Пользуясь его благорасположением, выхожу за ворота участка и изо всех сил всматриваюсь в уходящий вдаль проселок. Вот-вот и вынырнет из-за поворота потертый внедорожник, вот-вот и разразится тишина ревом старого двигателя.
Почти стемнело. Проселок утонул в темноте. Не важно, я все равно узнаю его по свету фар.
Кромешная темнота. Только в ярком свете соседских окон по-прежнему можно рассмотреть какие-то детали.
Что-то случилось. Что-то не так.
Опять забухал, скотина недорезанная. Чай, через неделю вернется. кривится пожилая женщина неприятного вида из дома напротив, отворачивается и сплевывает на землю.
Но я ведь знаю, что он не пьет во всем доме ни единой капли алкоголя!
Старуха снова поднимает глаза и смотрит на меня каким-то странным взглядом.
Ты заходи, дочка. Поужинаешь, у меня переночуешь.
Спасибо, нет!
Захлопываю калитку и возвращаюсь на свой участок.
Ночью не смыкаю глаз. Вслушиваюсь в каждый доносящийся снаружи скрип.
Утро. Оказывается, все-таки спала.
Весь день слоняюсь по участку, а пес не отстает ни на шаг, угрюмо поглядывает по сторонам и тихо рычит, заслышав за забором незнакомые шаги или шум двигателя.
Я так больше не могу.
Иду в город пешком. На улицах почти нет людей, зато полно военных. Стараясь не обращать на себя их цепкие взгляды, я обхожу стороной открытые места проверяю несколько магазинов, спрашиваю на кассах и обхожу редких общих знакомых. Но пропавшего никто не видел, а бесконечные, словно на пришельца, взгляды и настойчивые уговоры остаться переночевать в конце концов достают окончательно. На все взятые с собой деньги покупаю тяжеленную пачку собачьего корма и возвращаюсь.
Мы попросту разминулись. С ним все в порядке, все хорошо. Он давно вернулся и сам меня уже ждет. Наверное, тоже волнуется. С минутку перевожу дыхание и, уже трудом передвигая ногами, преодолеваю последние несколько сотен метров.
А дом по-прежнему пуст.
Съедаю полбанки варенья и долго пытаюсь затащить Гектора внутрь. Воспитанный твердой рукой, он стоит столбом едва просунув морду за порог и наотрез отказывается ступать на запретную территорию. Так и не совладав с его упрямством, лежу в постели с закрытыми глазами, но без капли сна.
Пожалуй, я согласна выйти замуж. Ты только вернись.
В очередной раз воображаю недоумение на мамином лице, но в этот раз не получается даже хихикнуть.
Глубокая ночь. Тяжелые удары сотрясают ворота участка. Снаружи доносится крик и я различаю до тошноты омерзительный, чужеродный говор. Гектор не лает он рвет и мечет. Грохот, грязная, вульгарная ругань. Если не отвечать и не включать свет, они уйдут. Ведь ничего другого им просто не останется.
Ну когда же, когда же они уйдут?
Надо загнать Гектора в дом вдруг перепрыгнет через забор и кого-то покалечит? Едва успев добраться до входной двери, слышу, как ломаются ворота. Лай сменяется рычанием.
Гром! Это Выстрел?
Под взрыв грубого хохота Гектор захлебывается визгом.
Распахивается дверь, одно за другим в дом вваливаются три тела в военной форме. В ноздри бьют запахи грязных туш, пороха и перегара. Короткая тишина взрывается похотливым гоготом.
Я на полу. Вспотевшие, засаленные лапы просачиваются под футболку и скользят по моей коже.
Уважь освободителей, милая! скалится один из них, впиваясь в мои губы.
Чувствую на зубах его язык. Я не хочу ему навредить. Я просто хочу, чтобы он ушел.
Но человек кричит от боли и отшатывается.
Шлюха. звучит из темноты новый голос.
Вспышка, лицо немеет от боли.
Джинсы начинают сползать.
Не могу пошевельнуться. Скользкая пятерня до боли сжимает грудь, холодные пальцы впиваются в мои ноги и тянут в разные стороны. Тот, кого я ударила, пристраивается посередине. Снимает штаны, затем грязное, покрытое пятнами белье.
Нет, прошу вас, не надо! Я умоляю, пожалуйста!
Соленая, вспотевшая ладонь на моих губах. Уродливый кривоватый отросток приближается к моей
Грохот. Его голова разлетается на куски, а тело мешком падает на пол. Пульсирующие струи горячей крови вырываются фонтанами из того, что осталось от его шеи и бурными потоками заливают мои бедра и живот.
Забрызганные мозгами, покрытые кровью и осколками костей, втроем мы сидим или лежим в тех же самых позах. Слушаем угасающий в ушах звон.
Стоящая в дверном проеме фигура.
Один из бандитов отпускает мою ногу, тянется к перевязи с автоматом. Пистолет незнакомца небрежно отклоняется на пару сантиметров в сторону. Почему-то в этот раз голова не взрывается, ее просто отбрасывает к стене.
Последний пытается отползти. Совсем не похожий на насильника, теперь он лишь подросток напуганный до смерти и зовущий свою маму.
Незнакомец приближается. Его нога обрушивается мальчику на голень тот кричит и начинает извиваться. Пистолет медленно опускается, смотрит ему в пах.
Мужик, я не хотел, я говорил им! Пожалуйста, я же
Каким-то чудом успеваю зажмуриться. Еще один выстрел. И ужасающий визг. Прижав руки к промежности, он катается по полу, всхлипывает, сотрясается в рыданиях и уползает, оставляя на полу широкую алую полосу. Сколько же ему лет? Точно младше меня.
А незнакомец провожает его скучающим, ленивым взглядом. За миг до того, как голова раненого скрылась за углом, звучит еще один выстрел и мир погружается в звенящую тишину.
Незнакомец стоит надо мной, склонив голову набок и осматривает равнодушным взглядом. Зевает. Опускается на колени, поправляет то немногое, что осталось от моей одежды. Прикрывает подобранными с пола джинсами.
Можешь говорить?
Открываю рот. Не могу. Ни слова, ни звука.
Утвердительно киваю.
Тебе лучше поехать со мной.
Снова киваю.
Отмойся от крови и переоденься. Я не смогу провезти тебя через блокпост в таком виде. Вещей не бери. Я буду ждать в машине.
Его шаги стихают на улице.
Далеко не сразу, но кое-как я выполняю указания и перепрыгивая трупы и кровавые лужи, тоже выбираюсь наружу.
Гектор лежит на боку, с коротким хрипом вздымается его широкая грудь. Увидев меня, он несколько раз бьет по земле хвостом и закрывает глаза. Я опускаюсь на колени, комкаю пальцами густую шерсть и зарываюсь в нее лицом, хочу ощутить биение огромного теплого сердца, но пес уже не дышит. Все равно глажу его по голове. Этот здоровяк заслуживал намного больше ласковых слов и прикосновений, но по какому-то нелепому, совершенно чудовищному стечению обстоятельств я прикасаюсь к нему впервые и даже не могу как следует оплакать слез больше не осталось. От осознания этой несправедливости последние одинокие капли стекают по щекам и впитываются в его остывающий подшерсток.
Накрываю тело брезентом и, оставляя за собой только трупы и выломанные двери, я навсегда покидаю место, что в чуть менее жестоком мире могло бы стать мне домом.
Машина оказывается черным военным внедорожником, за рулем сидит странный бритоголовый тип. Прячась от его взгляда, забиваюсь на заднее сиденье. Незнакомец здесь же, сидит, откинув голову назад. Он выглядит сонным и уставшим, но то ли не позволяет себе заснуть, то ли не может сделать этого в машине.
Едем молча, на выезде из города стоит военная техника. Повинуясь указаниям вооруженных людей в балаклавах, незнакомец достает какие-то документы и выходит наружу.
В зеркале заднего вида я вижу хищные глаза водителя и непонятные татуировки, что выглядывают из под его воротника. Не глядя на меня, он словно по привычке достает сигарету, засунув в рот, тут же вытаскивает и смотрит на нее с выражением обиды и недоуменного отвращения. Несколько секунд крутит в пальцах, затем его лицо дергается и сигарета летит в окно.