Фармакопея. Часть 2 - РОСС Алексей

Алексей РОСС

Фармакопея. Часть 2

Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями чистая случайность.

ФАРМАКОПЕЯ (pharmakopeia) греческие слова: Φάρμακο лекарство и Kάνει делаю,

вместе означающие «Искусство изготовления лекарств».

Часть 2.

Глава 24.

***

Лаборатория, (место засекречено), 30.06.2020

Чарльз О'Браен вошел в помещение для персонала в чистой зоне лаборатории, и увидел Лорен Паркс, которая распаковывала и сортировала новые чистые пробирки и другие лабораторные материалы.

 А где профессор Махер?  спросил у нее Чарльз.

 Он в соседнем помещении, мистер О'Браен, переодевается в спецкостюм,  ответила Лорен,  если поспешите, то застанете его до шлюза.

 Спасибо, мисс Пракс,  сказал О'Браен, и пошел в соседнее помещение. Действительно, в комнате на скамейке сидел Дэн Махер, уже одетый в фиолетовый медицинский костюм, и скотчем заклеивал стыки штанин и носков. Больше никого в помещении не было. Дэн Махер, заметив вошедшего О'Браена, улыбнулся и произнес:

 Чарльз, вы так кстати, поможете мне заклеить стыки рукавов и перчаток, а то я одной рукой сам никогда не справлялся с этим квестом?

 Конечно, профессор,  ответил О'Браен, а в голове у него промелькнуло «наконец-то». Подойдя к Махеру, он взял у него моток скотча, отмотал сантиметров тридцать ленты и резким движением наклеил ее на рот профессора. Тут же обхватив рукой его горло, он стал сжимать захват, пытаясь задушить доктора. Профессор испуганно замычал заклеенным ртом и вцепился в руку О'Браена, пытаясь освободиться, но Чарльз все сильнее и сильнее сжимал его горло. Лицо Махера побагровело, и появились капли пота, он из последних сил взвизгнул, несколько раз конвульсивно дернулся, и обмяк. Еще несколько мгновений Чарльз продолжал сжимать горло ненавистного ему доктора, но поняв, что тот перестал подавать признаки жизни, отпустил свою жертву. Тело профессора с выпученными глазами плюхнулось на скамейку, и мгновение задержавшись на ней, сползло на пол, перевернувшись на спину. Мертвые глаза Дэна Махера уставились в потолок

С мучительным стоном Чарльз О'Браен, весь в холодном липком поту, вскочил с постели и попытался нащупать выключатель света. В темноте комнаты светился только циферблат настольных часов, показывая время 3:44 утра. Наконец, нащупав выключатель, он зажег свет и на мгновение зажмурился, ослепленный его яркостью. Потом, осмотревшись, он убедился, что находится в своей комнате, и трясущейся рукой потянулся к стакану с водой, стоящему на столе.

 Боже, опять этот кошмарный сон,  прошептал Чарльз, сделав несколько больших глотков, и вылив остатки себе на лицо.  Боже мой, боже мой.

Он встал с постели, и немного походил по своей комнатушке, пытаясь успокоиться, но ничего не получалось. Даже горячий душ не помог ему унять дрожь в руках. Тогда, поняв, что уже не сможет заснуть, О'Браен натянул на себя джинсы и любимую фланелевую рубашку и направился в столовую, чтобы сделать крепкий бодрящий кофе. В коридоре третьего этажа тускло светило дежурное ночное освещение и было прохладно от воздуха, дующего из системы вентиляции. Чарльз быстро прошел мимо комнат остального персонала в начало коридора, и спустился на первый этаж, где сквозь матовое стекло двери, пробивался свет из столовой. Не ожидая никого увидеть в столь ранний час, он вошел в просторное помещение и замер, упершись взглядом в копну рыжих волос доктора Хартнет, в домашнем махровом халате сидящей спиной ко входу. Видимо услышав звук открываемой двери, она обернулась и, рассмотрев мутным взглядом стоящего О'Браена, улыбнулась.

 Что Чарльз, тоже не спится, или сквозь сон унюхали мой маленький праздник,  произнесла она пьяным голосом, и О'Браен заметил, что на столе перед ней стоит начатая бутылка бурбона и открытая банка оливок.

 В честь чего праздник?  спросил О'Браен, подходя к Анне.

 Похороны,  ответила Хартнет, и плеснула себе в стакан новую порцию.

 Похороны?  произнес сорвавшимся голосом О'Браен, еще не отошедший от своего кошмарного сна.  И кого же вы хороните, Анна?

 Я хороню доктора Хартнет. Присоединяйтесь,  ответила она, и большим глотком осушила свой стакан.

 Анна, что ты вы такое говорите, какие похороны?  наконец собрался с силами О'Браен.  Все же хорошо, и вы пышете здоровьем и красотой.

 Я хороню Анну Хартнет, как доктора и выдающегося ученого,  ответила она.  Берите стакан и уже садитесь наконец, Чарльз, или уходите и не мешайте мне.

Поколебавшись пару мгновений, О'Браен про себя подумал «почему бы и нет» и прошел к стойке с посудой. Там он взял чистый стакан и тарелку, а потом влез в холодильник и достал емкость со льдом и упаковку сыра. Вернувшись за стол, он бросил несколько кубиков льда себе и в стакан доктора Хартнет, налил обоим виски и высыпал на тарелку сырные палочки. Молча чокнувшись со стаканом Анны, он залпом выпил всю порцию, закусил сырной палочкой и парой оливок, и произнес «Аминь!». Доктор Хартнет все это время сидела не шевелясь и внимательно следила за его действиями.

 Ну вот, Анна, за похороны я выпил,  сказал О'Браен, проглотив оливку.  Теперь рассказывайте, что же такое заставило вас устроить эту ночную панихиду. Анна покрутила пальцем льдинки в своем стакане, подняла его чтобы выпить, но передумав, поставила на место.

 Все то, чем мы тут занимаемся,  ответила Анна.  Абсолютно все.

 А чем же таким мы тут занимаемся, что нужно хоронить вашу докторскую степень?  спросил О'Браен, наливая себе новую порцию виски.

 При чем здесь моя ученая степень?  слезливо ответила Анна, обхватив голову руками и навалившись грудью на стол.  Я с самого детства мечтала стать врачом, чтобы помогать людям, лечить их болезни и приносить пользу обществом. Я мечтала быть добрым ангелом, Чарльз, дарить людям жизнь. Я же была великолепным хирургом.

 Я знаю,  ответил Чарльз, и еще раз глотнул виски.

 А что в итоге? Заинтересовалась биотехнологиями, и бросила хирургию, погрузившись в фармацевтику. Да и черт с ней, с карьерой. Я даже думала, что так лучше, что я создам лекарства от всех болезней, и тогда вообще не придется резать людей и делать им больно. Выпил одну таблетку, и здоров от всех болезней. А что вышло?

 А что вышло?

 Ничего не вышло, Чарльз. НИЧЕГО!  громко, выделяя каждую букву, произнесла Хартнет.  Я еще не создала никакого лекарства, но уже перестала быть доктором. Я сама убила свою мечту,  горько произнесла Анна, и выпила свой виски. Поморщившись, она выплюнула назад в стакан кубик льда, и указав пальцем О'Браену на пустые стаканы, потребовала налить снова. Он плеснул обоим солидную порцию, и придвинул к Анне тарелку с сыром.

 Мы здесь как раз занимаемся созданием такого чудо лекарства из вашей мечты, Анна. Разве нет?  сказал он, снова чокаясь с ней.

 Нет, это ложь, Чарльз. Или в лучшем случае самообман,  они оба выпили и О'Браен налил еще по одной порции, чувствуя, что хмелеет и наконец-то расслабляется.

 Почему же вы так думаете? Я вот точно знаю, что все наши ученые, и вы в первую очередь, Анна, напряженно здесь трудитесь над созданием революционного препарата, который поистине станет панацеей.

 Я тоже, еще совсем недавно, так думала,  ответила Хартнет.  Но это как раз и есть ложь и самообман. Еще Аристотель сказал «Хорошо рассуждать о добродетели ещё не значит быть добродетельным, а быть справедливым в мыслях ещё не значит быть справедливым на деле».

 Если эти слова вы применяете ко мне, то я категорически не согласен,  ответил ОБраен.  А если к вам, Анна, то хоть это и выглядит подчеркнуто самокритично, все же не соответствует вашей жизненной позиции. Я давно вас знаю, и хоть вы и не ангел, но очень добрый и отзывчивый человек.