— Кроме того, что обхамила за день раз сто, вывела из себя еще раз пятьдесят? — он насмешливо хмыкнул.
— Ну, знаете, вы тоже не подарок, — моментально огрызнулась я. — А ваша манера хватать меня за шкирку, так и вовсе унизительна. По воле богов, мы признаны равными.
— Боги могут ошибаться, — вампир тоже мгновенно стал опять холодным и напряженным. — Этим миром правит сила. Слабые или погибают в борьбе за выживание, либо идут на корм более сильным. Ты моя тарелка горелой каши, и я должен донести тебя до стола горгула в том количестве, в каком получил. И мне приходится трястись над тобой, не смотря на желание оставить в первых попавшихся кустах. То, что меня вынуждает заниматься столь унизительным сопровождением, не добавляет тебе в моих глазах ни капли привлекательности.
— Угу, а запах нравится, — язвительно хмыкнула я.
— Поразительно, но факт, — огрызнулся кровосос. — С едой у меня этот запах не ассоциируется. Потому я еще могу хоть как-то терпеть тебя рядом.
— Вы грубый и невоспитанный хам! — я отвернулась от него и насупилась.
— Мелкая и наглая человечина, — не остался в долгу упырь. — И даже очень хорошо, что я не могу ничего тебе сделать, за меня оторвется твой муженек.
— Вы ему в подметки не годитесь! — воскликнула я.
Вампир закинул голову и расхохотался, теперь смех был злым и издевательским.
— Да-да, малышка, я ему в подметки не гожусь, — наконец, все так же зло отчеканил мой телохранитель. — Это точно. Ни в одном клане Пьющих кровь, даже у Полуночников, женщин не используют так, как горгулы. Запомни, маленький кусочек кровавого мяса, войдя в дом своего мужа, ты получаешь только одно право — рожать. На время, пока ты будешь вынашивать очередного отпрыска, твой замечательный супруг пустит в свою постель одну из многочисленных любовниц. Потом родишь, отдохнешь положенное время и снова взойдешь на ложе, чтобы слезть с него уже с новым брюхом. Повезет, забеременеешь ни сразу. Сыновей у тебя будут забирать, как только они перестанут сосать твою грудь, оставят только дочерей. А если первые пять будут дочери, то тебя посчитают бракованным товаром и отправят в башню, в которой ты состаришься и сдохнешь в одиночестве и тоске. Впрочем, конец тебя ждет только такой, потому что, как только ты не сможешь рожать, тебя все равно закроют. Дочерей выдадут замуж, сыновья забудут, как ты выглядишь, а муж будет продолжать развлекаться. А за твой бойкий язычок тебе не светит даже до башни дожить. И, да, человечина, именно из-за того, что ты слаба, до старости тебе тоже не дотянуть.
— Вы лжете! — воскликнула я и развернулась к нему, забыв, что подо мной всего лишь сук на дереве. — Отец никогда бы не отправил меня в такое место!
— Да что ты знаешь об отцах? — в его смехе послышалась горечь. — Особенно, когда твой отец правитель. Он в угоду своей власти и выгоде для своих территорий пойдет на все, даже собственными пожертвует. Меня удивляет другое, зачем горгулам понадобилась ты. Особенно, если учесть, что твои дети будут людьми, которым перейдет только сила горного народа, благодаря капризу Пресветлой. Что есть у тебя или в тебе, что они позарились на чистокровную человечину?
Я промолчала и снова села к нему спиной. Руки вампира тут же скользнули по моим рукам, оплетая так же, как и до того, когда я вскочила.
— Отвечай, — потребовал он.
— Мне нужно подумать, — ответила я, углубляясь в осмысление того, что рассказал вампир.
— Думай, не думай, а утром мы продолжим путь к Ургарайским горам, — произнес мой спутник и зевнул.
— Нет, — я снова развернулась и встала на колени, глядя прямо ему в глаза. — Мы повернем в сторону моих земель. Я хочу поговорить с отцом. Не могу поверить, чтобы он мне готовил такую судьбу с трех лет моей жизни. Мне ведь только и внушали, как мне будет хорошо с будущим мужем, и как меня будут почитать.
— Почитать? — он снова издевательски расхохотался. — Девочка, женщина у горгулов почитается только в одном случае, если она мать.
Я удивленно взглянула на вампира.
— Если отец умер или убит, и сын занимает его место. Тогда мать занимает почетное место рядом с ним. И все управление домом, слугами, деньги, невестки, дети — переходят в руки матери. Но пока жив твой муж, у власти стоит его мать. И даже, если она умерла, ее место занимает сестра, тетка, любая из родственниц мужа. Тебе останется только молиться, чтобы твой супруг сложил крылья, а его место занял твой сын. Вот тогда тебе воздастся за все твои мучения. И все же я еще раз спрашиваю, чем ты заинтересовала горцев?
— Я жрица Пресветлой, — иного объяснения у меня не было. — По крайней мере, меня готовили для служения моей Госпоже.
Глаза вампира округлились.
— Жрица? Ты жрица? Жрица идет в жены горгулу?! Женщина, находящаяся под защитой самой богини? Да ну-у, — он недоверчиво покачал головой. — Когда это у горгулов появился культ Пресветлой? Хотя… Хотят получить защиту богини? Но тогда ты будешь просто вызовом их укладу. Ради чего они готовы отойти от тысячелетних традиций? А если ты для них имеешь ценность, то почему к мужу сопровождаю тебя я? А ты не так проста человечинка, — вампир подмигнул мне, но продолжал все так же задумчиво смотреть на меня.
— Утром мы едем к моему отцу, — повторила я. — Если вы против, я поеду одна.
— Малыш, я бы хотел быстрей избавиться от тебя, — и снова задумчивость сменилась насмешкой.
— Как вам угодно, только я еду домой. — Отчеканила я.
— Куда я скажу, туда и поедешь, — не менее решительно ответил вампир.
— Послушайте, лорд Неважно…
— Достала! Лорд Одариан, запомни, лорд Одариан! — едва не по слогам произнес он.
— Хвала Пресветлой! — воскликнула я. — Свершилось чудо, у упертого вампира появилась фамилия. А имя?
— Обойдешься, — фыркнул на меня лорд Одариан. — Элион.
— А ночь все чудесней и чудесней, — ехидно воскликнула я. — И чем это я удостоилась чести быть посвященной в столь великую тайну?
— Ну, как же. Сама жрица Пресветлой, как я могу не открыться, — не менее ехидно ответил вампирюга.
— Хвала Пресветлой! Лорд Элион Неважно-Одариан, примите мое почтение, — я начала расходиться.
Вампир перестал усмехаться и глянул на меня исподлобья.
— С дерева скину. — Пообещал он.
— Не посмеете, вам Вечный приказа… А-а-а, — взвизгнула я, оказавшись висящей вниз головой.
Упырь откинул меня назад, этого хватило, чтобы я огласила округу визгом, рванула наверх и вцепилась в него, крепко обняв за шею и прижавшись всем телом.
— Отцепись ты, — рявкнул Одариан, но я только замотала головой и еще сильней прижалась к нему.
— Я высоты боюсь, — сделала я очередное признание. — Не пугайте меня больше, пожалуйста.
— И за что мне это наказание?! — Гаркнул он, отцепляя мои руки от собственной шеи, развернул и усадил на прежнее место. С силой прижал к себе спиной и прошипел. — Или ты, наконец, закрываешь рот и спишь. Или ночуешь под деревом.
— А если я замолчу, вы выполните одно мое пожелание? — я в очередной раз вывернулась и посмотрела в глаза.
— Какое? — взвыл вампир.
— Пообещайте, — потребовала я.
— Ради того, чтобы ты замолчала?
— Обещаете?
— Да! — снова гаркнул лорд Одариан. — Я выполню твое желание, если ты замолчишь хотя бы до рассвета.
— Договорились, — деловито кивнула я. — Значит, утром едем к моему отцу. Добрых снов.
Я демонстративно закрыла рот рукой и отвернулась. Не буду врать, на моей физиономии светилась довольная улыбка.
— Ах, ты маленькая, хитрая, коварная зараза, — прошипели мне в ухо. — Чтобы я еще хоть раз пошел у тебя на поводу. — Я молчала. — Это же надо! Меня, меня! Довела до криков, до криков! Какой-то мешок с кровью! — Я молчала. — Вечный, я хочу обратно в крепость к Черному Дракону. — Любопытство было сильным, но я молчала. — И пусть Хиди и дальше терзает меня своими разговорами. — Это было мукой, но я молчала!
Вампир еще некоторое время терзал меня поводами, чтобы открыть рот и проиграть желание, но я тщательно запомнила все, что он сказал, чтобы спросить утром, но не произнесла ни звука! Я развернулась, практически устроившись на коленях телохранителя, удобно устроила голову у него на груди и провалилась в сон, уверенная, что меня не уронят.