Я
Михей растерялся, не зная, как продолжить. Не так он представлял себе этот разговор. Совсем не так.
Есть что сказать? Если нет, то проваливай, сказал Марчел, скрещивая руки на груди.
Зачем вы давите на него? тон Киры изменился, в нём появилось любопытство. Вы двое можете быть очень пугающими. Не перебивайте его. Я уверена, что ему есть, что сказать.
Марчел хмыкнул, а босоркани кивнула. Михей вздохнул и на одном дыхании выпалил:
Я волчий отрок. Урситоареле и госпожа Эржебет отметили меня ещё в детстве. Вот.
Он подошёл к ней и протянул левую руку, на которой была красная лента. Босоркани схватила его и дёрнула на себя. Михей не удержался и упал на колени перед ней. Она, не взглянув на него, заворожённо рассматривала ленту: провела по ней несколько раз её пальцы были холодными, посмотрела изнанку и хмыкнула. Михей во время этого пытался не то что не двигаться, но и не дышать. В нос ударил пряный запах цветов, напоминая их сливовый сад и вызывая смешанные чувства. Внутри Михея всё сжалось. Он желал, чтобы она не отпускала его.
Госпожа резко отдёрнула руку, что выдавило из него стон разочарования. Она, заметив это, ухмыльнулась.
Это лента госпожи Эржебет? спросила Кира, присаживаясь рядом.
Она тоже взяла руку Михея и быстро прощупала ленту. Её прикосновения были горячими и грубыми. Он одёрнул руку. Кира посмотрела на него с нескрываемым интересом.
Да, от неё. Мне кажется, я припоминаю эту историю, подтвердила босоркани. Лет двадцать прошло
Девятнадцать, поправил Михей, но тут же прикусил язык. Такую дерзость босоркани не потерпят.
Но это не доказывает, что он волчий отрок, заметил Марчел.
Тебе предсказали волчью участь? спросила Кира.
На рассвете среди даров урситоареле нашли клок волчьей шерсти.
Кто-то в шутку мог подкинуть шерсть, заметила она, пожимая плечами. У тебя есть старшие братья?
Есть, но они бы
Интересно, вмешалась босоркани, строго посмотрев на Киру. Почему твои родители скрыли это от госпожи Эржебет? Она давно ищет отрока.
Они испугались
А теперь они решили поменять дочь на сына? Марчел хмыкнул. Прозорливо.
Я сам вызвался. Меня никто не заставлял. Михей скрестил руки на груди.
Ты готов пожертвовать собой ради сестры? Босоркани схватила его за руку и посмотрела в глаза. Готов на всё?
Да Я не хочу, чтобы её забирали, Михей с трудом выдерживал её взгляд; она вперилась в него, ища крохи сомнения. Она самое дорогое, что есть у меня.
Жужанна, ты готова ему поверить? спросила Кира ухмыляясь.
Твоё желание идёт от сердца? спросила Жужанна, не обращая внимания на неё.
Михей кивнул, не в силах ответить. Она улыбнулась, качнула головой и отпустила его руки.
Твоя жертва принята. Ты можешь заменить сестру. Она больше не нужна госпоже
Хозяйка, вы уверены? спросил настороженно Марчел.
Шерсть, отметка госпожи. Это могут быть знаки
Или просто совпадение. Кира улыбнулась, пожимая плечами. А если и нет, ты уверена, что он выдержит волчью участь?
Я не знаю. Пусть госпожа Эржебет это решает. Мы лишь инструменты в её руках
Прям как в Клушараде. Кира ушла к окну и уставилась в него.
Хозяйка, вы точно уверены, что ему нужно ехать? Марчел смотрел на неё обеспокоенно. Я не всегда согласен с Кирой, но это может быть очень опасно для него. Да и для всех нас
Он хочет защитить сестру. И это желание идёт от сердца Вряд ли госпожа обрадуется, если мы не приведём того, кто думает, что он отрок.
Хорошо, хозяйка. Марчел смиренно опустил голову. Как прикажете.
Михей подавил радостный визг, который зародился внутри. Ему удалось! Он был готов прыгать от переполнявших чувств, но нужно сохранять мнимое спокойствие.
Ну, что же, Михей, обратилась к нему Жужанна.
Откуда вы знаете моё имя? Он уставился на неё в удивлении и глупо улыбнулся.
Я помню историю про ленту. Она усмехнулась. Собирай вещи мы отправляемся на рассвете. Можешь идти.
Михей вскочил на ноги, поклонился и побежал прочь из комнаты, надеясь, что Жужанна не передумает. На окрик Богдана он бросил, что Клушарада не будет. Он справился. Богдан пробормотал что-то под нос, но Михей уже не услышал. Он мог думать только о том, что спас сестру и скоро увидит госпожу Эржебет.
Глава 2.
Дом встретил Михея привычным мраком и непривычной тишиной, будто из него вытянули радость и счастье. Гнетущая пустота поглотила остатки жизни. Но Михей бросит ей вызов и вернёт душу в их дом.
Он прошёл в большую комнату, где притаилась семья. В углу мать крепко обнимала Инию, покачиваясь взад и вперёд. Михей заметил, что в голубых глазах сестры спрятался страх. Материнские тощие, костлявые пальцы впивались в мягкие руки дочери. Родители оберегали Инию, потому к своему возрасту она всё ещё была изнеженным ребёнком, которому прощали всё. Она была любимицей всей семьи, а Михея особенно.
Напротив Инии на скамье обречённо сидели Лучиан, Георге и Думитру. Младший брат невидящим взором смотрел в крохотное окно, ища ответы на вопросы. Василе, видимо, заменил второго сына на выпасе. Тем лучше не будет на смех Михея поднимать.
Он откашлялся, привлекая к себе внимание. Мать подняла на него глаза красные от слёз, нижняя губа нервно дёргалась, а лицо осунулось сильнее обычного.
Тебе удалось? полушёпотом, разрезавшим тишину, спросила она.
Михей выпрямил спину, выставляя грудь вперёд, и кивнул.
Слава Босоре! вымолвила мать. Какой ты молодец, Михей.
Она прикрыла рот рукой, в её глазах появилась смесь радости и облегчения. Она вскочила со скамьи, подбежала к нему и крепко обняла. Михей почувствовал, как тепло разливается по всему телу. Он уже не помнил, когда мать так обнимала его в последний раз.
Иния радостно засмеялась, выпуская сковавшее её напряжение, подбежала к ним и тоже обняла Михея. Братья подскочили к ним и присоединились, вытесняя его из круга. Он не понял, как очутился вне его. Михей насупился, тепло отступало, а в сердце зародилась обида. Как они не заметили, что вытеснили его? Они это нарочно. Снова!
Он зло посмотрел на них. Сколько тепла и заботы было в объятиях, и они должны были быть обращены к нему. Только к нему! Думитру уткнулся в мать, а Лучиан не переставал целовать макушку Инии. Георге же смотрел на Михея с усмешкой, довольно скалясь. Он не скрывался и не прятался.
Михей застыл и сжал кулаки, борясь с негодованием. Это он должен был утопать в объятиях. Это он должен быть в кругу семейной радости. Это он спас Инию, а не Босора. Это его они должны чествовать. Ему возносить слова благодарности. Он стоял, ожидая, что всё их внимание обратится к нему. К их герою. Но этого не было. Ничего не было. Они смеялись, миловались, как будто его не существовало. Болезненная мысль, что он им и не нужен, кинжалом прошлась по сердцу, раня до глубины души. Но он же знал это всегда. Так почему так больно?
Михей громко вздохнул, веря, что вот теперь-то они вспомнят, но нет.
Как тебе это удалось? спросил Георге, разрывая объятия.
Я сказал, что волчий отрок и госпожа меня отметила в детстве, ответил Михей, скрещивая руки на груди.
Только-то? спросил Лучиан. Я думал, это будет сложнее.
Я разговаривал с двумя босоркани! Еле уговорил их.
Всё равно, как-то просто. Уверен, что проблем не будет?
Уверен. Михей презрительно фыркнул.
Наконец-то толк от тебя для семьи, а не только позор. Лучиан хмыкнул.
Да как ты смеешь. Я спас Инию!
Мальчики! вмешалась мать. Не ссорьтесь. Надо радоваться, а не собачиться. А то Босора нас покарает.
Слушай мать. Лучиан оскалился, как дикий зверь. Покойной ночи. Он поклонился и направился к выходу.
Георге последовал его примеру, но, проходя мимо Михея, отвесил ему подзатыльник. Думитру пожал плечами, схватил Инию за руку и потащил её в их комнату. Мать подошла к Михею и положила руку на плечо: