Повинуясь какому-то внезапному порыву, решил пойти не короткой дорогой, а по проспекту, огни которого заманчиво мерцали в отдалении.
Возле Театра драмы и комедии имени А.П. Чехова, который сиял огнями, было оживленно, и я невольно посмотрел на афишу: сегодня давали «Горе от ума». Молодой голос возле самого уха заставил вздрогнуть:
– Билетики, лишние билетики не желаете?
Парень в красно-серой куртке и с непокрытой головой держал в руке два желтоватых прямоугольника.
– А один можно? – зачем-то спросил я, наверное, только ради того, чтобы еще раз послушать его голос и внимательнее рассмотреть лицо довольно симпатичного молодого человека.
Он тряхнул коротко стриженной головой, отчего несколько снежинок, сверкнув в огнях рекламы таинственным светом, спланировали на тротуар.
– Понимаете, я с девушкой поссорился, а билеты жалко. Может, два все-таки возьмете? Свою девушку пригласите? – пустился в объяснения он.
– До начала шесть минут, где я сейчас девушку возьму? – резонно возразил я, наблюдая за реакцией: ничего не поделаешь, многолетняя привычка.
– Ну да, – согласился продавец билетов и оглянулся по сторонам, но желающих попасть в театр сегодняшним вечером, кроме меня, не наблюдалось. – Ладно, берите один, пусть второй пропадёт.
– Зачем пропадает? – удивился я, что-то подсказывало, что этим вечером молодой человек пойдет домой и будет бухать в одиночестве, стараясь найти успокоение на дне бутылки. – Пошли, посмотрим спектакль, а напиваться не дело.
Он вздрогнул и опустил голову, видимо моя фраза про «напиваться» попала в цель.
– Отвлечешься немного, в крайнем случае, в антракте можно будет выпить в буфете, – продолжал я уговаривать уже колеблющегося парня.
– Ладно, – наконец решился он.
В зал мы вошли уже после третьего звонка и при открытом занавесе, хорошо хоть места были возле прохода и мы никого не напрягли своим появлением.
Спектакль поразил мое воображение. Оригинальное прочтение классики, конечно, не новость, а как раз даже в духе веяний времени, но потуги режиссера и актеров вызывали, мягко говоря, недоумение. Одетые в белые балахоны герои всем скопом слонялись по сцене, внезапно хватали друг друга за руки, и зал наполнялся звуками невнятного речитатива. Чацкий, маленький лысоватый мужчина с сигарой, пытался перекричать хор и вертелся юлой. Про остальных персонажей ничего сказать не могу: рой «маленьких, но симпатишных» привидений идентификации не поддавался.
Долго мы не выдержали и, сдерживая смех, тихо выскользнули из зрительного зала.
– Господи боже мой! – воскликнул мой товарищ по культурной программе. – Я же теперь уснуть не смогу! Мои нервы…
– Требуют успокоения, – продолжил я, кивая в сторону буфета, где еще пока не толпился народ.
– Точно, – оживился собеседник, – пошли, пока народ не набежал. Меня, кстати, Максим зовут, – он протянул руку.
– Станислав, – представился я в ответ и ответил на рукопожатие, переложив портфель в другую руку.
К тому времени как народ повалил в надежде подкрепиться и немного прийти в себя после потрясающего первого акта, мы уже плотно оккупировали самый удобный столик в уголке и вели интеллектуальные беседы на мирные темы.
Как ни странно, но ни у меня, ни у моего нового знакомого не возникло желания жаловаться на жизнь и заливать горе спиртным. Как-то вскользь упомянув про расставание с девушкой, Макс больше к тому не возвращался. А мне в общем и целом даже и сказать было нечего, подробности личной жизни я бы не стал выдавать и после литра водки.
Когда закончился спектакль и нужно было освобождать театральный буфет, мы обсудили уже несколько интересных тем и расстались довольные друг другом и проведенным вечером.
– Спасибо, – искренне поблагодарил меня Макс, – а то бы я сейчас сидел в квартире и пил водку в одно лицо, жалея себя.
– Жалеть себя последнее дело, – усмехнулся я, – и сожалеть о сделанном тоже нет смысла: оно уже свершилось, и все, что ты можешь, – это попытаться или выйти из ситуации с наименьшими потерями, или каким-то образом постараться исправить содеянное.
– Интересная мысль, – улыбнулся Макс на прощание, – я ее буду думать, – и, пожав мне руку, отправился в сторону автобусной остановки.
Некоторое время я стоял и смотрел на удаляющуюся крепкую фигуру, на длинные ноги, подчеркнутые не слишком свободными джинсами, а затем пошел в другую сторону: до моего дома было всего полторы остановки.
Глава 2
После приятно проведенного вечера дома уже не было столь тоскливо. Хорошее настроение стойко держалось, не желая покидать ранее завоеванные участки мозга. Есть не хотелось, несмотря на то, что в буфете никаких серьезных закусок и быть не могло, но полдюжины бутербродов с рыбой и колбасой надежно утолили голод.
Спать было еще вроде бы рано, да и радостное возбуждение, гулявшее в крови, все равно бы не дало уснуть. Заниматься бумагами в таком состоянии тоже не хотелось, и я решил немного почитать, хотя бы вон то же «Горе от ума» вспомнить. Перед глазами возник актер, игравший Чацкого в простыне. Ёлки, я понял чего не хватало образу: римских сандалий и лаврового венка! Надо написать режиссеру, пусть доработает.
Заварив себе чайничек зеленого чая с имбирем, устроился в гостиной, которая служила и кабинетом. Сестра, помнится, сильно дулась по поводу того, что для нее в доме брата не предусмотрено места.
– А если я захочу приехать к тебе в гости и остаться переночевать, а у тебя даже паршивого дивана нет? – возмущалась она.
– В гости сколько угодно, после предварительного звонка, а ночевать тебе лучше дома, – не соглашался я.
Хорошо, что спор происходил в присутствии мамы, она немного остудила пыл дочери:
– Дорогая, а ты не подумала, что у молодого мужчины может быть личная жизнь? – многозначительно произнесла она.
– Да, – обрадовался я и добавил: – моя девушка очень ревнива, если узнает, что у меня ночевала женщина…
Тогда удалось отстоять свою независимость, но сестра продолжала испытывать мое терпение, пытаясь прийти в гости тогда, когда ей этого хотелось, и проявляя жгучий интерес к вечно закрытой спальне.
– Что ты там такое прячешь, что вечно держишь дверь на замке? – проезжалась она каждый раз.
– Во-первых, там не прибрано, во-вторых, на столе полно документов, которые не предназначены для чужих глаз, – приходилось выкручиваться.
– А что, девушку свою ты тоже в спальню не пускаешь?
– Мы расстались, – пришлось сознаваться мне, потому что все женщины нашей семьи были просто помешаны на необходимости знакомства с несуществующей подругой.