Вдруг, рыжий уебок резко опустил руки куда-то вниз. Блядь, уж точно не хуй он там достать решил. Я уперся ногой в рельс и оттолкнувшись перевернул его на бок. На живот он так и не перевернулся, видимо уперся грудью в другой рельс. Я быстро подтягиваюсь, упираюсь ему коленом в затылок и тяну цепь что есть силы.
Да отрубайся ты, мразь! В этот момент мою ногу пронзает боль. Уебок меня порезал. Бля буду, уебок меня порезал. Надеюсь не серьезно. Я ослабляю хватку, опускаюсь ниже и зверским рывком снова натягиваю цепь, вдавив колено в затылок рыжего пидора. Падаю набок, но не ослабляю хватки. В любую секунду я ожидаю еще одной вспышки боли от удара его ножа или хуй знает, чем он там меня пырнул. Но этого не происходит. Я понимаю, что он больше не сопротивляется. Отрубился наконец-то. Или притворяется? Хуй его знает. На всякий случай я не ослаблял хватку еще несколько минут. Мое лицо было мокрым от пота. Наконец я убрал руки с наручниками с его шеи. Запястья болят нереально. Нога - еще сильнее. Я встал и быстро подошел к фонарику. Надо найти нож. Взяв фонарик, я осмотрелся. Нигде не видно. Хер с ним. Пока разберусь так.
Я вернулся к задушенному рыжему уебку, положил его головой на рельс и начал с силой бить подошвой сапога по голове, стремясь размозжить череп об сталь. После нескольких десятков ударов я посветил на него. Да, он определенно мертв. От головы почти нихуя не осталось. Похоже, что он упал на этот рельс с высоты метров в триста. В кровавой каше из волос, мозгов, кожи и кусков черепа, я смог разглядеть глаз, вытянувшийся из черепа и свисавший с рельса, перевалившись через него. Фу блядь. Аж противно.
Я подошел к Жеке. Он лежит там же, где я его оставил. Читает книжку про космические путешествия и пьет мохито с зонтиком из зеленой папиросной бумаги. Нет блядь. Он сдох. Он лежит в луже крови, с белым еблом и синими губами, и удивленно выпучив глаза, смотрит в потолок, как бы говоря: «Ну нахуя мы сели покурить, даже не держа подконвойного на мушке, и вообще смотрели в другую сторону и даже дали ему нож в личное пользование? Не уж то мы решили, что мы настолько невзъебенные морские котики, что нас не сможет убить голыми, скованными в наручники руками этот отважный богоподобный атлет, исполненный мужества и могущества?».
Я дал ему ногой по еблу за такие мысли.
- Вы все сделали правильно, ребята. В моем присутствии люди расслабляются и теряют бдительность. Это нормально. Просто, я душа компании. Не смей себя винить.
Через пол часа я, облаченный в черную прыжковую форму, черную разгрузку и высокие черные ботинки на шнуровке, покинул место привала. В каждой моей руке было по охуенному черному фонарю-дубинке. Свой я оставил Жеке. Руки у него совсем ослабли - нихуя не держат, так что я засунул ему его в рот. Фонарик не хотел влезать, но я забил его ногой. Он все-таки уместился, но вот челюсть немного сорвалась с петель и, порвав ебло, вылезла наружу. Но это уже мелочи - попросит мамку подшить.
В голове звенеть перестало буквально несколько минут назад. За моими плечами висел тяжелый рюкзак. Я собрал в него все самое ценное из вещей рыжих братьев. В нем много еды, патроны для автомата и тысяча рублей денег. Еще там был самодельный шестизарядный револьвер. Также я, ясен хуй, взял с собой оба автомата. Порез на ноге оказался незначительным, так что просто перемотал его бинтом, который нашел в одном из рюкзаков
По моим оценкам, до станции осталось не больше получаса ходьбы. С Гагаринской нужно валить сразу. У них телефонная связь с тюремной. Хотя, хер его знает, может быть за эти годы телефонная связь налажена уже со всеми станциями. Короче нужно как можно быстрее добраться до Советсткой, забрать свой охуенный обрез и бабки, и съебывать на поверхность. Вот что делать там - хуй его знает. Может проверить тачку свою? Чем черт не шутит, вдруг не разграбили за эти годы? Да, может быть так и сделаю. В любом случае, мне нужен стартовый капитал, чтобы начать новую жизнь.
Вдруг я услышал, какой-то звук впереди. Словно хрип. Точнее, словно хрипело сразу множество умирающих от рака легких стариков. Хрип приближался со страшной скоростью.
Я посветил вперед. Ничего. Черт, что это за ебень такая. Что-то знакомое...
Вдруг тишину разорвал сводящий с ума вопль. Сначала один, затем к нему присоединилось еще множество аналогичных.
Ебаный в рот... Я вспомнил, где слышал этот хрип и этот жуткий вой. Тварь из узкого тоннеля...
Тут в свет фонаря вырвалась эта мразь. Мерзкая помесь паука, осьминога и человека. Слизкие ноги и руки-щупальца, покрытые жесткими редкими волосами. Ебло словно разорвано по вертикали. Внезапно оно раскрылось и в глубине показались глаза, полные боли и страданий. Ну или полные ярости. Хуй его знает. Огромный язык облизывает их, оставляя после себя паутину вязкой слюны. Ну нахуя глаза во рту? Что за пиздец то такой? Хотя, может быть, это помогает вовремя заметить кость в рыбе и не подавиться ей, пока жрешь.
Тварь снова завизжала. Я стоял скованный ужасом, не зная, что делать. Я просто светил на нее и думал о всякой хуйне. Преимущественно о том, что мне пиздец.
И тут, рядом с ней появилось еще две твари. Точно такие же. Я обвел дрожащими фонарями пространство вокруг них. Их тут несколько десятков. А может и больше. Мне пиздец...