Саша вернулся к отряду и кратко пересказал увиденное.
— Вот гады! Командир, такое прощать нельзя!
— Согласен. Сергей и Борис, вы останетесь здесь. Готовьтесь к бою. Комиссар — за мной. Как появятся, я дам сигнал выстрелом. Постарайтесь никого не упустить живым. Сергей, я на тебя особо надеюсь!
— Не подведу, командир!
— Комиссар, за мной — перебежками.
Вдвоём они пробежали по лесу вдоль опушки — там лес и дорога делали изгиб.
— Всё, здесь наша позиция. Мы ударим в лоб, сержант и старшина — во фланг. Если кто из полицаев побежит, ему одна дорога — через открытое место к горящей деревне.
Заполыхали другие избы. Находиться в горящей деревне было невозможно из-за сильного жара, лёгкий ветерок забивал дым в лёгкие.
Полицаи уселись на телеги и выехали из деревни. Вот они приблизились к месту, где залегли Сергей и Борис.
— Огонь! — скомандовал Саша комиссару. Сам же взял на прицел переднюю подводу, где сидели офицер и двое полицейских.
Рядом бухнул выстрел из карабина — это стрелял комиссар. Тут же из леса послышались очереди пулемёта и выстрелы из карабина. В ответ не раздалось ни одного выстрела — никто из полицейских среагировать не успел.
Огонь на близком расстоянии из пулемёта и автомата при поддержке двух карабинов сделал своё дело. Лошади встали. Только одна лежала и билась в конвульсиях — зацепило шальной пулей.
Стрельба стихла. Саша выждал немного. Потом, держа наготове автомат, вышел из леса.
Все полицейские и офицер были мертвы. На подводах лежали узлы с трофеями — не погнушались полицаи забрать из домов скудные деревенские пожитки.
На плече офицера, на тонком ремешке висела офицерская сумка. Саша забрал её себе.
— Выходите, каратели получили своё. Соберите патроны, можете забрать продукты, если найдёте. Комиссар, сними с офицера ремень с кобурой — пригодится.
Комиссар не стал говорить о мародёрстве, он снял с немца ремень с кобурой и надел его на себя. Ещё один ствол в отряде не помешает. К сожалению, автоматов у полицейских не было, да и патронами было не разжиться. Вооружены они были советскими трёхлинейками, вероятно — немецкими трофеями, и смысла брать их Саша не видел. В немецком тылу проще было добыть патроны к немецким карабинам. Автоматов же немцам самим не хватало, и в руки полицаям давать их никто не собирался.
— Может, похороним деревенских? — предложил старшина.
— Нам четверым работы здесь на два дня хватит. Немцы раньше появятся. Всё, уходим. Продукты нашли?
Сергей показал четверть самогона, старшина нашёл два подовых хлеба и лукошко с яйцами.
— Забирайте, сгодится.
Шли быстро. Каждый понимал, что если полицаи не вернутся, немцы захотят узнать, почему. Вышлют солдат на грузовике, и тогда худо будет. Бойцов в отряде всего четверо, автомат один, запасных магазинов к нему — всего два, а к пулемёту вообще несколько патронов в запасе осталось.
Боя с обученными солдатами вермахта им не выдержать.
Через час быстрого хода они остановились передохнуть. Решили съесть яйца — хрупкую поклажу нести было неудобно. Каждому досталось по пятку сырых яиц и краюхе хлеба.
После скромной трапезы Саша решил ознакомиться с сумкой офицера. И первое, на что он наткнулся, была топографическая карта. Саша был рад несказанно. Немецкие карты очень точны — указаны даже колодцы; наши картографы им в этом значительно уступали. Единственное неудобство: все названия сёл, рек, городов были на немецком языке.
Перебирая содержимое сумки, Саша наткнулся на свёрнутый вчетверо листок бумаги, развернул его. Это был список полицаев, участвовавших в акции устрашения, написанный на корявом русском языке. Саша уже хотел листок выбросить: зачем он, если полицаи мертвы? Но подошедший комиссар остановил его.
— Отдай мне листок. Полицаи мертвы, это так. Но пройдёт время, закончится война, и люди должны будут узнать поимённо и своих героев и предателей.
— Бери, не жалко.
Были ещё какие-то накладные — их он выкинул сразу; машинописный текст на немецком, на четырёх листах. Ни сам Саша, ни его товарищи немецким языком не владели, и текст этот перевести не могли. Эти листки Саша решил сохранить. Мало ли, вдруг там что-то ценное, а им случится встретить учителя немецкого или переводчика?
По характерным приметам местности Саша сориентировался и теперь вёл свой маленький отряд более уверенно. И вот настал день, когда они достигли цели. Комиссар, немного поплутав, сказал:
— Здесь где-то закладка быть должна.
Место нашли. Это оказался полуразрушенный погреб или землянка — точнее сказать было невозможно. Сгнившие брёвна обрушились, земля просела. Руками разобрали часть завала и с разочарованием убедились, что закладка пуста.
— Комиссар, как же так?
Он только смущённо пожал плечами и развёл руками. В самом деле, с момента закладки прошло несколько лет. Содержимое её могли изъять армейцы или НКВД, мог обнаружить и поживиться случайный человек.
— Ещё места закладок помнишь?
— Да, два.
— Веди.
— Это у деревни Берковичи, там ещё хутор есть. Нам туда.
Но и вторая закладка оказалась пустой. Бойцы приуныли.
— Веди к последней, — распорядился Саша.
Последняя закладка оправдала их надежды. Замаскированная под муравейник, она имела люк и бревенчатые стены из лиственницы. Чувствовалось, что создавали её люди рачительные и толковые. Фактически это было убежище, рассчитанное на десять человек. Там стояли нары в два яруса, на которых лежали винтовки в двух ящиках, ящик патронов в двух цинках, консервы, бинты в прорезиненной упаковке, ватники, ушанки и сапоги. Не была забыта посуда, а в углу стояла печь-буржуйка.
— Царские хоромы! — оглядев закладку, заявил довольный Саша. — Здесь пока обоснуемся, базой своей сделаем. Место удобное — между железной дорогой и шоссе. Располагайтесь.
Но не всё оказалось хорошо. Ватники сопрели, и их пришлось выкинуть. Автоматов, пусть даже русских ППД — поскольку в день закладки ППШ ещё не существовало — не было. А с винтовками хорошо только издали воевать, для ближнего боя они несподручны.
Но Саша был доволен. Впереди осень, дожди пойдут. Схрон же сухой, какое-никакое, а укрытие. И весь следующий день ушёл на обустройство.
Потом Саша отозвал в сторону комиссара.
— Иди в Полоцк, попробуй найти знакомых людей. Наверняка кого-то из коммунистов или НКВД оставили в городе для организации подполья. Мы же не банда какая — в схроне отсиживаться, нам связь с партизанами нужна, если они есть. Рацию бы хорошо для связи с нашими. Без продуктов, опять же, долго не протянем.
— Понял, командир!
— Тогда ступай.
Оружие комиссар оставил на базе. Если попадётся немцам на глаза, могут обыскать. Пистолет не поможет, не отобьёшься.
Саша оглядел Покидько и остался доволен. На комиссаре — ни одной вещи из военной формы, ничего не выдавало в нём человека военного.
Саша проводил его до шоссе.
— Ну, удачи, комиссар, надеюсь на тебя!
— К чёрту!
Несколько дней Саша по очереди то с Сергеем, то с Борисом выходил обследовать местность. Надо было узнать, где протекают ручьи, где есть овраги, короче — изучить, где можно укрыться в случае облавы или самим сделать засаду на непрошеных гостей. Саша отметил в памяти, где он в дальнейшем поставит растяжки из гранат, чтобы непрошеные гости не только подорвались, но ещё взрывом хозяев известили о своём появлении. Сейчас ставить растяжки было нельзя, поскольку неприятные сюрпризы надо показать бойцам и рассказать им о них, комиссар же отсутствовал, и Саша опасался, что он может наткнуться на такую ловушку. Один человек всегда оставался на охране бункера — Саша старался поддерживать дисциплину и порядок, иначе его маленький отряд мог превратиться в банду.
Когда ближайшие окрестности были изучены, Саша с обоими бойцами сделал вылазку к шоссе, понаблюдали за движением. Видимо, партизанское сопротивление ещё не организовалось, поскольку немцы вели себя беспечно. Проезжали одинокие легковые машины, мотоциклисты, небольшие колонны грузовиков или военной техники. Ничего, придёт ещё время, когда немцы будут ездить только днём и только в колоннах.