Солнечные блики прозрачными потеками скользили по полированному металлу, дробились на решетке радиатора, стылым серебром горели на хищно вынесенных вперед противоударных дугах. Выпученные глаза фар смотрели тупо и яростно, как у атакующего носорога. Камера крупно, так, что стали видны прилипшие бисеринки грязи и масла, показала номер машины: М 993 ГИ 77.
Взлетела вверх, взяв вертикальный ракурс, и в кадр въехал микроавтобус. Затормозил, едва не уткнувшись тупой мордой в стальные бамперы джипа. Из микроавтобуса и джипа выскочили люди в полувоенной одежде. В замедленной съемке их движения выглядели подчеркнуто выверенными, лаконичными и слаженными. Четверо разбежались в стороны, взяв под охрану сектора, четверо других бросились к двум телам, лежащим на асфальте…
Алексей вздрогнул, почувствовав толчок, и кино кончилось так же неожиданно, как и началось.
— Извини, зацепил, — обронил на ходу Костик.
Алексей встряхнул головой. Оказалось, он сидит в кресле, а Костя наискосок меряет шагами комнату, как раз закончил разворот и направляется назад. Алексей подтянул ноги.
— Что-то надумал? — спросил Костя.
— В смысле?
— Да ты вдруг притих. Я подумал, тебе мысль дельная в голову пришла, решил не мешать.
— Правильно сделал.
Сонливая вялость медленно покидала тело, голова почти очистилась от мути, и в сознании четко всплыл регистрационный номер джипа. Алексей был абсолютно уверен, что увидеть его в момент происшествия не мог, и тем не менее — увидел. В странном бредовом сне.
— Так, что мы имеем? — спросил Костя, встав за спиной у человека, сидевшего за компьютерным столиком.
Из-за спинки кресла Алексею были видны только покатые плечи и круглая голова с ранней проплешиной на макушке. Несколько секунд Алексей пытался вспомнить, кто это и как появился в квартире погибшей гражданки Одинцовой.
— Эдик, не тормози! — окликнул незнакомца Костя.
«Черт, вот склероз!» — выругался Алексей, до боли покарябав висок.
Все сразу же стало на свои места. За компьютером сидел Эдик Молчанов, в пожарном порядке привлеченный в качестве эксперта. Где и на какой почве пересеклись пути Эдика и Кости, Алексей толком не знал, но дружили они давно и плотно.
Эдик жил двумя интересами — любовью к компьютерам и к женщинам. Компьютеры отвечали ему взаимностью, а женщины на старомодные ухаживания Эдика отвечали улыбками Джоконды и предлагали остаться друзьями. Как ни странно, Эдик не воспринимал это как вежливый отказ и действительно дружил, превращаясь для каждой несостоявшейся пассии в поверенного, посыльного и жилетку для рыданий. Иногда — в мальчика для порки. Но Эдик покорно терпел, молча страдал и на что-то надеялся.
Алексей был глубоко убежден, что страдания Эдика не вечны и счастье обязательно ему улыбнется, но попозже. И все с той же двусмысленной улыбкой Джоконды. Когда подруги, подустав от вольной жизни, решат, что пора замуж, ставки на Эдика подпрыгнут до небес, как доллар в дефолт. И еще начнется жуткая конкуренция. Добрый, рыхлый, безвредный мамин сын, с собственной квартирой и хорошей зарплатой, способный сутками сидеть, уткнувшись в монитор, — это ли не мечта любой барышни, желающей остепениться и при этом сохранить возможность находить яркие, но необременительные приключения на стороне.
Леша посмотрел на круглую проплешину на макушке у Эдика, вздохнул и отвел глаза. Вскоре после свадьбы, он был уверен, на умной Эдика голове появятся ветвистые роговые образования, кустистые и мощные, как у оленя-секача. Профилактических и просветительных бесед Алексей с ним на эту тему не проводил. Эдика проще было родить заново, чем выбить из головы всю заумь по женскому вопросу, что заложили туда родная мамочка и великая русская литература.