новым годом он сказал, что должен уволить меня. Но не за неявку на работу и прогулы. Он предложил мне самому выбрать причину, держа мою трудовую в руках. Я долго не думал, и предложил уволить меня в связи с окончанием полевых работ. Такую формулировку он написал в моей трудовой книжке, подписался, и поставил печать нашей геологоразведочной партии. Мы пожали друг другу руки, и я распрощался со всеми, которые были на работе. Их осталось очень мало. Впереди меня ждала только неоплачиваемая домашняя работа.
Но оказалось, что я ошибался. Скоро к шефу заглянул старый заказчик, у которого появились спонсоры. Они дали ему неограниченный кредит на разведку месторождения цветного мрамора на севере нашей области. Он вызвал меня, и так я снова появился в родной конторе. Начальник, у которого было свой частный бизнес, принял меня рабочим в свою фирму, и я снова занял свой письменный стол в комнате, где меня уже ждали девушки, которые остались от некогда многочисленного состава партии. Им некуда было уходить, и они упорно ждали, сидя за своими столами, когда все наладиться.