Он записывал видео, не веря, что всё так удачно начинается. Эти люди достигли самого дна, скатились от цивилизации к примитивности всего лет за двадцать. И дело точно было в Вожде, точно в нём Мысленно Йоргос поздравил себя с тем, что работа оказалась намного перспективнее, чем он думал.
Танцующие застыли.
Вождь поднялся, простёр руку к своему племени и тоже замер.
Все оставались недвижимыми уже долго, и Йоргос тоже не стал шевелиться, хотя не понимал, чего они ждут. Но когда терпение его было на исходе, он вдруг понял, что тишины нет. И нет её уже какое-то время.
Был звук тихий, медленно нарастающий. Одна низкая гудящая нота. Потом звук удвоился и утроился, становясь сильнее и громче. И постепенно все танцующие присоединились к странному пению, и когда гудение заполнило всё вокруг, они вскрикнули разом и упали, покатились по земле, дрыгая в воздухе конечностями и издавая безумное рычание.
И что-то произошло. Наверное, они перестарались, или кто-то сфальшивил, или просто у Йоргоса наконец-то сработало чутьё. Что-то переключилось у него в голове, и он увидел эту сцену такой, какой она и была: невыносимо глупой, чудовищно ненастоящей.
Он опустил руку с передающим объективом, всё ещё вглядываясь в происходящее, но уже другими глазами. А сектанты продолжали разыгрывать спектакль: они вскочили на ноги, взялись за руки, образовав хоровод вокруг костра, и принялись клекотать, смеясь и будто содрогаясь в трансе.
Хватит! со злостью произнёс Йоргос. Его услышал только стоящий рядом Павел. Йоргос обернулся: Консул смотрел на него с любопытством.
Хватит, слышишь! в этот раз Йоргос постарался перекричать мерзкий клёкот.
Люди замолчали. Вождь посмотрел в его сторону, слегка склонил голову вправо.
Уверен, что хочешь прервать ритуал? живо поинтересовался Павел.
Хватит. Надо мною. Издеваться! прошипел Йоргос, едва не плюнув в него. Он так жалел, что под рукой нет ничего, что можно сломать или разбить, только объектив. Ярость поднималась изнутри по горлу, и он заорал, выпуская её. Затем развернулся и помчался куда-то.
Скульзев догнал его на тропе минуты через три:
В темноте ты тут навернёшься, заботливо сообщил он.
Зачем?! Йоргос развернулся, оскальзываясь по грязи. Павел тут же подхватил его:
Ну извини, брат, в голосе Консула прозвучало искреннее раскаяние. Тут такие хотел сказать, как ты, но, пожалуй, что нет.
Йоргос дёрнулся, и Павел отпустил его, продолжая говорить:
Приезжают иногда туристы-журналисты, сетевые папарацци Вроде, ну чего сюда переться? Горы, лишения, воздух слишком для них чистый. Жаждут зрелищ. У нас отработанная программа. Танцы под луной, костёр до неба, красота. Людям нравится.
Ты тоже один из «говорящих»? недоверчиво спросил Йоргос. Он ещё не простил издевательского розыгрыша, но уже понемногу остывал.
Ну уж нет, рассмеялся Скульзев. Хотя звали, это правда. Просто мы с Вождём старые приятели, бок о бок тут уже тринадцатый год кукуем.
Он и правда Вождь?
Иногда. Но чаще Хадиуль. Завтра я вас заново познакомлю, теперь без дураков. Лады?
Утром база выглядела совсем не так таинственно: старые, обшитые рейками дома, кое-где и кое-как подлатанные, самодельные заборы, огораживающие «внутренние дворики» узкие, маленькие пространства, забитые хламом.
И отстранённые, но вежливые люди, занятые своими делами.
Некоторые сейчас в полях, сообщил Скульзев, подводя его к дому Хадиуля. Дом был такой же, как и у остальных, старый, нуждающийся в ремонте, и не скажешь, что тут живёт тот, кто именует себя Вождём. Разве что только над дверьми висели чудны́е рога не настоящие, деревянные.
Скульзев открыл перед Йоргосом дверь:
Заходи, гостем будешь.
Они сразу попали в гостиную, прихожей не было, только крючки для одежды справа от входа. У противоположной стены Йоргос увидел огромный шкаф с книгами старыми, толстыми, блестящими золотым тиснением. У него зачесались руки потрогать их: когда ещё увидишь столько бумажных книг, к тому же как кажется отсюда в приличном состоянии.
Посреди комнаты стоял тот самый «трон» из остова кровати, теперь застланный клетчатым пледом. На паркетном, истёртом полу лежали с десяток разноцветных подушек. Это напоминало зал для медитации пополам с приёмной феодала. Да, средневекового властителя, вершащего суд над подданными.
Йоргосу стало смешно.
Приветствую в доме моём, раздался низкий, гудящий голос. Йоргос обернулся: должно быть, Вождь вышел из боковой двери, от входа её не было видно.
Сегодня Хадиуль заплёл волосы в косу, но в ней можно было разглядеть всё те же бусины, и ещё листья, и мелкие цветы. Зато он смыл краску с ладоней и щёк и переоделся в свободные штаны и рубаху из тёмного, неровно прокрашенного льна. Вождь был бос, из-под края штанин выглядывали пальцы с аккуратно подстриженными ногтями.
Добрый день, ответил Йоргос.
Ну, я вас оставлю, подхватился Павел, как будто вспомнив о делах. Беседуйте, знакомьтесь, спорьте о философских истинах.
Подмигнув, он вышел, оставив дверь открытой.
Меня зовут Йоргос Адамиди Не знаю, назвал ли Консул вам моё имя
Назвал, кивнул Хадиуль, слегка щурясь из дверного проёма на его лицо падал солнечный свет. Ты прибыл к нам, чужак, чтобы изучать наши обычаи? Познать мудрость нашей культуры?
Эм, да, признал Йоргос. Именно так.
И надолго ты к нам?
Пока не соберу материал. Сколько потребуется, настолько и останусь.
Учёный человек не торопится, одобрительно заметил Вождь, ибо от спешки истина растворяется в воздухе.
Он проследовал к «трону» и уселся на него. Поёрзал на пледе.
Какие же вопросы ты хочешь мне задать?
Ну Йоргос оглянулся: сесть было негде, разве что на подушки. Как раз, чтобы Хадиуль мог смотреть на него сверху вниз.
Как насчёт вашего имени, рассеянно спросил он не то, с чего собирался начать. Почему такое? Это же старое имя эвенков? Или я ошибаюсь?
В корень смотришь, учёный человек, усмехнулся Хадиуль. И есть у меня длинный ответ для тебя и короткий.
Начнём с короткого, предложил Йоргос.
Потому что.
Коротко и исчерпывающе, в самом деле.
Хочешь выслушать другой ответ? Хадиуль лукаво улыбнулся. В соседней комнате есть стул. Принеси, если хочешь. Ответ я дам тебе действительно длинный
декабрь, два года назадГде ты учил язык? В академии? спросил Павел, вкручивая штопор в пробку шампанского.
Где же ещё, ответил Йоргос. Он смотрел во тьму за большим окном, там наверняка бродили волки, медведи, лоси и кто-то ещё, похуже и пострашнее. Духи холода и голода, вечной мерзлоты.
Только сумасшедший приедет сюда зимой добровольно. Сейчас в доме Скульзева таких сумасшедших было шестеро сноубордисты, прибывшие за два дня до Нового года.
Сам Йоргос с удовольствием пережил бы это время в каком-нибудь городском поселении, но научный руководитель посоветовал оставаться рядом с изучаемыми субъектами, сколько Йоргос ни убеждал его, что «говорящие» празднуют точно так же, как и все остальные люди.
И как я говорю? спросил Йоргос, думая о том, что делают сейчас те из его коллег-аспирантов, которым повезло больше.
Нормально. Перепрошили небось?
Что? Йоргос так удивился, что оторвался от созерцания тьмы за окном кухни.
Ну, говорят, в Городе Университете непрофильные знания прошивают прямо в биоимплант, заявил Павел. Или колют, чик и готово!
Сказки, Йоргос усмехнулся. Про инъекции абсолютно точно сказки. Я учил сам пять основных языков. А насчёт биоимплантов Я «естественник».
В Университете? теперь изумился Павел.
Да, в нашей Конгломерации таких очень мало, согласился Йоргос. И думаю, не тайна, что большинство из «естественников» Университета те ещё засранцы.
Павел булькнул от смеха: