— Эта женщина, — сказал Юрий, нервно потирая ладонями отвисшие уши, — не вызывает у меня никаких чувств, кроме страха. Когда они говорили об отрезанных ушах — мороз драл по коже, честное слово. Как-будто это не человек, а боевая машина.
— Быстро она его, — покачал головой Сергей, — в своё время хозяин моей точки нанял себе здорового жлоба, для охраны, говорил, вроде на него наезжают. Тот, конечно был крутым парнем: кирпичи ломал руками, доски колол об лоб, ну и тому подобное. Но мне кажется, он этой швабре и в подмётки не годится.
— М-да, — промычал я не зная, что ещё можно добавить, — если и остальные такое вытворяют — похоже, мы едем на войну.
— Круто, — отрыгнул нарик, сосредоточенно рассуждая о судьбе единственного уцелевшего окорочка в своей тарелке, — я тоже, типа, так могу. В натуре, могу, с одного удара увалить любого. Мы, конкретно, в Чечне учились, типа, у японца. Ниндзя, в натуре. Так он нам показал, как любого уделать, как попало.
Очевидно поток подобной бредятины мог извергаться из его грязного рта бесконечно, благо обдолбленый мозг не принимал в процессе никакого участия. Жаль, но имелся риск, к концу путешествия начать щеголять шикарными словесами: типа и в натуре. Всякая словесная ерунда, как я заметил, к сожалению, быстрее всего оседает в оперативной памяти мозга, торопясь извергнуться наружу с кончика языка.
В зал заглянул кореш удалённого с поля братана и недоумённо оглядел зал, пытаясь отыскать драгоценную пропажу. Не обнаружив искомого, он тупо потоптался в дверях и вывалился наружу. Однако всем было ясно: инцидент далеко не исчерпан, повелители мгновений чётко блюли свои понятия чести (или просто понятия) и посему происшествие ожидало некое продолжение. Лучше всего это понимал наш руководитель. Буркнув нечто повелительное, он поднялся на ноги и направился к выходу. Следом тотчас потянулись водители, дутыши и тощая вышибала со своим приятелем-коротышкой. Зверь задержался, отсчитывая подскочившему официанту несколько купюр из пухлого бумажника, а после подошёл к нам. Оглядев нашу компанию, он что-то пробормотал себе под нос и уже после, весьма разборчиво, произнёс:
— А вы, как я понимаю, собираетесь дожидаться ужина? — он оскалил крепкие белые зубы, среди которых блеснул один золотой, — хватит жрать — обеденное время кончилось, быстро по машинам. Если кто-то отстанет, никто его ждать не станет.
Выплюнув всё это в наши внимательные лица он повернулся, оставив нас спешно подниматься из-за стола.
— Всю жизнь приходится куда-то торопиться, — вздохнул Юра, пытаясь расправить рукав своей ветхой одежонки, — кому-то подчиняться, терпеть унижения…
— Такова жизнь, — глубокомысленно заметил Сергей и достал пачку Примы, — как мне сказал один умный человек — мы, или подчиняемся правилам существующей игры, или оказываемся вне игры. Попросту — в жопе.
— У меня такое ощущение, — буркнул я, пребывая в самом отвратительном расположении духа, — будто мы направляемся прямиком в это самое место. Так сказать, следующая остановка — задница.
— Та не гони, брателла, — нарик напротив, испытывал полную эйфорию, облизывая свои лоснящиеся пальцы, — всё будет тип-топ. В натуре, скоро мы отхватим малёхо деньжат и типа, в кабак! Конкретно нагрузимся — в отруб. Клёво!
— Я, лично, собираю деньги на квартиру, — поёжился Юрик, перед выходом на улицу, — честно говоря, до крайней степени утомлён совместным проживанием с тёщей. Сущая мегера, день и ночь пилит меня за то, что я не приношу домой нормальных денег. Доходит до полного маразма: старая ведьма подговаривает жену развестись со мной и даже, пытается найти ей богатого любовника.
— Стерва, — коротко бросил Серёга, закуривая, — мне такая фигня знакома. Мы с моей, именно из-за этого не ужились. Были бы бабки — не пожалел бы на киллера. Даже сейчас, иногда, с трудом сдерживаюсь, чтобы не навестить старую падлу.
— Ля, у вас напряг, — нарик достал знакомую мне коробку и подзаправился, — надо уметь расслабляться и всё будет класс.
— А ты чего всё время молчишь? — поинтересовался Сергей, выходя из состояния глубокой задумчивости, — жизнь удалась? Или нечего сказать?
— Настоящему мужчине всегда есть, что сказать, — нарика затрясло в приступе заторможенного смеха, — если он, только настоящий мужчина.
— Настроение говённое, — пробормотал я, надвигая на лоб капюшон и пытаясь укрыться от назойливых снежинок, подхваченных порывом холодного ветра, — да и не люблю я трепаться до того, как всё кончится.
— Сглазить боишься? — понимающе кивнул Серёга, — у меня тоже такое есть. Как кто ляпнет заранее — аллес, не видать удачи.
— Какого хера вы там тормозите? — крикнул Зверь, высовывая голову в окно джипа, — а ну быстро по машинам!
Пришлось подчиниться. Правда получилась заминка: когда около двери я начал пропускать нарика вперёд, он растопырил пальцы и завопил, дескать поедет у окна, а не то — мне хана. Я уже собирался уступить, когда в открытую дверцу высунулся взбешённый Зверь и ухватив протестующего парня за шиворот, втащил внутрь, встряхивая, точно нашкодившего щенка. Щенок, ощутив силу хватки, притих и не сопротивлялся. Посему я спокойно занял своё место и забился в самый угол, наблюдая за воспитательной работой, которую проводил Зверь с провинившимся.
— Ты, ублюдок, ещё права мне собираешься качать? — возникло ощущение, будто гигант вот-вот удавит убогого, — я тебе сейчас прочитаю все твои права и обязанности. Ты имеешь право заткнуться и сидеть тихо, как петух у параши! А если ты не знаешь, как это делается — я отдам тебя Шведу и он, по-быстрому сыграет свадьбу. Швед, поехали! Какого чёрта тянешь время?!
Машина тронулась и, сквозь лобовое стекло я увидел другие автомобили, успевшие отъехать достаточно далеко.
Как выяснилось, мы находились на самой окраине селения и высотные дома, почти сразу, сменились небольшими строениями пригорода. Не прошло и пяти минут, а мы уже мчались среди необъятных полей, тронутых сединой редкого снега.
К сожалению, я слишком поздно вспомнил о своём намерении узнать название посещённого городка и обернувшись, увидел лишь размытый расстоянием знак, исчезающий за изгибом дороги.
— А что это, хоть за город то был? — я не удержался от вопроса, в стремлении утолить своё любопытство.
— Мухосранск, — буркнул Зверь оставив в покое, обезумевшего от ужаса, нарика, — для тебя это не имеет ни малейшего значения.
Оставалось удовлетвориться этим ответом, поскольку никто другой отвечать вообще не собирался. Спать больше не хотелось, разговаривать было не с кем: одни не хотели общаться со мной, с другими не хотел общаться я. Оставалось тупо пялиться в окно, наблюдая за однообразным пейзажем размытых дождями полей. Изредка на горизонте мелькали полоски лесных насаждений, слегка оживляя тоскливую картину осеннего бездорожья. Машин навстречу попадалось весьма и весьма немного, причём подавляющее большинство носило деревенско-раздолбанный характер. Ко всему прочему качество дороги начало резко ухудшаться, поэтому даже наши суперавтомобили перешли с размеренного покачивания на мелкую дрожь. По-моему, мы всё дальше забирались в какую-то невероятную глухомань. Вот только, где именно находятся эти, богом забытые места, я никак не мог понять. Ни единого, мало-мальски заметного ориентира я так и не заметил и даже солнце предпочитало скрываться в облачной пелене, не позволяя узнать хотя бы направление нашего движения.
— Нормально Вобла уделала того лоха! — выпалил, внезапно Швед, которого желание потрепать языком буквально раздирало на части, — я конечно знаю, ей палец в рот не клади, но чтобы с одного удара такого кабана…Хотя я до сих пор вспоминаю, как она работала в бойлерной с теми азерами.
— Когда ты её из брандсбойта окатил? — хмуро спросил Зверь, — временами мне кажется, будто у неё не все дома. Я, как-то был у неё в гостях и сдуру, полез в бар…
— А, это ты насчёт черепов? — Швед гулко захохотал, покачивая головой, — психованная — собирает головы, варит их, а потом сушит! Чокнутая стерва!