«Ну, и как? Вспомнил? Неужели это так сложно?».
Я не помню тебя, и не могу тебя понять. Что сложно? Что, в конце концов, случилось? Если я виноват, то .
Ему не дали досказать, «Вопрос не о твоей вине. Она давно доказана. Вопрос в том, какую роль во всем этом сыграл Кукушон? Или Татьяна?».
Татьяна? Не помню я ее. Совсем не помню.
«Оно и понятно. Все забыто, и ничего не было. А ее помнишь?», Нет, ее он тоже не помнит.
Кто она?
«Ирина. Подруга Татьяны. Вспомнил?».
Нет, не вспомнил. Где я ее мог видеть? Нет, не помню. Не было этого.
Разве? Напряги свою память. Конечно, вспоминать ваши встречи не слишком приятное, но смею заметить, весьма увлекательное занятие.
Вопрос остался без ответа. И тогда Крамарь обратился к девушке. Ты знакома с ним? Но она тоже не ответила исчезла в тумане, из которого и появилась.
Впрочем, ненадолго. Ее лицо нарисовалось быстрее, чем он сумел осмыслить, чтО все-таки с ним происходит, и сходу напористо: «А Таня тебя забыла, и ведь вы друг дружку так любили. Но я легко могу заменить ее». И от ее неосторожного движения почти обнажилась ее грудь.
«А она красивее Тани. Ее холодная красота ». И он испугался, что сказал это вслух.
Не сказал, а Ирина легким движением поправила его камуфляж.
Но я же был одет не в камуфляж? Это-то я помню, даже не видя, на ощупь.
«Они снова ведут со мной свою непонятную игру. Зачем? это понятно, но как? И как от нее защититься?».
«А и не надо защищаться. Просто, назови имена тех, кто участвовал в твоей операции, и у нас все получится», Она постаралась быть ласковой, но ее холодная красота, все равно, перебарывала ее тщетные усилия.
Я не верю вам.
Лицо Ирины стало совсем холодным, и начало быстро превращаться в лицо Крамаря. Но платье оставалось тем же. «Так, точно, не бывает».
Так не бывает.
«Чего не бывает? Человека без имени? Назови ваши позывные, и мы разойдемся как лучшие друзья».
Не бывать этому. Сил уже не оставалось, но он еще пытался сопротивляться.
«А это мы сейчас проверим».
Никакого физического насилия он не почувствовал, да и психического, кажется.
Но голова вдруг взорвалась такой яростной болью, что впору подумать, что Крамарь, и на самом деле, рядом.
Но он давно привык бороться с болью, это он помнит, только не понимает, откуда. А потому боль мало-помалу стала терпимой, и он нашел в себе силы для сопротивления.
И все бы ничего, но, когда он смог открыть глаза, увидел перед собой лицо девчонки, охваченное ужасом. А потом она с криком сорвалась с места.
2.
Серафима, с ним что-то происходит. Ольга с полными испуга глазами вбежала в трапезную.
Он что-то говорил?
Что-то говорил, и даже на двух языках, но я ничего не поняла.
Это хорошо.
Что хорошо? Не поняла Ольга.
Он вспоминает, а значит, мозг открывается сам.
Как, открывается?
Я понимаю, как и ты. Но его что-то либо испугало, либо не дает открываться.
А когда он откроется?
Серафима тяжко вздохнула:
По-всякому бывает. Чаще в таких случаях требуется нечто вроде пароля, или человека, которому он может довериться. Узнать бы, кто его послал.
«Узнать бы, кто его послал?», вот и проговорилась. Значит, я в плену. Одно не понятно, почему со мной так долго возятся?».
«А я-то хотел ей довериться», и это означало, что ангел-хранитель все еще на моей стороне».
А женщина по-прежнему не вызывала в нем, даже, малого протеста, и он решился. Слова пришлось выдавливать из себя, и он не был уверен, что будет понят, но это был его призрачный, но шанс.
Я должен умереть. Это-то ему из себя не пришлось выдавливать, а вот как все объяснить Серафиме.
Должен, так умрешь. На это большого ума не надо.
Парень глянул на ее непроницаемое лицо, и пожалел, что решил открыться, но она продолжала:
Сложнее, когда жить должен. Родители у тебя, наверное, есть, сестры, братья. О них-то ты подумал? И зачем тебе умереть-то хочется?
Охота на меня началась. Первые охотники уже появились.
Крамарь, что ли?
Он тоже. И много еще, кто. Яду мне дай.
Яду, говоришь? Ну, если твердо решил, то дам. Завтра дам. Сегодня у меня с собой нет. А, вообще-то, о родителях подумай. Ты-то умрешь, а им каково будет?
«Да, об этом-то я не подумал. Словно кто-то гнал меня, ни на секунду не давал остановиться. Как будто, не со мной это было. Помню, куда-то меня везли на машине, потом куда-то шел. Потом. Нет, не помню. Помню только, кто-то мне звонил. Только кто? Не Крамарь же?».
«И не вздумай. Ты мне еще живым нужен», Появление Крамаря он должен был предвидеть. Должен был, но не сумел собраться, и потому пропустил удары и Крамаря, и Ирины.
Нет вины Ольги в том, что пришлось ей задержаться в трапезной, и застала только последние секунд пять, когда парень еще от кого-то отбивался, но вдруг обмяк, безвольно разбросав безжизненные руки по лежбищу.
Он умер? Всполошилась Ольга, и испуганно посмотрела на Серафиму.
Не думаю, но сейчас проверю.
«Надеялся сорваться? Напрасно, ведь мы по-настоящему еще так и не поговорили».
Нам не о чем говорить.
«Как, не о чем? А о моем ранении? Это из-за тебя меня подстрелили, не сильно, но ранили. НО ! Но вопрос не в этом. Докажи, что это не из-за тебя погибли сотни моих товарищей».
А почему я должен кому-то что-то доказывать? Докажи, что они из-за меня погибли.
Назови свой позывной, и я докажу.
А может, тебе назвать, где лежат ключи, где лежат деньги?
Дурочку-то из себя не строй. Имя, я сказал. Позывной.
И весь окружающий их мир окрасился в кроваво-красный цвет.
Он жив? Все еще замирая от ужаса, переспросила Ольга. Он жив?
Все происходящее Серафима видела лучше Ольги, и, как бы, изнутри, и потому поспешила обнадежить. Успокойся, жив. Скоро я тебя заменю. А, вообще-то, присоединяйся к нам, чего тебе тут одной куковать?
А я не одна. Ольга снова выискивала себе место глазами.
Ну, смотри. Серафима двумя пальцами легонько тронула ее руку. Если что, зови.
Но, едва Серафима скрылась за дверью, Ольге снова стало страшно.
Было страшно. Парень, а он так и не назвал своего имени, опять заговорил во сне, и снова двумя голосами.
Ольга потянула, было, руку, чтобы растормошить парня, но ее, словно ожгло каленым железом.
«Не хочешь, можешь ничего не доказывать, мне и так все понятно. Мне нужно знать, где вы пересеклись с Кукушоном?»
И от явственно услышанной последней фразы, и от того, что случилось сразу же за нею, Ольга впала в полный ступор, да, так, какое тут звать, она только сжаться в комок и могла.
Парня словно подбросило вверх, и он начал метаться, и метаться так, что вот-вот упадет с лежанки. Надо было звать на помощь, но крик застрял в горле, ничем не протолкнуть.
А падать-то парню, никак, нельзя. Ольга одним взглядом оценила место на лежанке: «Хватит, пожалуй», и кое-как приткнулась к боку парня спиной. Лежать было неудобно, и в спину ударяли жесткие локти.
Конечно, сразу решиться на такое? Но она переборола себя, перевернулась на другой бок, и нерешительно обняла парня.
Удивительно, но он сразу же в ее объятиях затих, и Ольга, ощутив в теле какую-то легкость, и даже, невесомость, постепенно задремала, а потом и вовсе уснула.
Дважды Серафима подходила к ним, покачивала головой, но будить, естественно, не стала бы ни за какие коврижки. Но, все равно, сразу с рассвета нужно посылать Константина за таблетками. Она еще не ведала, что произошло ночью, но поняла, что кризис наступил, и через пару дней будет ясно, в которую сторону надо продвигаться.
12 Новый день. Новые хлопоты
1.
Серафима уже давно научилась «спать, стоя», а здесь в ее распоряжении были прямо-таки апартаменты, Ольгины, разумеется, но она всю ночь в отличие от Ольги так и не сомкнула глаз. Кроме того, остались ночевать гости, и Серафима уступила «апартаменты» Коню с супругой. Но дело даже не в том: тревожило ее больше не физическое состояние парня, хотя он вчера и ее порядком напугал. Хуже всего было его стойкое нежелание жить, возможно, это и не так, не именно это и услышала из его уст, и в этом Серафима увидела не браваду, а, именно, стойкое решение умереть. Возможно, Ольга и есть ключ к решению, но его еще надо подобрать. Таблетки и травы помогут только в том случае, если он начнет бороться, и не с ней, а со своим нежеланием.