Голосовые связки ваши стали.
Их испарения ужасают,
Они настолько жизни отравляют,
Что все теперь не понимают,
Что сами извергают яд!
А я, как активированный уголь,
Отчищу вашу душу без приказа,
Чтобы пошла уже на убыль,
Вся эта ртутная, убогая зараза.
Прошу я вас, примите мне на веру!
Любви ни в жизнь не принять лицемеру!
Любовь не спрятать, не отдать курьеру!
Нельзя с ней провернуть коварную аферу!
Любовь не мера чувств, и не их сила!
Ведь ей же даже время подчинимо!
Она всех самых слабых защитила!
С ней чувство «радость» точно не сравнимо!
Что есть любовь вообще?
По сути, это просто время.
Когда мы под дождем в плаще,
Не носим неба капель бремя.
Это не зонтик или каска,
Не крыша дома, не навес,
Это практически как сказка:
Для вас двоих лишь дождь исчез.
Любовь не чувство, а желанье.
Желанье быть с ней заодно,
Желанье крикнуть на прощанье
«Мы скоро встретимся, всё хорошо!»
Когда упало мирозданье,
Но лишь почувствовав дыханье,
Услышав, будто заклинанье,
Моментно кончилось страданье.
Это не сказка, дорогие.
И не гормончики шальные.
Не силы духа никакие,
А просто лишь глаза родные.
Не верите? Проверьте сами,
Не пользуясь ничтожными словами,
Не осаждая крепости войсками,
А просто обменявшись с ней мечтами.
Надежды слов
Надежды слов, что слышать мне,
Так не хватает каждый день,
Ты забрала.
Вернувши мне оковы в душу,
Цепями сердце леденя,
Ты режешь сталью всё, что любит,
Тебя! Тебя же, дурочка, тебя!
Пускай я в жизни безобразен,
Пускай жесток я слов тая,
Но ты же знаешь, что те чувства,
Нельзя стереть тебя любя!
Прыжок
Я бы хотел сделать прыжок,
Не раскрывая парашюта.
Чтобы за этот времени клочок
Мне показалась часом последняя минута.
Чтобы когда летел я вниз,
Мне пронеслась вся моя жизнь,
И лишь исполнив сей каприз,
Своих грехов я увидал стриптиз.
Они летят теперь со мной,
Раздетые, их видно наяву.
Они, теперь приняв последний бой,
Противились родному естеству.
А я смеялся бы, ведь классно,
Когда пожар в душе утих,
И ты лишь видишь, как ужасно,
Что ты сорвался вниз как псих.
Вдруг унеслись мои обиды!
Ушла куда-то вдруг вся боль!
Ушли депрессии все виды,
Я над собой теперь король!
Но только глядя в эту бездну,
Я снова вспомнил все грехи.
И понял я, что не воскресну,
Что натворил я чепухи.
В один прекрасный поздний вечер
сидел я на скале.
И в этот летний тёплый вечер
чего-то стало грустно мне.
И знаете, как всё бывает,
Когда сидишь, казалось бы, один,
Но где-то рядом гул не замолкает,
Что создал голос нескольких мужчин.
Один из них вдруг отделился,
И тоже к краю подошёл.
И я немножечко смутился,
Но смелости сказать нашёл.
В молчанье тихом, вдруг спросил я:
«Скажи, о чём твоя мечта?
О чём мечтаешь ты так сильно? Где у судьбы твоей края?
Ведь встал и вдруг сюда пришёл ты, я верю, точно неспроста».
В своей мечте могу быть твёрдым.
Не знаю я, зачем вставал с утра.
Я бы хотел проснуться мёртвым,
Чтобы ушла вся суета.
Я вдруг задумался. «Прекрасна!»
Мне показалась так его мечта.
Ты лишь уснул и вот напрасно,
С тобой ушла вся гнилота.
Но вдруг, подумав, я осмыслил,
Что так грехов не избежать.
И аргумент не перечислив,
Решил его критиковать:
Дурак ты, парень, не иначе.
Твой способ прост и однозначен.
Ты так подвержен неудаче,
Что меткой смерти обозначен?
Это похоже на нытьё,
Уж точно не на искупленье,
Так поступаешь лишь зверьё,
Что жизни видит лишь мученье.
Ну, вот умрёшь ты, а что дальше?
Весь смысл в том, что ничего,
Ты ведь не сделал, но в параше,
Вдруг оказался так легко.
Ты просто нытик дохлый, друже,
Мечтай ты лучше, чтоб судьба,
Вдруг привела тебя к той стуже,
Где ты убил бы слабости раба.
Я в одиночестве своём
Я в одиночестве своём,
Прозяб, как зябнут истинные твари.
Я в одиночестве своём,
Отбился далеко от всякой стаи.
Да, есть знакомые, друзья
Их в соцсетях уже вторая сотня!
Однако по натуре одинокий я.
Душа живёт одна сегодня.
А был ли в общем-то я с кем-то?
Ведь помню же картинку, как в то лето,
Я сам отдал свою же душу в гетто,
И помню я, как красочно одето,
Сознание моё было задето,
Из-за чего и наложил на веки вето.
Запрет стоял строжайший, жёсткий.
За нарушение всегда удар был хлёсткий.
Мой разум стал навечно крайне плоский,
Хотя вопрос я всё же ставил философский.
Без чувств прожить пустое дело для машины.
Но вдруг услышал смрад пылающей резины,
Когда почувствовав объятия трясины,
Своих же чувств поток пробил мои плотины.
Я чувствовал, дышал, но что же дальше?
Я вспомнил те мечты, что были раньше,
И, подготовив чувств солдат строжайше,
Потребовал у Хлада гордо о реванше!
А он смеялся мне в лицо!
Он спрашивал, какой я человек,
Что, прочитав от Сердца письмецо,
На Разум совершил тупой набег!
Я растерялся, разрыдался,
Без чувств своих навек остался,
Но в соснах трёх не потерялся,
Я с Разумом решил расстаться!
Сей шаг столь глупым был и даже,
При высшем же актёрском пилотаже,
Себя украв при собственной же краже,
Сам же себя винил в своей пропаже!
О, я стал пленником себя же,
Я вставил лик, что всем был краше,
Себя же запер в персонаже,
И жизнь смотрю в хронометраже
Всё остальное в саквояже,
На дне морском, будто на страже,
У глупости моей лежит.
Девочка с цветами
Война. Стреляют оба фронта.
Недалеко, возле села,
Течёт речушка у окопа,
В ней с шумом плещется вода.
И там девчонка, возле речки,
И у неё в глазах слеза.
Она застыла на мгновенье,
Увидев на лице отца,
Мертвецки-бледные глаза.
Она не плачет, не смеётся,
Но вот в груди будто неймётся.
Упав без силы на колени,
Она решила жить без тени.
Без тени тех, кто не воюя,
Принёс разруху к ней в семью.
Без тени судей тех, что губят
Людей простых, за цель свою.
Без тени тех, кто с сожаленьем,
Глядят на белые листы:
Тут роты нет, а там босые,
Идут на танк фронтовики.
Потери там морского фронта,
Увязли здесь штурмовики.
И лишь убытки, лишь затраты,
Колышут тени и совсем,
Их не волнуют те утраты,
Где мужья пали насовсем.
Где дочка вместе с мамой плачет!
Где брат безногий не поскачет!
Где мама, сына не дождавшись,
Но от надежд не отказавшись,
Навек осталась жить одна.
Та девочка, на берегу речушки,
Невольно повзрослела на года.
Теперь на месте маленькой девчушки,
Стоит лишь девушка. Одна.
Её рука наткнулась на ромашки,
Красивые, прекрасные цветы.
Их лепестки были чисты от грязи,
От серого налёта на траве,
От грязи с кровью, что носили на рубашке,
Солдаты, что погибли на войне.
Сорвав цветы, та девушка девчушка,
Бесстрашно выпрямивши спину на войне,
Решила уничтожить злые тени,
Что плавали свободно в этой тьме.
И вот теперь, с колен поднявшись,
Она прекрасным светом ходит по траве.
По той траве, где навсегда остались,
Лежать солдаты с оружием в руке.
Она пошла, танцующей походкой,
К окопам, что вкопались впереди.
К окопам, служащим перегородкой,
Обычным людям, то есть тем, кто «позади».
В окопах пересчёт солдат:
Сержант, Ефрейтор, Рядовой.
Сей пересчёт был создан ради дат,
Дат смерти тех, кто не придёт живой.
Вдруг резко раздалась тревога:
«Тут враг! Под сорок метров впереди!».
Солдат, с опаской выглянув с окопа,
Увидел девушку, несущую цветы.
В руках её ромашки были с кровью.
Такой простой и чистой для войны.
Застыв в гипнозе страха рядовые,
Не верили, но знали, что приказ,
Стрелять велел, что цели их простые:
Стрелять в неё, не закрывая глаз.
Бесстрашной, лёгкою походкой,
К ним приближался очень злобный враг.
Он шёл с душевною атакой,
Он шёл, забыв, что не солдат.
Забыв, что она девушка украдкой,
Она пошла туда, где все молчат.
И вот стоит, ведомый будто лихорадкой,
Командующий этих всех ребят,
Вдруг неожиданно заметил то, как молод,
Идущий ровно к ним сейчас солдат.
Заметил он, как искренне и дико,
Молчат и говорят её глаза.
И не заметил он, как в руки тихо,