– Сегодня из Лидса приедет отличный портной, – торопливо сказал Шелгрейв. – Он снимет с вас мерки, бросит всю другую работу и будет трудиться без сна и отдыха, пока вы не будете одеты, как подобает принцу, в бархат и шелк.
– Этого не нужно, – отозвался Руперт. – Я солдат, а не попугай.
Руперт повернулся к собеседнику; Шелгрейв встретил его взгляд, и на мгновение они замерли, глядя друг на друга.
Хозяину замка было под пятьдесят, однако он выглядел бодрым и подтянутым. Волосы давно покинули его куполообразный череп, оставив лишь небольшую бахрому над ушами; серые глаза постоянно моргали; кожа слегка обвисла под подбородком, но в остальном его желтоватое лицо выглядело неплохо, и никаких других следов время не оставило на нем. Одежда его отличалась пуританской строгостью и простотой покроя, хотя и была сшита из дорогих тканей. На поясе у него висели шпага и кожаная сумка.
– Ну, по крайней мере, ваше высочество нуждается в нескольких переменах одежды, – сказал он. – Я думаю, вы окажете любезность этому дому, оставшись в нем… предположим, на месяц.
Руперт не сдержал удивления:
– Так долго?
– Умоляю, лорд, рассудите сами, – проговорил Шелгрейв, направляясь дальше. Руперт старался идти не слишком быстро, хотя длинные ноги невольно уносили его вперед. Парламентарист, бросив на принца косой взгляд, продолжил: – Говорят, вы человек крайне прямолинейный. Могу ли и я говорить откровенно?
– А, можете. Я сыт по горло двуязыкими придворными, – огрызнулся Руперт.
Шелгрейв понимающе кивнул.
– Ну что ж, – начал он. – Ваше высочество и Маврикий, ваш брат… ну, в первую очередь речь о вас, конечно… в последние три года вы возглавляли наших врагов. Ваше имя пугало всех в Лондоне так же, как имя Люцифера. Без вас, живой молнии, армия нечестивцев – прошу прощения, – оставив короля, разбежится, как улетают при порывах освежающего ветра грозовые облака.
– С точки зрения короля, – резко бросил Руперт, – вы – не что иное, как мрачная и уродливая зима.
– Короля вводят в заблуждение.
– Ладно, продолжайте…
– Извините ли вы мое любопытство? – (Руперт коротко кивнул.) – Хотя я и не родился солдатом, подобно вам, в молодости я служил под началом Бекингема и был удостоен рыцарского звания. Среди многого другого я изучал и искусство ведения войны и прочел не только труды Цезаря и древних полководцев, но и хроники более поздних времен. У меня достаточно знаний, чтобы оценить ваше умение. Вас называют опрометчивым – однако почти всегда, принц, вы выигрываете битвы. И вы еще так молоды, и вам сопутствует удача! – Шелгрейв, моргая, взглянул на своего пленника. Того явно не тронула лесть. – И вот – битва при Марстон Муре… она поразила меня. Когда вы направились на север, чтобы начать осаду Йорка, вы обнаружили, что ваш противник имеет плохое снабжение, пребывает в унынии, расколот на секты и фракции и отнюдь не пользуется поддержкой жителей северных земель. Вы могли погнать врага, как волк гонит корову – пока он не свалится замертво. И я как раз и боялся, что вы поступите именно так. Но вместо того вы начали битву на местности, где все было против вас. Мне хотелось бы знать – почему?
– Я выполнял приказ, – хрипло ответил Руперт. – Больше мне нечего сказать.
– Это к чести вашего высочества, но… но бессмысленно, ведь нет секрета в том, что зависть и интриги кипят вокруг молодого иностранца, явившегося к королю, когда началась война. Кто из ваших противников придумал этот приказ, принц? Ни один из пуритан не сумел бы…
– Довольно! – Руперт снова остановился, словно при виде опасности.