Что здесь произошло? спросил вошедший доктор, рассматривая мокрый ковролин, осколки и цветы, умирающие прямо на полу.
Робот-уборщик уже принялся собирать их в свой мешок, ломая стебли и сминая лепестки. Бездушная машина убивала живое растение прямо у нас на глазах. Но, конечно, никто никогда не относился к этому так. Да и сейчас всем было абсолютно наплевать на это «убийство».
Папа разбил вазу, безразлично ответила я.
Я не совсем об этом, пробормотал доктор, потирая свой нос. Тут был менталист? Пациенты жаловались на «вибрации».
Да, знакомая мамы. Я поражалась тому, как мне спокойно удаётся произносить эти слова, отвечая на вопрос мужчины. Похоже, стрессовые ситуации напрочь отрубали связь между моими внутренними эмоциями и внешними. Когда мы везли маму в больницу, было точно так же.
О, и что она сказала? У неё что-то получилось? оживился доктор.
Она сказала, медленно, спокойно и тихо проговорила я, что борьба с Богами за маму будет нам стоить слишком многого.
Мужчина нахмурился, вероятно подумав, что я начинаю сходить с ума. Впрочем, я сама сомневалась в том, что не начинаю. Тётушка Ратола вывела папу из ванной, подпирая его плечом. Доктор помог ей усадить его на диван и достал из кармана свой сканер, чтобы проверить, что с папой.
Это успокоительное, с облегчением сказал он. Довольно сильное, у вас есть рецепт?
Я сама себе рецепт, сказала Ратола, и молодой мужчина не стал с ней спорить.
Простите, пробормотал он. Я так понял, менталистка тоже не помогла?
Она что-то увидела, ответила тётушка, сощурившись. Но, возможно, просто перенапряглась. На мониторах ничего не поменялось.
Врач задумчиво потёр подбородок.
Вероятно, наши датчики направлены не совсем на то, на что нужно.
А никаких других датчиков и не существует, подал голос папа. Ему стало легче, но, скорее всего, это был временный эффект, пока действовало лекарство. Симулятор не обнаруживает её, точно так же, как и сенсор сказал, что не слышит её. Я попытался записать её сон, но записались только какие-то мутные разводы. Это не похоже на сон.
Доктор кивнул, переваривая информацию. Ратола подошла ко мне и вручила прозрачную чашку.
Я не хочу, отозвалась я.
Это не просьба, сказала тётушка.
Я не стала с ней спорить и, выпив травяной чай, быстро уснула. Мне казалось, тётушка перебарщивает со своими «зельями». Возможно поэтому папа и сбежал от неё подальше и не говорил ей наш адрес аж до прошлой недели. Когда мама выздоровеет, мы, наверное, переедем. Но сейчас Ратола нужна была нам обоим. Её поддержка оказалась очень важна.
***
О каких осколках говорила Микадера? Что случилось двадцать лет назад? спросила я, пытаясь отвлечь папу от навязчивых переживаний. Старые переживания не могли ранить так сильно, как текущие.
Папа поднял на меня взгляд и осознал, что я действительно не знаю всех подробностей.
Ты же помнишь, что Алииссе была моей пациенткой?
Да, но я думала вы после
Да, мы после, но кое-что было и во время, он потупился, боясь моего осуждения.
И что произошло?
Мне пришлось уехать, чтобы это «кое-что» не сломало наши жизни.
О, проронила я.
Я до сих пор не знаю, действительно ли я должен был прямо уезжать. Я ведь мог, наверное, отказаться от работы, но при этом остаться на планете, навещать её.
Возможно, тогда ты не подумал об этом, или выбора действительно не было, и сейчас он тебе только мерещится.
Ты очень добра, Эва.
Мама всегда так говорила мне, когда я размышляла о том, что могла поступить иначе.
Папа улыбнулся, погладив мамину руку.
Доктор Цаэр поможет нам. Он ведь всю жизнь изучает патологии Эа, сказала я.
Поискала его в сети? поинтересовался папа.
Ага, кивнула я.
С ним я тоже лично не знаком. В его тоне промелькнула ревность.
Похоже, папа не знал о том, насколько близкими подругами были мама и Атэ Лютеа, и теперь подозревал доктора Цаэр в чём-то подобном или даже большем. Но мужчина был холодным, и он совершенно спокойно спросил, жива ли мама. Микадера же примчалась по первому зову, и ей не нужно было оставлять десяток сообщений на автоответчике или что-либо объяснять. Она сразу всё поняла и приехала.
Доктор Цаэр же шлялся непонятно где. Может быть, решил даже не прерывать свой отпуск, если он в отпуске, и спокойно взял билет на попозже. Или продолжал размеренно заниматься своими делами, пока очередь не дойдёт до нашего.
Я злилась на него за это, хотя и понимала, что мы не центр вселенной и, возможно, у других людей есть дела и поважнее. Это у нас больше нет никаких дел. Сидим тут и беспокоимся, ждём, пока мама проснётся и молимся о том, чтобы это вообще случилось.
Глава 4 Семейство Аренс
Тётушка Ратола уехала, оставив нам с папой пачку успокоительного и свой «волшебный» травяной чай, которые папа тут же выкинул в мусор, стоило его сестре выйти за дверь. Ратола не могла надолго оставить их престарелую мать, мою бабушку, на руках сиделок. А папа был только рад отделаться от сестры. Её забота ощущалась неоценимой, но иногда казалась чрезмерной. Спорить с Ратолой было очень сложно, и ни у меня, ни у папы не оставалось на это никаких моральных сил.
Мы оба вздохнули с облегчением, когда нам позвонила бабушка. Она была прикована к постели, но выглядела хорошо и улыбалась, смотря на меня и папу. Седовласая женщина с тёплым взглядом, о которой я знала очень мало, не говорила никаких особенных слов и не просила никого из нас приехать к ней, но сам её звонок говорил о многом. Ратола была нужна ей. Прямо сейчас. И как только бабушка пожелала моей маме скорейшего выздоровления и попрощалась с нами, прерывая связь, Ратола начала собирать свои вещи.
Папа проводил её домой, где тётушка оставила свои чемоданы, и вернувшись в больницу, сообщил мне, что мы переезжаем. Я уже чувствовала необходимость этого раньше, так что не удивилась и не стала спорить. Как только мама выздоровеет и окрепнет, мы начнём искать новое место. Мне было несколько жаль прощаться с домом, в котором я выросла, но я понимала, что это намного лучше, чем терпеть неожиданные навязчивые визиты Ратолы, которые могли вытрепать папе и маме все их нервы.
***
Доктор Цаэр приехал в один день с Раннельдом, Сиерри, Диоритом и Райаной. Мы были очень близки с семейством Аренс, и все четверо, конечно же, приехали поддержать нас. Я осталась с мамой, пока папа пошёл вниз встретить Аренсов у входа.
Смотря через окно палаты в коридор, я безошибочно выцепила взглядом Диорита среди других людей, выходивших из лифта. Сын лучшего друга папы был на семь лет старше меня, и я слышала его низкий голос всего пару десятков раз. И это не из-за того, что мы с ним никогда не разговаривали, а потому, что он предпочитал молчать. В первый раз, я помню, его голос очень сильно напугал меня. Мне было лет пять, и я не знала, что Дио вообще разговаривает, когда он сказал что-то на незнакомом мне языке. Его голос в то время только начал ломаться, и звучал он как демон из страшных сказок, совсем не как мальчик. После этого случая я решила, что Дио не разговаривает, чтобы никого не пугать. Конечно же, я ошибалась.
Тёмные зелёные глаза Диорита достались ему от мамы, но взгляд ох. Этот тяжелый, серьёзный взгляд, за которым прятался высокий мозговой потенциал он был его собственным. Я никогда такого не видела ни у кого другого. Каждый раз, когда Диорит смотрел в мою сторону, у меня перехватывало дыхание. Вот и сегодня. Войдя, он взглянул на меня через комнату и приветственно кивнул, слушая моего отца. Я почувствовала, как волосы на моих руках встали дыбом.
Когда папа закончил что-то рассказывать я никак не могла сосредоточиться словах, Диорит утешительно его обнял. Почему все обнимают папу, а не меня? Я тоже заслуживаю тепла! Мне тоже сейчас тяжело! Я была готова расплакаться от обиды.