В возбуждении от прибытия герцога я совершенно забыла, что Гейли предложила мне свою помощь в поисках того, кто подкинул мне сглаз. А после неприятной сцены с подменышем на холме фей я не была уверена, что мне хочется принимать ее помощь.
И все же любопытство победило подозрительность. Через два дня Каллум попросил Джейми поехать и сопроводить Дунканов в замок на банкет в честь герцога, и я поехала с ним.
Именно поэтому в четверг мы с Джейми оказались в гостиной Дунканов, и судья неуклюже развлекал нас дружеской беседой, пока его жена завершала наверху туалет. Почти совсем оправившись после сильного приступа гастрита, Артур все же не выглядел здоровым. Как и многие другие резко потерявшие вес толстые мужчины, он похудел больше лицом, чем телом. Брюшко по-прежнему выпирало из-под зеленого шелкового жилета, а вот кожа на лице обвисла дряблыми складками.
— Может, мне стоит пойти наверх и помочь Гейли с прической? — предложила я. — Я привезла ей новую ленту.
Чтобы иметь предлог для разговора с Гейлис наедине, я захватила с собой небольшой сверток. Показав его, я быстро выскользнула за дверь и побежала вверх по лестнице, пока Артур не начал протестовать.
Она меня ждала.
— Быстро, — сказала Гейли, — для этого нам нужно пойти в мой личный кабинет. Только надо поспешить, но это много времени не займет.
Я последовала за ней по узкой винтовой лестнице. Ступени были разной высоты, некоторые оказались настолько высокими, что мне приходилось поднимать юбки, чтобы не наступить на подол. Я пришла к выводу, что у плотников восемнадцатого столетия либо были неверные методы измерения, либо хорошее чувство юмора.
Личный кабинет Гейлис был под крышей, на одном из уединенных чердаков над комнатами прислуги. В него вела запертая дверь, которая открывалась просто чудовищным ключом не меньше шести дюймов в длину, с широкой, украшенной резьбой (виноградные лозы и цветы) головкой. Гейли извлекла его из кармана своего передника. Должно быть, он весил не меньше фунта и мог послужить неплохим оружием. Замок и петли были обильно смазаны маслом, так что толстая дверь открылась вовнутрь бесшумно.
Чердачная комнатка оказалась небольшой, свет в нее попадал из стрельчатых слуховых окон, прорезанных со стороны фасада. Каждый дюйм стен был занят полками, на которых выстроились кувшины, склянки, банки, флаконы, пузырьки и мензурки. Пучки высушенных трав, аккуратно перевязанные разноцветными нитками, свисали со стропил ровными рядами. Когда мы проходили под ними, они припудривали мне волосы ароматной пылью.
Эта комната, заставленная, буквально забитая вещами, темная, несмотря на окна, не имела ничего общего с чистой, деловой комнатой травницы внизу.
На одной полке стояли книги, в основном старые и потрепанные, без надписей на корешках. Я с любопытством провела пальцем по переплетам. Большинство из телячьей кожи, но две или три переплетены чем-то другим, чем-то мягким, но неприятно маслянистым. А еще у одной переплет больше всего походил на рыбью чешую. Я вытащила томик и осторожно его открыла. Текст написан от руки на смеси архаического французского и еще более устаревшей латыни, но я разобрала название: «Колдовская книга графа Сен-Жермена».
Я закрыла книгу и потрясенно поставила ее обратно на полку. Колдовская книга. Руководство по магии. Тут я почувствовала, как взгляд Гейлис буквально сверлит мне спину, и повернулась. На ее лице играло смешанное выражение озорства и настороженности. Что я буду делать теперь, узнав?
— Так это не пустые домыслы? — улыбнулась я. — Ты и вправду ведьма?
Интересно, как далеко все зашло, гадала я, и верит ли она в это сама или же просто попалась в ловушку собственных фантазий, которыми спасалась от скучного супружества с Артуром? А еще интересно узнать, какой магией она занимается — или думает, что занимается.
— О, белой, — ухмыльнулась она. — Только белой магией.
Я уныло подумала, что Джейми не ошибался насчет моего лица — похоже, кто угодно может угадать мои мысли.
— Что ж, хорошо, — произнесла я вслух. — Но лично я не из тех, кто будет плясать в полночь вокруг костра и летать на метле, уж не говоря о том, чтобы поцеловать задницу дьяволу.
Гейли тряхнула волосами и восхищенно расхохоталась.
— Насколько я понимаю, ты вообще не стремишься целоваться, — сказала она. — Да и я тоже. Хотя, если бы в моей постели лежал такой сладкий и пылкий дьявол, как в твоей, я бы, пожалуй, ложилась в нее вовремя.
— Кстати… — начала было я, но она уже отвернулась и занялась своими приготовлениями, что-то бормоча себе под нос.
Прежде всего проверив, надежно ли заперта дверь, Гейли подошла к сундуку под окном, порылась в нем и вытащила невысокую посудину и длинную белую свечу, вставленную в керамический подсвечник. Еще раз нырнула в сундук и отыскала потрепанное стеганое одеяло, которое расстелила на полу, чтобы уберечься от пыли и заноз.
— Что ты, собственно, собираешься делать, Гейли? — спросила я, с подозрением наблюдая за приготовлениями. Пока ничего особенно зловещего ни в посудине, ни в свече, ни в одеяле я не видела, но все-таки я совсем начинающая чародейка, чтобы не сказать больше.
— Призывать, — ответила она, подворачивая уголки одеяла, чтобы оно ровно лежало на досках пола.
— Призывать кого? — уточнила я. — Или что?
Она встала и откинула назад волосы. Тонкие, как у ребенка, и довольно непослушные, они выбивались из — под заколок. Продолжая бормотать, Гейли выдернула заколки, и волосы упали ровной, блестящей волной цвета густых сливок.
— О, призраков, духов, видения. Все, что может потребоваться, — небрежно бросила она. — Начинается всегда одинаково, а вот травы и слова разные для разных случаев. Нам сейчас требуется видение — посмотреть, кто хотел тебя сглазить. Тогда мы сможем обратить сглаз на них.
— Э-э-э… ладно… — мне вовсе не хотелось быть мстительной, но было очень любопытно — посмотреть, что такое «призывать» и выяснить, кто же собирался меня сглазить.
Поставив посудину в центр одеяла, Гейли плеснула в нее воды из кувшина, пояснив:
— Можно использовать любой сосуд, достаточно большой, чтобы получить хорошее отражение, хотя в колдовской книге говорится, что нужна серебряная чаша. Иногда, чтобы призвать, подходит даже пруд или лужа, но они должны находиться в укромном месте. Для этого требуется покой и тишина.
Она быстро шла от окна к окну, опуская тяжелые черные занавески, пока в комнате практически не осталось света. Я едва различала изящную фигуру Гейлис, скользящую в полумраке, пока она не зажгла свечу. Колеблющееся пламя освещало ее лицо, когда она несла свечу к одеялу, и отбрасывало резко очерченные тени на изящный подбородок.
Гейли поставила свечу рядом с посудиной, на противоположной от меня стороне. Очень осторожно добавила в нее еще воды, так что теперь та выпукло поднялась над посудиной, но не выливалась за счет силы натяжения поверхности. Я наклонилась и увидела, что на поверхности воды возникает превосходное отражение, гораздо лучше, чем в зеркалах замка. Словно опять прочитав мои мысли, Гейли объяснила, что такая штука не только помогает призывать духов; перед ней очень удобно причесываться.
— Только не шлепнись в нее, промокнешь, — предупредила она. Что-то в практичном тоне ее замечания, таком прозаичном среди всех этих таинственных приготовлений, напомнило мне кого-то. Я смотрела на стройную, бледную фигурку, и никак не могла понять, кого она мне напоминает. Ох, ну конечно же! Меньше всего она походила на невзрачную фигуру, склонившуюся над чайником в кухне преподобного мистера Вэйкфильда, но интонации, безусловно, были теми же, что и у миссис Грэхем.
Возможно, все дело было в одинаковом отношении — эдакий прагматизм, считающий оккультизм просто совокупностью явлений, как погода. Нечто, к чему, разумеется, следует относиться с осторожным уважением — так пользуются острым кухонным ножом — но чего вовсе не нужно избегать или бояться.
Или дело в аромате лавандовой воды? Свободные, летящие одеяния Гейлис всегда пахли растениями, которыми она пользовалась: ноготками, ромашкой, лавровым листом, укропом, мятой, майораном. Сегодня складки белого платья благоухали лавандой. Этот же запах пропитал практичное синее хлопчатобумажное платье миссис Грэхем, лавандой пахло и от ее костлявой груди.